Дача… В этом звуке чересчур много противоречий слилось для сердца русского. Особенно для сердца нынешних тридцати-сорокалетних. Для них вопрос «быть даче или не быть» почти никогда не стоял. Дача была, дача есть, дача будет, ever. Копать, потеть, полоть, поливать, эта песня хороша, начинай сначала. А что об этом думают наши дети?

Да, мой рассказ будет о столкновении отцов и детей на почве. Плодородной, в общем-то, почве. Регион, в котором мы живём, не обременён промышленностью, а значит воздух, почва и вода у нас вполне себе. Поэтому — дача всенепременно.

К тому же мама моя не просто дачник-любитель, а дипломированный агроном с аспирантурой, всю жизнь вдохновенно работавший по любимой специальности и только по ней. Чувствуете масштабы бедствия?

А тут ещё подросла внушительная рабочая единица с кубиками на животе: ловкая, быстрая и сильная. И она, десятилетняя эта единица, не понимает, почему, как май, так на дачу. И чего сразу он. И вообще — за что? Он принадлежит поколению, которое дачу счастливо ассоциирует с шашлыками и бассейном (#мажоры-буржуи), а не с перелопачиванием навоза, окучиванием картошки и геноцидом сорняков. Я не в силах упрекнуть его в нелюбви к этому виду труда.

Потому что помню детство. Потому что девяностые навсегда. Зарплата у родителей раз в полгода, а значит, родимые десять соток — залог выживания

Мы должны. Мы не умрём от голода. Подъём в семь утра в субботу и воскресенье, бегом на автобус, полчаса поездки (и это еще ведь немного же, да), если удалось занять сидячее место — эгей, ты победитель по жизни. Обратно тоже бегом на автобус и уже стопроцентно стоя пилить до города. А по дороге тебя ещё и стошнит прямо в автобусе, потому что малины переела, дурочка. Да, запахи земли и травы, да, свежий (реально свежий!) воздух, поход после трудов на реку и обалденнная баня. Хороших воспоминаний море, но дача — всё равно плантация, а ты всё равно раб. Без вариантов.

Но теперь, когда выживать стало проще и ты уже не должен умереть от голода, а должен реализовать себя. Когда первые уровни пирамиды Маслоу как-то всё-таки заполнены, для старшего поколения (особенно с дипломом агронома) дача как раз и становится средством самореализации (ну и «даёшь пятилетку за три года» в крови сидит, никуда не денешь).

А мы, дети восьмидесятых, с нашей трудовой травмой девяностых до сих пор считаем это знаком нужды и печали. А наши дети вообще не понимают, на кой оно

Надо не так. Превращать дачу в фермерский бизнес-проект не всякий захочет и не всякому это по силам. Но сделать её местом силы, даже если на ней только почва и туалет из трёх досок, вполне возможно. Надо только изменить к ней отношение. Копаться в земле — это не потогонка, не насущная необходимость, это настоящая медитация! А отпрыска можно замотивировать перспективой вырасти в сити-фермера, почему нет. Вон и в Сколково это обсуждают.

На уговоры внука помочь с разбрасыванием навоза у бабушки уходит примерно час. За этот час, пройдя гнев, отрицание, торг, депрессию и принятие, ребёнок понуро плетётся навстречу своей тяжкой доле. Но видели бы вы его по возвращении! Бабушка вообще сияет: какой помощник — золото! А мальчик взахлеб рассказывает, как он вскопал три километра целины вширь и полкилометра вглубь, как таскал камни и как чуть не вывихнул локоть, схватив грабли. Короче, всеобщее ликование.

Я не фанат никакого физического труда (увы, мое тотемное животное поросло водорослями) тихо радуюсь и думаю корыстно, как бы этот кайф человеку не перебить. Зачем? Нет, не затем, чтобы он надрывался, таская мне, престарелой, мебель или выращивал эко-сертифицированную пшеницу на балконе. А просто, чтобы он всего этого не боялся. Только для этого. И умел всё.

Мне возразят: нынче надо брать умом, а не силой. А тут и ум, и сила не при чём. Просто радость от работы на свежем воздухе и материальная ценность результата — в том числе для собственного желудка. «Тяжелый физический труд на свежем воздухе зверит и скотинит человека» — процитировал когда-то давно на картофельном выезде мой кузен. Зверит и скотинит, еще как. Но и делает человеком. Парадокс? О да. Но это правда.