Скоро выпускники сдадут ЕГЭ и будут поступать. Они пойдут в университет за знаниями или за дипломом? Наш новый блогер, эксперт в области исследований высшего образования Александр Вилейкис, рассказывает, как за последнее время изменилось образование в вузах и почему будущее за онлайн-обучением.

«Положи диплом на стол и дальше делай что хочешь» — это не грустный анекдот, а ключевая проблема современного образования. В СССР диплом о высшем образовании был пропуском в мир карьерных возможностей. Образование выполняло функции формальной гарантии компетентности специалиста. Что «корочка» означала: что человек сидел за партой пять лет в университете или что он действительно знает своё дело? В подавляющем большинстве первое. Такая ситуация сложилась благодаря совокупности неблагоприятных условий: внутренней иерархии образовательных учреждений, низкой системе контроля за качеством образования, геронтократии, массовости университетов, в конце концов.

Несмотря на упрощение многих процедур, в 1990-е годы рыночная экономика увеличила ценность высшего образования: частный сектор требовал бумаг о завершении образовательного цикла.

Многие обходили высшее образование стороной и покупали диплом, средняя цена которого была в разы ниже, чем сейчас

Это было возможно благодаря отсутствию всяческих реестров и систем контроля. На протяжении двадцати лет проблема поддельных дипломов решалась путём усложнения процедуры получения необходимых документов: федеральные реестры, электронная проверка, работа Рособрнадзора, закрытие многих частных вузов. В то же время сама по себе ценность образования как такового не оспаривалась, оно принималось как нечто значимое само по себе, как книги, которые нельзя жечь (даже если они плохие), потому что это же книги. Аналогично и здесь: диплом об окончании вуза важен, потому что он важен.

Дорого, долго, сложно, но по-прежнему обязательно

Текущий анализ рынка показывает, что наибольшие доходы от платных студентов получают вузы, создающие направления подготовки для получения не знаний по специальности, а дипломов. Такие курсы не являются профильными для университета, чаще всего у них максимально широкая квалификация, например «туризм» или «менеджмент», но они стабильно набирают много платников. По сути, это та же покупка диплома, только более сложная, требующая больше ресурсов, чтобы соответствовать формальным критериям «качества образования».

Дисциплины в таких университетах преподаются на совсем низком уровне, нет внешней мотивации для повышения качества преподавания

Но если посчитать, сколько времени студенты тратят на дорогу и пребывание в университете, какой у них уровень стресса (или коррупции) во время сессии, сколько сфабриковано статей преподавательским составом для сохранения места, то оказывается, что «фабрики дипломов» несут большие альтернативные издержки, которые лишь возрастают с каждым витком контроля за качеством образования.

Требование наличия высшего образования со стороны рынка ведёт к возникновению вузов, готовых удовлетворить эту потребность за определённую плату. Почему на это идут университеты? Это способ получить гарантированную краткосрочную прибыль, обеспечить собственное выживание. По сути, такое образование является аналогом «голландской болезни», где вместо нефти мы имеем неблагоприятные институциональные условия. Университеты держатся только на вере в том, что за их дипломами что-то стоит, а рынок отказывается от необходимости справки о высшем образовании вовсе и ориентируется лишь на способности потенциального работника. Экономика дипломов подходит к концу, рынок (по крайней мере, его внебюджетная часть) адекватно реагирует на ситуацию и постепенно закрывает окно возможностей для её существования.

Эффекты «голландской болезни»

Экономика дипломов наносит комплексный удар по рынку образования, лишает возможностей развития инновационные направления, большие теории, исследовательские проекты. У руководства большинства коммерческих университетов мотивация к долгосрочным инвестициям практически отсутствует: неизвестно, кто будет руководить к моменту, когда инвестиции окупятся, окупятся ли они в принципе. Большая наука — это всегда риск. Сложно на начальном этапе отличить потенциально успешный проект от провального, успех может наступить через 10, 20 или даже 100 лет после первичных капиталовложений. Университет — это действительно бизнес, только с долгосрочным периодом окупаемости, поэтому мало кто будет вкладываться в него даже в ситуации здоровой экономики, а в больной экономике — единицы, поддерживаемые лишь внутренней мотивацией.

