«Это при жизни не надо. Потом». Как жил и работал Теодор Шанин
«Это при жизни не надо. Потом». Как жил и работал Теодор Шанин
Ночью 4 февраля скончался учёный-социолог Теодор Шанин. Он был не только основателем Шанинки (Московской высшей школы социальных и экономических наук), но и известным учёным: занимался крестьяноведением, исторической социологией и эпистемологией. Рассказываем, как он создал один из лучших независимых вузов России и повлиял на всё высшее российское образование.
Теодор Шанин родился в 1930 году в городе Вильно (сегодня — Вильнюс, столица Литвы) в богатой семье. Его детство пришлось на непростой период: Прибалтика и часть Польши вскоре были присоединены к СССР, и в 11 лет Теодор был сослан с матерью в Сибирь. Страшные времена начала войны, массовое убийство немцами литовских евреев, оставшихся в Вильнюсе, повлияли на подростка. После возвращения из ссылки Теодор жил в Самарканде, потом вернулся в Польшу, оттуда перебрался в Париж.
В 17 лет он подделал возраст в документах, чтобы иммигрировать в Палестину. Спустя год воевал за независимость Израиля — это было время создания еврейского государства. После военной службы окончил колледж и университет со степенью бакалавра гуманитарных наук и получил учёную степень доктора, PhD. Работал преподавателем в вузах Великобритании, Танзании, России. Был удостоен звания «Почётный член Российской академии сельскохозяйственных наук», награждён орденом Британской империи.
«Книгу «Несогласный Теодор», вышедшую в декабре, он [Теодор] внимательно читал на всех стадиях подготовки, вплоть до подписей под фотографиями.
Среди прочего он выбросил из нее несколько слишком личных кусков, сказав: «Это при жизни не надо. Потом». А теперь можно напечатать один из них. Потому что посмертно. Увы. Лучше бы по-прежнему было нельзя.
Я с детства помнил отца героем, но потом его героическая позиция исчезла. Когда мама ему сказала: «Надо перебираться в Израиль», — он в ответ начал выкручиваться, рассказывать сказки про здоровье, обстоятельства, про то, что нужно дождаться каких-то решений. Мама уехала в Израиль одна; мы с ней остались близки, отец осел в Париже, где ему было не очень хорошо, скажем так. Из удачливого предприимчивого человека он превратился в обузу.
Когда он умер, я кораблем добирался до Европы (деньги собирали среди друзей, с шапкой по кругу), был на похоронах, и возле его гроба произошло нечто, что сильно повлияло на меня. Было много народа, человек 400, знамена движений, пафос… И у его гроба произносили речи два вождя двух сионистических партий Парижа. Они спорили с моим отцом. Они говорили прямо в гроб, что не надо быть таким упрямым, не надо быть таким принципиальным, таким не готовым идти на компромисс. Чем дальше они говорили, тем сильнее мне хотелось им ответить, что было невозможно; горло перехватывало, плакать хотелось. А плакать нельзя. Мальчики не показывают слез, так меня учили.
Но последним выступил раввин: который сказал: «Наши законы требуют, что, если человек умер насильственной смертью и неизвестно, кто его убил, но его тело нашли на территории общины, десять старейшин должны умыть свои руки и сказать: не наши руки пролили эту кровь. Почему требует Талмуд этого от нас? Потому что, когда человек умирает, неизвестно, кто несет ответственность за эту смерть. Тот, кто его убивал физически, или тот, кто не помог ему, когда надо было. И поэтому я говорю перед гробом этого человека: пусть десять старейшин умоют свои руки».
Я после этого подошел к нему, пожал его руку, поблагодарил за то, что он за меня, за всю мою семью сказал. С годами я понял, что имею право плакать и что не надо сдерживать слезы».
Александр Архангельский, литературовед, литературный критик, публицист
Близкие люди называли Теодора Дон Кихотом, потому что он был таким же отважным, целеустремленным, всегда шёл до конца. Когда на ютуб-канале «Ещёнепознер» у него спросили, боится ли он смерти, Теодор ответил: «Не боюсь. У меня вообще проблемы со страхом».
При этом его преемник на посту ректора Анатолий Каспржак рассказывал, что в некоторые моменты Шанин был похож на маленького ребёнка, готового заплакать от любой несправедливости: «И это были не старческие слезы. Я узнал его, когда ему было, наверное, лет 60 с небольшим, и это все уже тогда у него проявлялось. Он был чрезвычайно устремленным и цельным человеком с удивительно нежным характером, который свойственен больше детям, чем взрослым.»
