«Человек не должен верить только в то, что делает его счастливым» — отрывок из новой книги Филипа Пулмана
«Человек не должен верить только в то, что делает его счастливым» — отрывок из новой книги Филипа Пулмана
«Человек не должен верить только в то, что делает его счастливым» — отрывок из новой книги Филипа Пулмана

«Человек не должен верить только в то, что делает его счастливым» — отрывок из новой книги Филипа Пулмана

АСТ

25.07.2020

В понедельник, 27 июля, на полках книжных магазинов появится «Книга пыли. Тайное содружество» — новый роман Филипа Пулмана, вышедший в издательстве «АСТ». А мы публикуем отрывок из него, который отлично иллюстрирует атмосферу книг Пулмана и многое объясняет про философию писателя, относящего свои волшебные и многоплановые подростковые романы даже не к жанру фэнтези, а к «суровому реализму».

А еще Лира бережно хранила в памяти выражение «Небесная республика» — но никогда по-настоящему не думала о его смысле. Единственный вывод, к которому она приходила, вспоминая эти слова, заключался в том, что краеугольным камнем Небесной республики должна быть рациональность. Такова была ее точка зрения на мир в те времена, когда она писала студенческие работы и сдавала экзамены. Тогда ей нравилось спорить с учеными, нравилось искать слабые места в чужих аргументах и опровергать их, разоблачая предвзятые мнения, несообразности и подтасовки. Неудивительно, что книга Готфрида Бранде вскружила ей голову, а книга Саймона Талбота растревожила душу.

И, конечно, она была совершенно не готова к тому внутреннему перевороту, к которому подтолкнул ее Джорджо Брабандт своими рассказами о тайном содружестве. Прежняя Лира отвернулась бы от этих историй с презрением и насмешкой. Но сейчас, сидя под одеялом на палубе, глядя на огоньки в темных небесах и на темном берегу и ощущая всем телом легкую дрожь моторов и мягкое покачивание, с которым паром неутомимо продвигался по глади спокойного моря на юг, Лира впервые задумалась: а что, если она все поняла неправильно?

За этой мыслью пришла другая: может, именно поэтому Пан ее бросил? Этой тихой ночью посреди моря время словно остановилось. Спокойно и последовательно Лира возвращалась мыслями к первой размолвке с Паном. Воспоминания послушно выплывали из тьмы одно за другим, точно звенья длинной цепи. Его гнев, когда она, вопреки своим природным склонностям и всем его предостережениям, насмехалась в школе над девочкой помладше, которая не могла отличить автора от нарратора в экзаменационном романе. Раздраженное слово, брошенное одному из слуг в колледже Святой Софии. Высокомерный отказ посетить выставку картин на религиозные темы, устроенную отцом одной из подруг. Восторг при виде того, как Готфрид Бранде рвет в клочья и топчет ногами всевозможные философские теории. То, как она вела себя… при мысли об этом Лира вспыхнула от стыда… то, как она вела себя с Малкольмом, когда он был всего лишь доктором Полстедом. Да, наверное, все это мелочи, но таких мелочей были сотни, и все они сейчас возвращались, одна за другой.

Разумеется, ее деймон все это видел, и ему это не нравилось, и в конце концов его терпение лопнуло. Лира попыталась защититься от суда над самой собой

Но аргументы защиты были слишком слабыми, и вскоре она перестала делать вид, будто не виновата. Ей было ужасно стыдно. Она поступала плохо, и эти плохие поступки так или иначе были связаны с картиной мира, в которой не находилось места тайному содружеству.

Небесные огни медленно двигались вокруг Полярной звезды. Паром шел ровным ходом вдоль берега. Время от времени на берегу вспыхивали огоньки — еще одна деревня, — и колышущаяся, неутомимо движущаяся вода разбивала их отражения на тысячи серебряных или золотых осколков. Раз или два Лира замечала другие огни — фонари на носу рыбацких лодок, ставивших сети на макрель или кальмаров.

«Вот так и я выманиваю на свет чудовищ из собственной внутренней тьмы», — подумала она. И тут вспомнила слова мертвого мальчика Роджера, который когда-то был самым близким ее другом: гарпии мира мертвых, сказал он, знают все твои плохие поступки и нашептывают тебе о них без остановки. Теперь Лира поняла, что это значит. «Интересно, эти гарпии тоже принадлежат к тайному содружеству?» — задалась она вопросом. И сам мир мертвых, в котором они обитают, тоже его часть? Или она все это выдумала? И гарпии, и мир мертвых — пустые, лживые фантазии?

