Благотворительность — это важно. Многие богатые люди завещают свои состояния благотворительным фондам, другие учат, как привить детям желание делиться и отдавать. Наш блогер, правозащитник аутичных людей Айман Экфорд, рассказывает, какие она видит проблемы в современной благотворительности.

Российская благотворительность переживает не лучшие времена. Зачастую главами фондов становятся жены бизнесменов, политиков и чиновников, люди искусства и бывшие работники СМИ. Несмотря на распространённое мнение, многие из них искренне заинтересованы в успехе своей работы и отмывание денег не является их целью. Я лично знаю нескольких достаточно богатых людей, которые занялись благотворительностью, искренне желая помочь «особым детям».

Такие люди есть в любой области благотворительности, от помощи бездомным животным до реабилитации больных раком взрослых. Кроме того, для многих глав благотворительных организаций и их семей (особенно когда эти семьи известные и влиятельные) успех работы фондов — это показатель их социальной ответственности. Этот успех помогает им сформировать нужный имидж.

Тем не менее лидеры российских благотворительных организаций снова и снова повторяют одни и те же ошибки, на четыре из которых я хочу обратить внимание: это ошибки большинства.

1. Изменение системы или индивидуальная помощь?

В 1909 году Джон Рокфеллер I, который до сих пор считается самым богатым бизнесменом в истории человечества, чьё состояние на момент смерти было в полтора раза больше ВВП США, издал мемуары. Одна из глав называлась «Искусство давать» и была посвящена вопросам благотворительности.

На Западе книга стала настольной для многих филантропов того времени, многие влиятельные люди во всём мире переняли рокфеллеровские взгляды на благотворительность. В каком-то смысле они положили начало современной западной филантропии. В мемуарах Джон Рокфеллер провозгласил, что, если стоит выбор между тем, чтобы пожертвовать деньги на изменение системы, и тем, чтобы дать деньги конкретным людям, всегда предпочтительнее менять систему.

Например, финансирование медицинских исследований по борьбе с определённым заболеванием более выгодно, чем оплата лечения конкретных людей.

Если вы дадите деньги на лечение 20 пациентам, то спасёте только 20 человек, но если профинансируете медицинское исследование, вы можете спасти жизни миллионов

Рокфеллер вкладывал много денег в улучшение системы образования, в том числе в то, чтобы высшее образование стало доступным для малоимущих граждан. Ведь если вы будете просто раздавать деньги бедным, то, вероятнее всего, эта помощь не будет долгосрочной: деньги у них скоро кончатся, а их дети, скорее всего, тоже будут жить за чертой бедности. Но если эти дети смогут получить образование, то ни им, ни их семьям больше не придётся просить милостыню.

По неизвестной мне причине в России большинство филантропов не понимают этого простого закона благотворительности, который использовался ещё в начале XX века. Я знаю, что иногда очень хочется помочь конкретным людям. Это совершенно нормально, такая благотворительность тоже очень важна, она тоже имеет право на существование. Если бы наши благотворительные фонды не были бы так сосредоточены на адресной помощи и на работе с маленькими группами людей, а уделяли бы больше внимания и средств улучшению системы в целом, то многие проблемы в современном российском обществе были бы уже частично или полностью решены.

Например, если бы организации, чья цель — помогать аутичным людям, занялись бы проведением спецкурсов для врачей, преподавателей и кадровых работников и при этом потратили бы на это те суммы, которые они тратят на то, чтобы научить группку аутичных подростков готовить еду и шить на швейной машинке, то у этих и миллионов других подростков было бы больше шансов работать на той работе, на которой они хотят работать. Вдобавок это могло бы спасти миллионы аутичных детей от травли в школе и миллионы аутичных людей всех возрастов смогли бы получить правильные диагнозы.

