Пациентами психиатра Брюса Перри были самые разные дети, пережившие в детстве психологические травмы. Он рассказал истории из своей практики в книге «Мальчик, которого растили как собаку» (выходит на русском языке в издательстве «Бомбора»). Мы публикуем одну историю — в ней нет насилия, она о важности родительской любви.

Коннор рос в нуклеарной семье, и его раннее детство, на первый взгляд, не было травмирующим. Родители Коннора были успешными деловыми людьми, получившими высшее образование. Как и у Леона, IQ Коннора был выше среднего, но, в отличие от Леона, он хорошо учился в школе. Мы провели обзор его предыдущего психиатрического лечения и обнаружили, что мальчик в разное время получил более десятка нейропсихиатрических диагнозов: аутизм, общее расстройство психологического развития, детская шизофрения, биполярное расстройство, СДВГ, обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР), глубокая депрессия, тревожное расстройство и так далее.

Когда четырнадцатилетнего подростка впервые привели ко мне, его текущими диагнозами были перемежающееся расстройство темперамента, психоз и синдром дефицита внимания. Коннор принимал 5 препаратов и находился под наблюдением врача с психоаналитической подготовкой. Его походка была дерганой и неуклюжей. Когда мальчик тревожился или расстраивался, он начинал раскачиваться, ритмично сгибая и разгибая руки, и гудеть под нос таким тоном, который сильно нервировал большинство людей. У него не было друзей. Он не стал таким хулиганом, как Леон, но оказался излюбленной мишенью школьных насмешников. Коннора поместили в группу тренировки социальных навыков с целью преодолеть изоляцию и улучшить его способность к общению, но до сих пор это ни к чему не приводило.

Как я вскоре обнаружил, занятия в группе были похожи на попытки научить младенца дифференциальному исчислению

Несомненно, у Коннора наблюдались отклонения в развитии, но он не проявлял классических симптомов аутизма или шизофрении. Хотя его поведение было похоже на поведение детей, имевших такой диагноз, но он, к примеру, не страдал «умственной слепотой» и не демонстрировал безразличия к человеческим отношениям, которое характерно для некоторых видов аутизма, или спутанного мышления, распространенного при шизофрении. Во время обследования я видел, что Коннор пытается взаимодействовать с другими людьми, чего не наблюдается при настоящем аутизме. Да, он был социально неприспособленным, но все же мог общаться гораздо лучше, чем дети с аутизмом. К тому же он принимал столько препаратов, что никто не мог судить, какие его «симптомы» связаны с первоначальными проблемами, а какие вызваны побочными эффектами лекарств. Я решил, что он должен перестать принимать медикаменты. Если это окажется необходимым, то можно возобновить прием.

Характерные симптомы Коннора и отсутствие связи с типичными случаями аутизма и шизофрении напомнили мне о симптомах других детей, испытавших раннюю психическую травму или изоляцию, как Джастин. В частности, судя по неровной и дерганой походке, я заподозрил травму, перенесенную в младенчестве. Координация при ходьбе зависит от тонкой регулировки ствола мозга и среднего мозга, играющих критически важную роль в механизме реакции на стресс. Поскольку ствол мозга и средний мозг развиваются на самом раннем этапе после рождения, то, вероятно, травмирующее событие произошло в течение первого года жизни.

Я тщательно изучил историю развития Коннора и расспросил его мать Джейн о раннем детстве сына, а также о ее собственном детстве

Она была умной женщиной, но страдала повышенной тревожностью и находилась на грани нервного срыва. Ее собственное детство оказалось вполне нормальным. Она была единственным ребенком, о котором заботились любящие родители. К несчастью для Коннора, у Джейн не было младших родственников, и она практически не сидела с детьми в подростковом возрасте. В результате до появления собственного ребенка у нее не оказалось опыта обращения с младенцами или малышами. В мобильном современном обществе люди часто предпочитают иметь мало детей и живут вдали от старших родственников. Мы движемся к возрастной сегрегации, и многие из нас не общаются с детьми в достаточной степени, чтобы понимать, как должны вести себя родители на каждом этапе развития ребенка. Кроме того, система общественного образования не предусматривает курсов по развитию ребенка, уходу за детьми и основам функционирования человеческого мозга. В результате возникает «детская неграмотность», которая, к глубокому сожалению, сыграла значительную роль в психических расстройствах Коннора и Леона.

За несколько лет до рождения сына Джейн и ее муж Марк переехали из Нью-Джерси в Нью-Мексико. Там они основали новый процветающий бизнес. Теперь, когда супруги стали материально обеспечены, они решили завести ребенка, и Джейн вскоре забеременела. Она получала отличный медицинский уход в период беременности. Роды прошли без проблем, и ребенок родился крепким и здоровым. Однако семейный бизнес был таким напряженным, что Джейн вернулась в свой офис через несколько недель после рождения ребенка. Она слышала страшные истории о дневной медицинской помощи с выездом на дом, поэтому они с мужем решили пригласить няню. Между тем двоюродная сестра Джейн, недавно приехавшая в город, искала работу, поэтому супруги наняли ее, посчитав это идеальным выходом из ситуации.