Но что же такое это тайное содружество? Какое-то особое состояние бытия, которому нет места ни в мире Саймона Талбота, ни в мире Готфрида Бранде. И оно скрыто от обычного взгляда. Если оно и существует, то открыть его взору может лишь воображение (что бы ни означало это слово), но уж никак не логика. К нему принадлежат призраки, феи и эльфы, боги и богини, нимфы, ночные упыри и бесы, болотные огни и другие подобные существа. По своей природе они не любят людей, но и не питают к ним ненависти. Иногда их интересы и цели пересекаются или совпадают с человеческими. У них есть определенная власть над человеческой жизнью, однако их можно победить — как Малкольм перехитрил ту фею на Темзе, когда она хотела оставить Лиру себе…

Ход ее мыслей прервал голос стюарда, который вышел объявить немногим еще остававшимся на палубе пассажирам, что бар вот-вот закрывается. Двое мужчин встали и ушли в салон, а Лира просто сказала «Спасибо!» — единственное слово, которое она знала по-анатолийски. Стюард кивнул и двинулся дальше. А Лира вернулась к своим раздумьям.

Ночные упыри и феи, болотные огни и прочие создания, составляющие тайное содружество, — неужели они существуют только в ее воображении?

Нет ли какого-нибудь логичного, рационального, научного объяснения подобным вещам? Или наука над ними не властна, а разум, столкнувшись с ними, неизменно пасует? Да полно, может, их и впрямь не существует? К числу «подобных вещей» определенно относятся и деймоны — если, конечно, Бранде и Талбот правы насчет них. Ни тот, ни другой не усмотрели бы ничего странного в девушке, не имеющей деймона. А вот Элисон Уэзерфилд, как и многие другие, наоборот, сразу увидела, что с ней что-то не так, — но, в отличие от многих других, отнеслась к ней с пылким сочувствием. Тот крикливый толстяк на пароме в Голландию тоже не остался равнодушным. О сочувствии там речи не шло, но его страх и ненависть были неподдельными. Одним словом, большинство людей абсолютно уверены, что деймоны существуют.

Тут она поняла, что зашла в тупик. Усыпанное звездами небо вдруг показалось ей холодным и мертвым: всего лишь продуктом механического, бесчувственного взаимодействия молекул и частиц, которое продолжится до конца времен — независимо от того, будет ли Лира жить, и есть ли у людей сознание. Огромная, безмолвная, безразличная, совершенно бессмысленная пустота. «Сюда меня завел разум», — сказала себе Лира. Она поставила разум превыше всего, и вот результат: никогда еще она не чувствовала себя такой несчастной.

«Но человек не должен верить только в то, что делает его счастливым, — подумала она. — Верить нужно в то, что соответствует действительности. Верить нужно в истину. Если мы от этого несчастны — что ж, это, конечно, плохо, но разум тут не виноват. Как мы отличаем истину от лжи? Истина осмысленна. И она экономнее, чем ложь. Это бритва Оккама: все на свете стремится к простоте; и если существует объяснение, позволяющее не принимать в расчет эмоции и воображение, то, скорее всего, оно и будет самым точным».

Но тут Лира вспомнила, что говорили цыгане. Вмещай, а не отбрасывай. Учитывай контекст. Принимай во внимание всё. Это воспоминание зажгло в ней крохотную искорку надежды. «Когда я поверила в болотные огни, их стало больше, — подумала она. — Это что, иллюзия? Неужели я убедила саму себя, что вижу их? И что рационального было в том, чтобы поднести сладкий красный плод к губам Уилла в той залитой солнцем рощице, заново разыгрывая историю первой любви Мэри Мэлоун? И способен ли разум сам по себе создать поэму, симфонию или картину? Если рациональный взгляд не видит вещей вроде тайного содружества, это не значит, что их не существует. Просто рациональный взгляд ограничен. Смотреть на подобные вещи глазами разума — все равно что пытаться взвесить что-нибудь при помощи микроскопа. Это неподходящий инструмент. Измерить мир недостаточно — нужно дать волю воображению…»

Выживете ли вы в школьном чате?
Комментариев пока нет