2. Символические фигуры вместо реальных людей

Эту ошибку совершают многие благотворительные фонды, чья цель — помогать людям, принадлежащим к определённой категории. Вернёмся к последнему примеру из предыдущего пункта и рассмотрим его в расширенном варианте. Многие благотворительные фонды помощи инвалидам, которые обладают достаточным количеством средств, считают своим долгом обучить подопечных рабочим специальностям. Зачастую список специальностей ограничен. Профессию выбирают «помощники», а товары, которые производят инвалиды, могут распродаваться за счёт того, что за них назначают более низкую цену. К сожалению, инвалидам в России действительно крайне сложно найти работу. Но так ли стоит решать данную проблему?

Представьте, что вы сами стали инвалидом. Вы мечтаете стать журналистом, но вы не можете поступить в вуз, потому что там не созданы необходимые для вас условия. Вас не берут на работу ни в одно издательство, несмотря на достойное качество ваших работ, потому что вы «выглядите странно» и они «не знают, чего от вас ожидать». Всё, что вам остаётся, — это записаться в единственное учебное заведение во всём городе, в котором созданы условия для таких людей, как вы.

В этом учреждении вам обещают помочь устроится на работу, вы всё ещё надеетесь. На что? На то, что вы сможете заниматься любимым делом! Вместо этого вас учат сколачивать табуретки. У вас нет желания этим заниматься, да и способностей особых нет.

Соглашаетесь на обучение, потому что вам больше некуда пойти, потому что иначе вы просто умрёте с голоду

Вас научили делать табуретки, и больше не хотят ничему учить. В принципе, вы можете освоить ещё одну «рабочую» профессию, но зачем вам высшее образование, если вы делаете такие замечательные табуреточки? Зачем вам помощь в трудоустройстве, если ваши табуретки раскупают? А раскупают их по цене, которая гораздо ниже всех цен на табуретки в городе! Ваши табуретки стоят дешевле просто потому, что их делали вы, точнее просто потому, что вы инвалид.

Хотели бы вы оказаться в такой ситуации? Хотели бы вы, чтобы ваши дети или дети вашего лучшего друга оказались в подобной ситуации? Я так не думаю. Точно так же я не думаю, что в такой ситуации хотели бы оказаться главы российских благотворительных фондов. Считаете ли вы справедливым отказ в обучении или в трудоустройстве на основании пола или расы человека? Считаете ли вы допустимым, чтобы товар, который производят, например, женщины, стоил дешевле такого же товара, который производят мужчины? Не думаю.

Но почему-то главы благотворительных организаций часто не воспринимают своих подопечных как настоящих людей. Этого можно избежать, если задавать себе простые вопросы, которые руководители организаций не задают. Какую помощь они хотели бы получить, если бы они сами или их близкие были на месте их подопечных?

Если бы ваш ребёнок оказался в детском доме, чего бы вы хотели: чтобы его отвезли на дорогой новогодний фестиваль, но чтобы при этом он голодал весь год, или чтобы у него постоянно была качественная еда? Если бы ваш ребёнок был аутичным, чего бы вы хотели: чтобы он ходил в инклюзивные кинотеатры или чтобы он учился в инклюзивной школе? Мне кажется, если бы руководители фондов использовали бы этот подход для того чтобы выбрать, на что именно стоит потратить средства, они совершали бы намного меньше ошибок.

3. Излишняя самоуверенность и кадровые проблемы

Для того чтобы способствовать решению каких-либо проблем, надо знать, в чём, собственно, эти проблемы заключаются. Для того чтобы помогать аутичным людям, надо больше знать об особенностях аутичных людей, чем они отличаются от неаутичных и как они воспринимают мир.

Вам может показаться странным, что я пишу о таких очевидных вещах. Тем не менее это не так очевидно, как может показаться. В известном санкт-петербургском центре социальной абилитации и обучения аутичных людей «Антон тут рядом» аутичные люди вынуждены заниматься в помещениях, отгороженных друг от друга тряпичными перегородками, во всяком случае так было летом 2015 года. В благотворительном фонде «Место под солнцем», одна из целей которого — помощь аутичным детям в Ленинградской области, глава фонда предлагала подавать мне «невербальные сигналы», слегка до меня дотрагиваясь.

