«Заставим этих паралитиков шустрее таскать ноги по полю»
«Заставим этих паралитиков шустрее таскать ноги по полю»

«Заставим этих паралитиков шустрее таскать ноги по полю»

Отрывок из книги Класа Эверта Эвервина «Футбол или жизнь»

КомпасГид

07.07.2018

Тебе 17, ты играешь за сельскую команду, но вдруг тебя приглашают играть за настоящий футбольный клуб. В легендарную «Боруссию». Именно это происходит с Францем Шеффером. Казалось бы, можно радоваться, но профессиональный футбол оказывается совсем не таким, каким его представлял Франц. Главному герою книги «Футбол или жизнь» (выйдет в издательстве «КомпасГид») придётся не столько играть в футбол, сколько выбирать, что важнее — деньги, игра, дружба или любовь.

Тони Умбах, один из опытнейших игроков, громко воскликнул: «Сволочь!» — у него порвался шнурок.

— Ну наконец-то, — отозвался Бумзи Ханч.

— Что — наконец-то? — спросил Вангенмюллер, который уже успел одеться, поскольку всю игру провёл на скамейке запасных.

— Наконец хоть кто-то слово сказал, — договорил Бумзи. — Здесь просто как на кладбище.

Из душевой вышел Роберт Моншау. Он вытирал голову. Обведя всех взглядом, недоуменно спросил:

— На каком это кладбище?

— А, тебя только не хватало! — Умбах всё ещё возился со шнурком, пытаясь завязать его хоть на один узел.

— В чём дело? — Роберт швырнул полотенце на спинку кресла.

— Он всё ещё не понял, — громко сказал из дальнего угла Лаутербах, повязывая галстук.

— Что именно?

— Что игру мы отдали, — ответил Хеннес.

Снова установилась тишина, которую прервал Лаутербах:

— А куда он вообще подевался?

—Кто?

— Малыш, конечно, кто же ещё?

Чувствовалось, что все взвинчены.

— Он там, — Моншау указал рукой, вдетой в рукав рубашки, на душевые кабины.

— Сукин сын! — процедил сквозь зубы Бумзи Ханч.

В этот момент из душевой появился Франц Шефер. Опустив голову, он прошёл на своё место. В раздевалке стояла напряжённая тишина. Франц надел трусы, влез в рубашку и присел, чтобы натянуть носки. Он понимал, что означает эта тишина. Несмотря на шум воды в душевых кабинах, Франц расслышал кое-что из сказанного.

Он провалил игру, на пустом месте заработал пенальти, и они продули. За стенкой игроки из Франкфурта-на-Майне громко распевали песни

Какой же он идиот: бросился за Грабовски и снёс его. О чём только думал? Во всяком случае, об одиннадцатиметровом и мысли не было. Шефер хотел отобрать у Грабовски мяч, который тот отнял у него с нарушением правил. Только и всего. Но вдруг врезался в его ногу. Франц не знал, как это получилось. Да и поздно было: Грабовски рухнул на землю, несколько раз театрально перевернулся вглубь штрафной площадки, закрыл лицо руками.

«Всё, — сверкнуло в сознании, — полный финиш». Судья уже дал свисток и теперь бежал к ним, указывая рукой на круглую белую точку в штрафной. Болельщики негодующе ревели, не желая соглашаться с решением судьи. Счёт был ничейный, а играть оставалось считанные минуты. Но Франц знал, что у судьи выбора не было.

Подняв на мгновение голову, он увидел устремлённые на него взгляды игроков. «Конец, — сказал он сам себе, — оставил всех без премии». А там ещё Иван, о нём вообще страшно думать. Лаутербах, конечно же, набросился на судью, другие игроки «Боруссии» тоже обступили человека в чёрной форме, который уверенными жестами подкрепил своё решение. Франц в этом участия не принимал. Он знал, что произошло. И произошло вовсе не случайно: он хотел увидеть, как Грабовски упадёт, ведь перед этим упал он сам, а судейский свисток промолчал. Франц жаждал отомстить обидчику, а что они оказались уже в штрафной площади — не сообразил.

