Ярославу Ионушу из Магнитогорска 22 года, он работает в МЧС, встречается с девушкой, а еще воспитывает 8-летнюю сестру. Их мама умерла два года назад, а для того, чтобы взять сестру под опеку, Ярославу пришлось пройти через суды. Мы записали его историю.

Долгожданная сестра

Когда сестра родилась, мне было 14 лет. Я очень ждал её появления, мне было скучно быть одним ребёнком в семье. Хотелось пополнения, чтобы было о ком заботиться. Я сразу помогал маме менять сестре подгузники (и пусть стало получаться не сразу), гулять, потом играть с ней. Не знаю, сколько я пропел колыбельных с сестренкой на руках, но и этому в итоге научился. Да, было тяжело, но мы справились. Мама всему меня научила, и я вполне справлялся с уходом за малышкой.

В 2019 году мама скоропостижно умерла в возрасте 38 лет. Сестре тогда было 6 лет. Мы сообщили ей об этом не сразу, готовили её к этому. Я попросил воспитателя и психолога в детском садике поработать с ней, а потом мы вместе поговорили — как могли объяснили, что мама, хоть и на небе, но все равно всегда будет с нами.

Вся ответственность легла на меня: накормить, напоить, одеть, обуть, обучить. Но я не заметил, что нагрузка стала больше. Ещё при жизни матери я был для сестры почти отцом.

Борьба за девочку

Биологический отец моей сестры ушёл из семьи в 2014 году, когда ей не было и одного года. Он не принимал никакого участия в жизни ребёнка, не платил алименты, я вообще не знал, где он находился все это время. На похороны мамы этот человек приехал, но желания забрать свою дочь не изъявлял.

Но когда я пришёл в органы опеки с полным пакетом документов для оформления опекунства над сестрой, мне отказали (хотя она все время жила со мной). Пришлось подать в суд на ограничение родительских прав ее биологического отца.

Разбирательство началось только после второго моего иска. В то же время отец подал в суд иск о передаче ребенка ему на воспитание.

В опеке заявили, что девочка хочет жить с отцом. Это, по их словам, подтвердила одна из психологических экспертиз. Но у меня есть подозрение, что процедура была проведена некорректно: похоже, на ней вообще не опрашивали ребенка, а только обсуждали проблемы и статус отца.

Ещё в соцзащите говорили, что я молодой и якобы забью на сестру, когда у меня появятся свои дети

Но мне непонятно, почему я, даже если у меня появятся собственные дети, должен забросить сестру? Разве она станет мне из-за этого менее родной? Дети — они все вместе. И я буду относиться ко всем одинаково и всех одинаково любить.

Сотрудники ведомства не знали, что у отца ребенка были судимости. Дело в том, что, когда они поженились с мамой, он, согласно свидетельству о браке, взял ее фамилию, Ионуш. А паспорт не поменял — и продолжил жить со своей прежней фамилией. Под этой фамилией его несколько раз судили. Но опека проверяла его по новой фамилии — и там все было чисто. Что касается опеки над дочерью, то он, вероятно, решился на нее в том числе из-за финансовой мотивации.

Да, он биологический отец. Ну и что? Это только формально. На протяжении долгого времени он так и не смог найти с моей сестрёнкой общий язык. Говорил: «Пойдём погуляем. Куда-нибудь». Сестра отвечала: «Не хочу». Кто захочет идти гулять с практически незнакомым человеком? На праздники иногда приносил старые конфеты и распечатанные игрушки. Ребёнок это всё видит. А опека продолжала утверждать, что отец старается.

Потом были судебные экспертизы, мы ездили в Челябинск. С сестрой работал психолог, я наблюдал за этим процессом из-за стекла. Эксперты в итоге заключили, что девочка хочет жить со мной. Было установлено, что ее связь со мной — 100%, с отцом — 0%. Всё это на основе её суждений.

Этот период был трудным. Волновался, заберут — не заберут сестру. Всё время как на иголках. В итоге отца сестры ограничили в родительских правах, и 2 сентября 2021 года я получил временную опеку над ней, но всего лишь на 6 месяцев. По истечении срока, боюсь, опять начнутся судебные разбирательства.

Второй отец

Я работаю в МЧС, график 1/3, поэтому у меня есть время заниматься с сестрой. Помогает моя невеста: мы живём втроём. Сестра любит гостить и у моего отца — её крёстного. Он очень помогал мне во время всех этих тяжб. Для меня он ориентир.

В этом году сестра пошла в школу. Я занимался с ней подготовкой: учил читать, писать. Органы соцзащиты запретили тратить пособия, которые ей выплачивает государство, на шопинг для школы (при этом эти деньги почему-то может получать биологический отец). Поэтому ластики, карандаши, точилки и все для школы мы покупали на свои деньги, сестра все выбирала сама. Ей нравится учиться, говорит, что у неё много друзей.

В школе мы не рассказываем о нашей истории, чтобы не привлекать к ребенку ненужное ей внимание

Вообще-то сестра не очень любит, когда, например, к нам домой приходят снимать сюжеты для телевидения. Всё-таки это чужие люди.

А любит, как и все дети, проводить время активно. Весной я купил велосипед, учу сестру кататься. В свободное время мы ходим в батутный парк и учимся выполнять акробатические элементы. Я хочу отдать сестру на плавание или на танцы. Ещё у неё хорошо получается рисовать.

Один из ярких дней — когда мы ездили летом кататься на катамаранах. Я взял с собой тюбинг, мы привязали его к катамарану и так плавали. Было много эмоций.

Сейчас сестре восемь лет. Она настоящая девочка, но с характером, умеет настоять на своем. Если ей что-то не нравится, она будет спорить. Приходится находить компромиссы. «Не хочу плов, хочу пельмени» — и хоть ты тресни. В таких случаях я ей говорю: «Давай вместе доедим плов, а потом, если хватит места, съедим пельмени». Так наедимся плова — и пельменей уже не хочется.

Но мне нравится, что сестра любит отстаивать свою точку зрения. Думаю, из нее мог бы получиться неплохой депутат.

Фото из личного архива Ярослава Ионуша