Она искренне полагала, что правильно говорить «аутентичный спектр», а не «аутичный спектр»

Ни один из работников этих двух организаций, с которыми я разговаривала, не знал, что такое «самоадвокация» и «парадигма нейроразнообразия». Это не только проблемы двух конкретных питерских фондов: они пронизывают всю российскую систему благотворительности. Как я писала в самом начале, большинство руководителей фондов ранее не работали в той области, в которой им приходится работать сейчас.

Многие из них не изучили новую область работы даже после создания фонда. Я считаю это серьёзнейшей ошибкой, которая становится ещё более серьёзной из-за неправильной кадровой политики фондов.

Джон Рокфеллер I, о котором я упоминала, не был специалистом в медицине. Тем не менее в Рокфеллеровском институте медицинских исследований, который он основал, сделали множество важных медицинских открытий. Секрет филантропических успехов Рокфеллера в том, что, во-первых, и он, и его потомки умели находить грамотных советников, которые рекомендовали им, на какие именно благотворительные проекты стоит жертвовать деньги. А во-вторых, Рокфеллеры зачастую жертвовали деньги на создание учреждений, которые будут возглавлять люди, разбирающиеся в данной области.

Большинство руководителей российских фондов предпочитают самостоятельно руководить созданными ими организациями, при этом не изучая иностранный опыт (при практически полном отсутствии позитивного отечественного), не разбираясь в особенностях и проблемах тех, кому они хотят помочь, и не нанимая грамотных советников. В итоге некомпетентные руководители управляют плохо организованной группой некомпетентных работников.

4. Помощь людям без учёта мнения этих людей

Очевидно, что аутичные люди лучше знают, что значит быть аутистами, чем неаутичные руководители благотворительных фондов. Люди с инвалидностью лучше знают, какая именно помощь им нужна, чем люди без инвалидности. Люди за чертой бедности понимают проблемы тех, кто живёт за чертой бедности, лучше, чем жёны олигархов.

Это ещё одна очевидная истина, о которой почему-то забывают руководители российских благотворительных фондов. Если бы они это учитывали, то многих проблем, которые являются следствием тех ошибок, что я описывала во втором и третьем пунктах, удалось бы избежать.

Будущее российской благотворительности

Перспективы, которые я вижу на данный момент, кажутся мне не очень обнадёживающими.

1. За всю историю существования российских благотворительных фондов большинство их руководителей во всех концах страны снова и снова повторяют те самые (и многие другие) ошибки, которые я перечислила выше. Они не учатся на опыте известных международных некоммерческих организаций, не изучают историю благотворительности, из которой можно было бы почерпнуть много полезного. Они редко исправляют собственные ошибки даже после того, как им на них указали и привели логические доводы в пользу перемен.

2. В последние годы в России проводится антизападная политика, которая сопровождается сильной пророссийской пропагандой в СМИ и резким неприятием всего западного среди населения. Жёнам влиятельных людей и многим людям искусства невыгодно идти против этой государственной политики.

Как сказал мне один руководитель благотворительного фонда: «Зачем нам западный опыт и зачем нам переводить американские статьи, если Америку все ненавидят?»

Последствия таких настроений могут быть гораздо более тяжёлыми, чем кажется на первый взгляд. Фактически это означает, что многие влиятельные люди, занимающиеся благотворительностью, будут избегать «традиционно западных» областей работы, таких как защита прав человека, защита прав животных, политика «ничего о нас без нас» при работе с инвалидами и другими группами населения (пункт 4) и тому подобное.

Кроме того, такие настроения могут крайне негативно отразиться на благотворительном секторе в целом. Дело в том, что благотворительность в том виде, в котором она существует сейчас в России, изначально создана полностью по западному образцу.

Идея «социально ответственного предпринимательства», благодаря которой многие семьи известных бизнесменов имеют благотворительные фонды, тоже чисто западная. Будет ли выгодно главам благотворительных фондов, следующим так называемому пророссийскому курсу, сохранять свои «западные фонды» и какие методы они будут использовать для их развития, мне не известно. Как показывает история, игнорирование позитивного иностранного опыта не приносит положительных результатов и значительно отдаляет от цели. Если цель, конечно, есть.