Теперь все игнорировали его, взгляда не удостаивали, даже Роберт. Франц покосился на него, но тот стоял перед зеркалом и причёсывался. Хеннес Лаутербах, уже одетый, вышел на середину раздевалки, взглянул на Шефера, сощурив глаза, и раздельно произнёс:

— Уж я позабочусь, чтобы это была твоя последняя игра — до поры до времени.

— Ну чего ты, Хеннес! — это было всё, что он сумел выдавить. Он надел туфли и взглянул на Хеннеса, но тот уже стоял у зеркала с расчёской в руках.

— Тебе полезно знать, что думает команда, — снова заговорил Хеннес, повернувшись к нему спиной. — Догадываешься, что сегодня сделал? Это называется «своих ограбил».

Франц встал. Находящиеся рядом игроки отвернулись, потянулись за сумками.

— Зачем ты так? — спросил он. — Я же не хотел.

— Не хотел! — передразнил его Ханч. — Слушать противно. Но ведь сделал, чёрт побери. Нас без премии оставил. Да пойми ты наконец, дубина!

— Понял, чего там.

— Тогда не строй из себя придурка! — рявкнул Умбах.

— А я вам что говорил, — раздался голос Вангенмюллера, стоявшего у выхода.— Малыш всех нас уделает. Сперва меня, потом вас. Я предупреждал, но никто слушать не желал. Меня он запросто может выжить из команды — никому до этого и дела нет.

— Ну виноват я, признаю, — Франц был в отчаянии. Он понимал, что совершил непоправимую ошибку: матч окончен, и они проиграли. — Виноват, но теперь ничего не изменишь. Я бы дорого дал, чтобы тот момент заново переиграть. Поверьте!

Он увидел, как Роберт Моншау застегнул молнию на сумке, перекинул куртку через плечо и, бросив на ходу: «Пока, до понедельника», — скрылся за дверью. Не захватил его, оставил одного среди враждебно настроенных игроков.

«Роберт! — хотелось Францу крикнуть вдогонку. — Погоди, старина!».

Но на него снова уставился Хеннес Лаутербах, капитан команды, привезший его сюда и бросивший на произвол судьбы.

— Надо чувствовать ответственность, — сказал Хеннес. — Не только за себя, но и за весь клуб. Ему встанет в приличную сумму этот твой идиотский пенальти. В выходные на досуге можешь произвести точные подсчёты.

— Я требую, чтобы ты поговорил с Иваном, — отчеканил Вангенмюллер. — Твои проблемы здесь ни при чём, речь идёт о команде.

Франц механически водил расчёской по волосам, отвечать на упрёки смысла не имело. Любое его слово лишь подлило бы масла в огонь.

У него было одно желание: поскорее вырваться из раздевалки. Прочь из этой команды, где его терпеть не могут

Вот и Роберт Моншау от него отвернулся. Почему не помог? Ведь Роберт бывал в подобных передрягах, хоть бы посоветовал что-нибудь. Вместо этого он поспешил уйти, оставив Франца одного.

А вдруг Моншау ждёт на улице: просто вида не хотел подать перед остальными. Он наверняка поджидает в машине. Франц спешно собрался, чтобы опередить всех, и это ему удалось. Он заметил, как смотрели ему вслед, когда он вышел, не попрощавшись, — перебьются. Их уважения и доброго отношения ему никогда не заслужить. Добиваться всего придётся в одиночку, своим горбом. Он помчался через площадь к служебной стоянке — только для автомобилей игроков и членов правления. Он знал место, где Роберт всегда парковал свой красный «триумф». Перед оградой Шефер остановился и напряжённо пробежал глазами по рядам машин. «Триумфа» нигде не было.

Франц застыл с сумкой в руке — полупрофессионал «Боруссии», ещё две недели назад герой дня, удостоенный тренерской похвалы за удачные действия в игре с бременской командой, а нынче пустое место, и всё из-за назначенного по его вине одиннадцатиметрового. Не нашлось ни одной живой души, кто бы ему посочувствовал. Все отвернулись — пусть и до дома добирается как знает.

Что спросить у «МЕЛА»?
Комментариев пока нет
Больше статей