Существуют способы внешней стимуляции науки, требующие от вузов вхождения в верхушки мирового рейтинга. Но из-за того, что нет долгосрочного планирования, применение этих способов скорее напоминает симуляцию активности, чем реальную трансформацию. Кроме отказа от большой науки, есть и другие проблемы высшего образования. Ценность диплома поддерживается только репутацией системы высшего образования и отдельных вузов. При этом первая — важнее. Если институт образования в целом будет дискредитирован, то частные усилия не смогут остановить процесс упадка. Экономика дипломов снижает субъективную ценность образования практически до нуля.

Всё больше людей небезосновательно полагает, что высшее образование — фикция. Надо просто посидеть за партой четыре года после школы

Это бьёт скорее по хорошим университетам, плохие не очень озабочены репутацией. Основной аргумент, на который натыкается любая попытка изменений, — упрёк в профанации образовательного процесса. Именно эту мантру повторяют преподаватели большинства университетов, которые «не желают быть поставщиками услуг» или «не готовы публиковаться в западных журналах». Российская система высшего образования уже дискредитировала себя, и в какой-то момент этот эффект станет необратимым.

Выход

В последнее время ситуация начинает меняться не только со стороны рынка, но и изнутри образовательной системы. Вторая половина 2018 года прошла под знаком перехода на систему онлайн-обучения. Главным инициатором реформы посчитали руководство НИУ ВШЭ, на которое и обрушилась большая часть критики. Пытаясь выйти из институциональной ловушки, ректорат НИУ ВШЭ идёт не только против внешних реалий, но и против собственного преподавательского состава. Что вынудило его пойти на столь отчаянный шаг? В первую очередь то, что онлайн-образование при правильной реализации может решить проблему, а исключение лишних звеньев из цепи посредников (вузы второго и третьего эшелона) позволит сократить издержки получения диплома. Какое образование лучше: получаемое у посредственных специалистов вживую или у ведущих учёных, но через экран монитора? Конечно, второе, оно даст доступ к качественному образовательному контенту. Система онлайн-образования позволит сделать процедуру получения необходимой сертификации проще для потребителя, что решит проблему дипломов ради дипломов. Будут конкретные курсы по конкретным дисциплинам, а получение полноценного высшего образования будет сопровождаться четким пониманием конечной цели абитуриента.

Университеты вроде МГУ и СПбГУ, которые считаются ведущими вузами страны, в какой-то момент невольно выйдут на рынок цифрового образования, получат колоссальное количество ресурсов и расчищенное законодательными инструментами пространство для «захвата рынка». Обычно силовой передел рынка ведёт к ухудшению, а не улучшению качества услуг. В ситуации внешнего регулирования образовательной индустрии логичным для университетов будет занять как можно больший сегмент будущего рынка, чтобы впоследствии не потерять его целиком, — это скорее вопрос выживания, нежели монопольного захвата новых территорий.

Будет ли данная политика эффективной? Если посмотреть на предыдущие опыты (внедрение ЕГЭ и новых систем контроля образовательного процесса) — надежды мало. Скорее всего, реформа встретит плохую институциональную среду и превратится в ещё одну профанацию, как это произошло со стимулированием публикационной активности вузов. Более того, онлайн-образование в таком виде болезненно ударит по развивающимся региональным вузам, которые не смогут трансформироваться.

Российское высшее образование — это направление, прочерченное лучшими намерениями. Только исследование всего процесса (начиная с самого низового уровня) и создание комплексных мер дадут хотя бы шанс на успешные изменения. Впрочем, у нас почти всегда предпочитают не изучать, а действовать. Это тоже повод для опасений.