Надо ли вмешиваться в детские конфликты? Или дети должны учиться справляться с реальностью сами? Наш блогер Марина Балуева делится своим опытом борьбы с буллингом в школе. И размышляет, почему и родители, и учителя часто игнорируют призывы к помощи.

Родителям и учителям все равно

В начале двухтысячных я начала работать в общеобразовательной школе — мне поручили быть классным руководителем семиклассников. Класс был очень сложным: много агрессии, много иерархических игр, ожесточение и разобщенность. Очень быстро я заметила травлю. С одним мальчиком одноклассники не общались, часто его дразнили, обзывали, толкали. Это был молчаливый подросток субтильного телосложения, не всегда хорошо умытый и не всегда готовый к уроку.

Я вызвала родителей. Явился папа. Мне пришлось выслушать историю жестокой войны между разведенными супругами на территории одной квартиры, где ребенок был частью делимого имущества и аргументом в выяснении отношений. Стало ясно, что от родителей помощи ждать нельзя — они сами беспомощны и вряд ли тянут на зрелых и ответственных людей.

В школе в этот момент шло активное обновление коллектива: учителя увольнялись группами из-за смены стиля руководства после прихода нового директора. Новый директор начала первый педсовет с подсчета разбитых детьми унитазов и определения меры ответственности за это педагогов. Вопросы воспитания и обучения как-то исчезли из виду в этой обстановке. Я поняла, что справляться надо самой.

Через некоторое время застала группу своих воспитанников пинающими по полу рюкзак жертвы и плюющими на этот рюкзак

Собрала классный час после уроков. Сказала, что буду сейчас «читать мораль» в то время как вся компания по очереди, один за другим, будет в туалете отмывать рюкзак от плевков (в классе умывальника не было). И вот они выходили из класса и возвращались с частично отмытым рюкзаком, а я читала монолог о том, что травля недостойна человека. Диалог не получался — они молчали.

После классного часа я один на один осталась с зачинщиком буллинга, спортсменом и красавцем, и сказала ему, что на всякую силу всегда найдется другая, более сильная, чтобы он зарубил это себе на носу и что, если все повторится, я не ограничусь только разговором. Имелась в виду постановка на учет и прочее.

«Зачем вмешиваться в детские отношения?»

На следующий день в школу явился дедушка ученика, и меня вызвали к директору: «Зачем вы вмешиваетесь в детские отношения? — сказала директор. — Они сами разберутся. Им надо учиться жизни в реальной, а не тепличной обстановке». Я сказала, что у меня иное мнение на этот счет, и вышла из кабинета. Считала и считаю, что вмешиваться в детские отношения надо там, где дети нарушают закон. Унижения и оскорбление человеческого достоинства — это нарушение закона. Детей надо учить законопослушанию.

Буллинг в классе прекратился. Но я через некоторое время приняла осознанное решение отказаться от классного руководства. Расстановка сил была не в мою пользу. Дать этим ребятам представление о норме поведения, когда эта норма маргинализирована в обществе и мало кем поддерживается, задача не из разряда реальных. Проходя чуть позднее по коридору, я увидела дружескую возню своих бывших воспитанников и услышала плаксивый голос: «Марина Сергеевна, он меня обижа-а-ет! Помоги-и-те!». Это была шутка, мы все дружно рассмеялись. Я подумала, что мне хотя бы удалось обратить внимание на вопрос, и какое-то альтернативное впечатление у них в памяти все же застряло. И, наверное, они все же как-то рефлексируют на эту тему.

Еще через пару месяцев стало известно об исчезновении одного из учеников. Мальчика искали трое суток. Нашли. Была зима, он отогревался все это время в круглосуточных магазинах и катался в метро. Ушел, потому что пожаловался матери на травлю в классе, а та ответила: «Разбирайся сам». Видимо, эта мама тоже считала, что такой подход лучше для воспитания.

Еще через некоторое время ранней весной, придя в школу, я увидела распахнутые настежь окна по периметру одного из этажей школьного здания. Что случилось? Очередной ответ на травлю. Ученик принес в школу газовый баллончик и направил его на обидчиков.

Погружение в жестокость

Недавно в соцсетях прочитала, что нельзя учить «реальной жизни» в обстановке отклонения от нормы. Учить реальной жизни надо в нормальной обстановке. Знакомить с отклонениями, но не практиковать их. Полностью согласна.

Когда читаю об очередном «шутинге», вспоминаю ту школу и ее «уроки жизни». В анамнезе у всех почти «колумбайнов» — и наших, и американских — имеется в тех или иных соотношениях три компонента: травля в среде одноклассников, отсутствие поддержки дома, отстраненное отношение учителей. Психические заболевания не во всех случаях. Скорее, отклонения.

Чтобы стать родителем, не надо быть идеальным человеком. Поэтому далеко не каждая семья может обеспечить ребенку защиту и правильный взгляд на несовершенство этого мира. Ребенку в этой ситуации могло бы помочь государство в лице системы образования и работающих там обученных специалистов. Но государство сегодня слишком озабочено отвлечением учителей от их прямых обязанностей и оптимизацией вспомогательных служб.

Подросток, оказавшийся в ситуации щенка, которого выкинули из лодки, чтобы обучить плаванию, далеко не всегда может выплыть. И заканчивается это, как правило, плохо: как минимум, повреждением психики и травмами на всю жизнь, как максимум — суицидами и колумбайнами.

Иллюстрация: Shutterstock / RLRRLRLL