Учитель истории Игорь Лужецкий не ищет лёгких путей в преподавании. В вузе его учили попросту пичкать школьников информацией в пугающих объёмах, но он быстро понял, что это губительный путь. Он тестирует разные форматы обучения. В новом учебном году его ученикам предстоит писать исторические сценарии для кино и мультфильмов.

Когда я учился на историческом факультете, нам рассказывали, как преподавать детям историю, что логично. Рассказывали и про фронтальный подход и про разнообразные хитрости. Суть сводилась к одному: мы должны были под любым соусом впихнуть в сопротивляющегося ребёнка (а то, что он будет сопротивляться — было аксиомой) определённое количество информации: факты (имена, места, даты), их хронологическую последовательность и причинно-следственные связи, существующие между ними. Тип соуса, под которым мы должны были подать основное блюдо, отдавался на откуп нам самим.

Нет, нам, конечно же, говорили, что соусы нужно иногда менять, а то от одного и того же может сделаться дурно. Рассказывали, как их правильно готовить, а также учили работать тем или иным способом (который лично у тебя получался прекрасно) особенно вдумчиво, добиваясь шедевра. Кому-то удавался игровой подход, из кого-то получался годный лектор, ну да не важно.

Суть была в том, что есть определённый набор килобайтов, который нужно внедрить в ребёнка, который будет сопротивляться и запомнит далеко не всё. Его можно обмануть, заставить, восхитить, сделать всё что угодно, но цели своей добиться.

Мы обязаны дать и дать так, чтобы он не имел ни единого шанса не взять. Такая стратегическая наступательная операция

Но при этом, как показал опыт, сами мы брали знания, когда нам их никто особо и не давал.

Когда мы готовились к урокам, писали исследовательские работы (не обязательные, а те, которые в кайф), то есть, когда мы, во-первых, знали, как мы применим наши знания, а во-вторых, узнавали нужное параллельно с чем-то не особо связанным с предметом. Например, параллельно с изучением возрастной психологии и всякого смежного, так как нам важно было знать, какой объём информации подросток способен переварить за раз, без особого ущерба для себя.

Знания хорошо усваиваются тогда, когда ты их собираешься применить в ближайшем или хотя бы обозримом будущем и, одновременно, когда ты их берёшь с корпусом неких иных знаний. Не абы какую Америку я сейчас открыл, но тогда это было ново и важно. То есть знания не столько даются, сколько берутся настолько, насколько применяются.

Потом, когда годы моей учёбы закончились, я попытался начать применять всё это на практике. Первая попытка была неудачна. Я попытался устроить с детьми научную конференцию с серьёзными историками в качестве экспертов, интересующими их темами (секс, фашизм, секты и рекламные технологии).

Попытка оказалась провальной: темы я дал им годные, а вот эксперты оказались явно не про них. Профессионалы истории, преподаватели университета просто не входили в их референтную группу и были детям чудовищно скучны.

Кроме того, сам формат применения знаний — конференция, тоже был не про них. Но это и логично: учёные же собираются на конференции познакомиться с коллегами, поговорить, выпить, поспорить, найти точки соприкосновения. Не за докладами же туда на самом деле едут. А дети друг друга давно и хорошо знали, и о ходе работы друг друга были прекрасно осведомлены. В ходе второй попытки я учёл ошибки первой.

Сделал так, чтобы можно было и перед своими хвост распушить, и драйва поймать, и научиться много чему, помимо самой истории

Это была реконструкция. Много я про неё уже говорил, повторяться не буду. Скажу лишь, что не ей одной жив человек (нет, правда).

И вот я созрел для эксперимента № 3. Итак, в ходе своей работы я всё больше работаю с подростками, ориентированными на те или иные гуманитарные специальности. Кроме того, я обожаю объединять интересные мне вещи в что-то одно. Решил попробовать предложить детям следующее: написать серию сценариев, охватывающих изучаемый период. Писать предложил как полный метр, так и короткий. Как для анимации, так для кино и театра.

С одной стороны, им придётся окунуться в материал и узнать много нового. И я сейчас говорю не только о политической и бытовой истории, но и про саму драматургию, право слово, там есть что почитать, от Аристотеля и Шекспира до Роулинг и Маки. Также масса того, чему придётся научиться в процессе: структурировать информацию, расставлять акценты, писать, в конце концов. И при этом писать по-разному, так как одно дело — логлайн, и совсем другое — разработка диалога.

Тут, например, всплывают такие куски исторического знания, которые обычно мало где всплывают: о чём реально могли поговорить два горожанина, скажем, Флоренции, встретившись на улице? Как друг к другу могли обращаться рыцарь и монах, встретившись на дороге? Да и про логлайн забывать не стоит: как в двух-трёх строках заинтересовать современного человека историей Савонаролы или шотландского гвардейца французского короля?

С другой стороны, для современного подростка, выросшего на кино (что не плохо, просто факт), использование привычной драматургической схемы для структурирования исторического материала может оказаться удачным ходом.

Вот смотрите. Мы берём предложенную ниже схему и начинаем укладывать в неё историю Генриха VIII Английского, делая акцент на его разводе с Екатериной Арагонской. Или, возьмём шире, на его семейной жизни в целом. Также сюда прекрасно ляжет история любого другого исторического деятеля.

Не только биографии ложатся в эту схему, но и революции (хоть обычные, хоть научные) на примере рядового участника, которого автор решит сделать героем. Он просто наведёт фокус камеры на конкретного Жана (Джона, Иоганна, Ивана) и проведёт его через то или иное заинтересовавшее его событие, о котором ему придётся немало узнать. В-третьих, для подростка это будет интересной профессиональной пробой. Навык написания сценария может пригодиться много где, не только на студии.

На бумаге выходит гладко. В сентябре буду пробовать. О результатах непременно сообщу.