Мы долго разговаривали дома, в Москве, перед тем как мне уехать в Вильно и в Самарканд, и в Большую Шелковку… Он плакал, вспоминая свою жизнь. А потом плакала я, стоя рядом с его домом в Вильно и наблюдая за маленьким мальчиком во дворе, проживая эту точку отсчета и зная, чем все закончится. Потом этот забытый богом Рубцовск с его зонами и деревня Большая Шелковка, потом Самарканд, ребята его возраста с лепешками хлеба в руках, потом Польша, Израиль… Я раз за разом переживала эту многослойность времени. Раз за разом восхищалась, как человек менялся сам и менял жизнь вокруг.
Я не видела этих картинок, но одинаково хорошо представляю его в израильской пустыне под трассирующими пулями и в кабинете министра здравоохранения, которому Шанин объяснял, какой должна быть реабилитация, и во время студенческой революции в Англии. Одинаково цельный, не отступающий от себя ни на шаг. И все, что он сделал потом в Москве, через что прошел, включая события двухлетней давности, — все стало нашей с вами историей.
Татьяна Сорокина, режиссёр фильма «Несогласный Теодор»
За плечами профессора Теодора Шанина огромный вклад в научную деятельность. В 60-е годы он стал одним из создателей крестьяноведения, научного правления, изучающий сельский образ жизни и аграрное поведение. По этой же теме он написал книги «Неудобный класс» и «Крестьяне и крестьянские экономики», которые были переведены на многие языки. Именно они стали теоретической опорой для большинства учебных пособий этого направления. Теодор также был редактором журнала «Крестьянские исследования».
Он посвящал всего себя социологии, истории, политологии, философии и экономике. Проводил полевые исследования в США, Мексике, Венгрии, Иране, Индии и других государствах.
Он работал до последнего дня, и мы безмерно благодарны за годы работы с Теодором, за его мудрость и мужество, свободу и отвагу.
Сообщение на сайте Шанинки
Как пишет The Guardian, несмотря на тяжелые воспоминания о детстве при Сталине, Теодор всегда помнил свои корни, поэтому считал долгом помочь российскому образованию. Он вернулся на родину в поисках капитала, чтобы поддержать отечественных учителей и учёных, их труды и публикации. И ему это удалось.
В 1990-х годах он убедил американского финансиста Джорджа Сороса вложить огромную сумму в высшее российское образование. Благодаря этому в нашей стране появился Фонд Сороса, который финансово поддерживает программы в области образования. Одновременно Шанин понимал, что распад советской системы потянет за собой вниз всё российское образование. Ему хотелось создать в России место, где уровень образования будет стоять на одной ступени с европейским. А выпускники смогут получить английские дипломы.
В 1995 году вместе с Татьяной Заславской он создал Московскую высшую школу социальных и экономических наук, получившую статус негосударственного российско-британского университета, которую позже стали называть просто Шанинкой.
«Представьте себе, что в начале 1990-х годов какой-то странный иностранец с акцентом приходит в Министерство образования и говорит, что в России надо создать гуманитарный университет. Говорит, что, мол, у вас физико-математическое образование прекрасное, но в гуманитарном образовании вы работаете не так. Нужно понимать, что гуманитарный университет в начале 1990-х в России представлял собой бывшие партийные комсомольские школы, которым просто-напросто изменили названия, но суть их не изменилась. Можно смело говорить, что тогда Теодор именно создал гуманитарный университет в России», — рассказывал Анатолий Каспржак.
Шанин был идеологом частного академического высшего образования в России. Более того, он был настоящей путеводной звездой, оптимистичным и неугасимым маяком в этом штормовом море.
Мы познакомились в его рабочем кабинете в Москве, когда готовили первый выпуск социологов Псковского Вольного университета, это были 1996–1997 годы, Вольному было почти 5 лет, только что взошедшей звезде Шанинки шел второй год, и мы чувствовали себя речным корабликом с берегов Великой, рядом с которым появился настоящий современный ледокол.
Атмосферу, свет и запах библиотеки Шанинки я помню до сих пор. Выпускники отделения социологии Псковского Вольного университета, первые псковские социологи получили возможность учиться и получить дипломы магистров социологии Манчестерского университета.
В 2018 году надзиратели российского государства лишили Шанинку аккредитации, но она продолжила работу, выдавая дипломы собственного образца.
Теодор Шанин был несгибаем — настолько, насколько может быть несгибаем живой смертный человек. И в этой несгибаемости он казался вечным.
Покойся с миром, ледокол высшей школы. Наши кораблики идут по твоей свободной воде.
Лев Шлосберг, политик, правозащитник, журналист
Сейчас в Шанинке есть бакалавриат с четырьмя направлениями и магистратура с шестью программами. На них работают ведущие специалисты в области социологии, психологии, политологии и менеджмента. Например, Виктор Вахштайн, Евгений Моргунов, Андрей Олейников. Каждый год в Шанинке учится более 300 студентов. А за все прошедшие годы школа выпустила более 2500 человек.
Фото: МВШСЭН