К сожалению, без ведома Марка и Джейн кузина нашла другую работу после того, как согласилась работать у них

Стремясь к дополнительному заработку, она не сказала Марку и Джейн о том, что оставляет ребенка одного и ходит на другую работу. Утром она кормила и переодевала мальчика, потом уходила на работу, снова кормила его и меняла подгузники во время перерыва на ланч, а потом опять уходила и возвращалась перед тем, как родители ребенка приходили со своей работы. Она беспокоилась из-за опрелостей, возможности пожара и других опасностей, пока ребенок оставался один, но не думала о том, насколько вредоносными были ее собственные действия. Эта женщина знала о детском развитии еще меньше, чем Джейн. Она не понимала, что младенцы нуждаются в ласке и внимании ничуть не меньше, чем в питании, сухой одежде и крыше над головой.

Джейн сказала мне, что чувствовала себя виноватой за то, что так быстро вернулась на работу. По ее словам, первые 2 недели после возвращения в офис Коннор заливался безутешным плачем, когда она уходила из дома. Но потом он перестал плакать, и Джейн решила, что все в порядке. «Мой мальчик был доволен», — сказала она и добавила, что однажды случайно уколола Коннора английской булавкой, и он не отреагировал. «Он больше не плакал», — подчеркнула она, не ведая, что если ребенок совсем не плачет, это указывает на потенциальные проблемы точно так же, как если он слишком много плачет. Опять-таки, незнание основ детского развития сослужило ей плохую службу. Как и Мария, она полагала, что тихий ребенок — довольный ребенок.

Однако через несколько месяцев Джейн заподозрила недоброе. Коннор не взрослел так же быстро, как дети ее подруг. Он не садился, не переворачивался и не ползал в том возрасте, когда другие малыши уже делали все это. Обеспокоенная таким отсутствием прогресса, Джейн показала мальчика семейному педиатру, который превосходно умел распознавать и лечить физические расстройства, но почти ничего не знал о проверке на умственные и эмоциональные отклонения. У этой женщины-педиатра не было своих детей, поэтому она не имела личного опыта в психологическом развитии ребенка и, как и большинство врачей, не получила соответствующего образования. Она была хорошо знакома с родителями, поэтому не могла заподозрить их в жестокости или пренебрежении к малышу. Она просто сказала Джейн, что дети развиваются с разной скоростью, и заверила ее в том, что Коннор скоро догонит остальных.

Но однажды, когда Коннору было около полутора лет, Джейн вернулась с работы пораньше, потому что заболела

В доме не горел свет, поэтому она предположила, что няня пошла гулять с ребенком. Из комнаты Коннора доносился ужасный запах. Джейн заглянула в приоткрытую дверь и увидела, что ее сын сидит в темноте, без игрушек, без музыки и без няни, с грязным подгузником. Она пришла в ужас. Когда она высказала кузине свое недовольство, женщина призналась, что оставляла Коннора одного и ходила на другую работу. Джейн уволила ее и сама ушла с работы, чтобы оставаться дома с ребенком. Ей казалось, что она избежала самого страшного. Она думала, что если Коннора не похитили, если он не пострадал от огня и остался физически здоровым, то пережитый опыт не будет иметь долговременных последствий. Джейн никак не связывала целый год пренебрежительного отношения к ребенку с его поведением, которое становилось все более странным.

По мере взросления Коннор столкнулся с отчуждением сверстников и стал проявлять симптомы навязчивого, регулярно повторяющегося поведения. Никто из педагогов и школьных советников, ни один психиатр, инструктор или специалист по трудотерапии, к которым его направляли, не знал о пренебрежении и отсутствии должного ухода, которые он пережил во младенчестве. Десятки тысяч долларов и сотни часов были потрачены впустую на попытки лечения различных «расстройств». В результате я увидел четырнадцатилетнего мальчика, который раскачивался взад-вперед, гудел себе под нос, не имел друзей, был чрезвычайно одиноким, избегал смотреть в глаза другим людям и в трех-пятилетнем возрасте испытывал буйные припадки с криками. Этот мальчик отчаянно нуждался в стимуляции мозга, упущенной в первые месяцы его жизни.

Когда миссис П. обнимала и ласкала детей, перенесших психическую травму, она интуитивно обнаружила то, что легло в основу поэтапного неврологического подхода: такие дети нуждались в упорядоченной и регулярной стимуляции в соответствии с периодами своего развития. Эти стимуляции должны соответствовать тому возрасту, в котором ребенок перенес травму или не получал необходимых стимулов, а не к его фактическому возрасту. Когда она сидела в кресле-качалке и укачивала семилетнего ребенка, она дарила ему ритм и прикосновения, которые он пропустил во младенчестве и которые необходимы для правильного развития мозга. Основополагающий принцип этого развития состоит в том, что нейронные системы образуются и начинают функционировать последовательным образом. Далее структура менее развитого отдела мозга отчасти зависит от сигналов, которые поступают от более развитых нижних отделов. Если одна система не получает необходимого подкрепления, то другие, которые опираются на нее, тоже функционируют ненормально, даже если на более позднем этапе мозг получает необходимую стимуляцию. Секрет здорового развития заключается в том, чтобы получать необходимое восприятие в нужном объеме и в нужное время.

Иллюстрация: Shutterstock / Archv