Практически у всех есть и обиды, и злость на родителей. И это нормально. Все мы — живые люди, а значит, сталкиваемся в отношениях со всем спектром чувств. Наш блогер, психолог Наталия Кузоро, считает, что запрещать детям злиться на родителей непродуктивно и даже вредно.

Типичная в моей практике ситуация: взрослая женщина, и у неё нет сил жить. «Идём» в регрессию, ищем, куда утекает энергия, где её утерянные ресурсы. Но как только подходим к значимым событиям в детстве, а они, как правило, связаны с мамой, возникает сопротивление, чувства «замораживаются», пропадает чувствительность.

Я долгое время думала, что «включается» обычный запрет на чувства. Тогда, чтобы эффективно работать дальше, его нужно найти и снять. Я находила установки детства — типа «не ной», «сколько можно рыдать», «чего раскричалась», «веди себя тихо». Но иногда было ощущение, что это не совсем то. А потом нашла, и это подтверждалось не раз: мешает вполне конкретный запрет — «на маму злиться нельзя».

Вместе с ним в памяти клиентов при регрессивном гипнозе всплывает первый сепарационный кризис. Ребёнку от двух до четырёх. «Уйди, плохая», «Я тебя не люблю» — ребёнок отчаянно пытается справиться с чувствами и найти себя отдельного.

Мы вряд ли помним (без гипноза), как это было у нас. Но посмотрите на детей. Когда они в своём кризисе кричат такое нам, что поднимается внутри? И сама мать, и окружающие объяснят, буквально внушат ребёнку: «Ты что?! Как можно?! Мама тебя родила!». Ребёнок пугается: ведь мать для него — основа выживания. Если мама не принимает его чувства, его самого — ему смерть.

Готовая схема закрепляется: «Не сметь обижаться и злиться на маму, мать — святая». Мы, часто неосознанно, тащим эту схему по жизни. Мы не помним, когда она возникла, но она сидит внутри и подчиняет себе. Ситуация есть, чувство есть, а чувствовать нельзя, потому что маму надо беречь. Таких моментов в жизни скапливается немало. Поверх них возникает вина, потому что злость осталась внутри, не исчезла.

Получается замкнутый круг: первичная злость, обида, а за ними вина, стыд. Хорошо, если в подростковом возрасте эта схема разрушилась, а если нет?

Вина, накапливаясь, с возрастом начинает отравлять самого человека и его отношения с близкими. Ребёнок вырос, а общаться с мамой сил нет. Тошнота только от звука телефонного звонка. Тяжесть и раздрай внутри от необходимости идти в гости. Вроде ничего ужасного мама не делает. Ну да, не святая, как все люди. Ну скажет что-нибудь, ну сделает не так, но ведь не смертельно…

Почему тогда так плохо? Почему любое взаимодействие вызывает падение в пропасть и отчаяние? Хочется избегать, не соприкасаться, не чувствовать боль. Болит многое, потому что накоплено годами. И мама, если чуткая, начинает общаться так, будто ходит по минному полю, стараясь лишний раз не задеть повзрослевшего ребёнка. От этого вина ещё больше. Если мама «глухая» и не замечает происходящего — тоже больно: неужели не видит, что творит.

Тут начинается расщепление. Чувство, накопленное годами, несоразмерно по силе происходящему здесь и сейчас. Сильное чувство есть, а внешнего (в данный конкретный момент) соразмерного по силе повода нет. Отсюда ощущение: «я ненормальный, мне всё кажется». Недоверие своим чувствам экстраполируется и на другие сферы. Потому что если уж с мамой они «врут», то как в остальном себе доверять, на что опираться? Недоверие себе — мучительно.

Другой вариант — человек начинает искать и усиливать «ужасы» детства. Потому что сильному чувству должны соответствовать сильные события.

Интересно, что запрет злиться часто влияет не только на отношения с матерью. Потому что фигуру матери мы переносим на других. Воспитательница в детсаду, первая учительница как «вторая мама», а потом и на работе как в одной семье. Мы подчиняемся и не можем дать отпор начальнице, потому что на маму не злятся. Или же наоборот ищем тех, на кого можно направить неосознаваемый гнев. Иногда громоотводом становятся собственные дети.

В этой ситуации важно осознать свои чувства, вернуться в «заряженные» ситуации прошлого, перепрожить и отпустить, ну а что-то отнести «по адресу» — маме. Это важно сделать, чтобы «не расплескивать» на людей вокруг, чтобы не разрушать себя.

А как же святость материнства? Она, конечно, есть. И мне нравится этот термин. Просто обеспечивать и поддерживать уважение к материнству нужно не за счёт детей. Если материнство свято, то давайте относиться бережно к беременным, улучшать условия в женских консультация и роддомах. Давайте уважать труд матери, а не обесценивать.

Дети поймут, что материнство важно, но не потому, что им запретят чувствовать, а просто наблюдая, как к мамам относятся в обществе, в семье, как сама женщина-мать ощущает себя и эту грань своей жизни. Они впитают это отношение не как догму, а как нечто само собой разумеющееся из окружающей их среды.

Оттого что ребёнок в 2, 7, 15 лет кричит «Я тебя ненавижу!» материнство не потеряет ценность. Оно будет тем же важным, уважаемым делом. А ребёнок научится проживать и отпускать чувства. И следом за сиюминутным «я тебя ненавижу!» почти всегда идёт вечное «мама, я люблю тебя!».

Фото: Shutterstock (Maximumm)