Тем, что ребёнок поступает в иногородний вуз после 11 класса, родителей уже не испугать. Куда сложнее отпустить подростка в другой город, если ему 13-15 лет, — например, в лицей или колледж. Для спецпроекта с WorldSkills Russia Полина Славянская поговорила с родителями, дети которых учатся вдали от дома. Некоторые имена героев изменены по их просьбе.

Ярослава, мама Павла (уехал из Обнинска в Москву в 15 лет)

После восьмого класса Паша съездил в профильный лагерь и вернулся со словами: «Я хочу в школу с более сильной математикой». Но куда? Физико-техническая гимназия, в которой он тогда учился, была одной из лучших в городе. Вот мы и начали искать варианты в Москве. Переезжать всей семьёй не хотелось, поэтому выбрали школу с проживанием — СУНЦ при МГУ. В марте Паша написал первый тур вступительных испытаний, а в июне поехал в летнюю школу, где сдал экзамены второго тура. В итоге прошёл.

Паша перескакивал один класс в школе, поэтому он на год младше своих одноклассников. Маленький. И мы с Пашиным папой совсем не были уверены, что сын сможет жить самостоятельно и при этом успешно заниматься. В общежитии уже невозможно закрыть дверь в свою комнату, остаться в одиночестве и отдохнуть как дома. Другой повод для беспокойства — электричка. Обнинск в 100 километрах от Москвы, люди едут разные. Если бы не СУНЦ, ещё бы год точно его одного не отпускала.

Но ничего — мы ему часто звоним, спрашиваем, как у него дела. Один раз узнали, что Паша слёг с температурой 38. Дома я ловлю его болезнь на подлёте: сразу постельный режим, малина, сон. В СУНЦ изолятор был забит, и Пашу оставили в комнате. Ребёнок, для которого главное — отлежаться, должен был в семь утра идти к медсестре и мерить температуру. В общем, решили увезти сына домой, чтобы он выздоравливал в покое.

Несмотря на всё это, я уверена, что уехать из дома было для Паши хорошим решением. Он сразу стал взрослее и спокойнее. Один раз устал и не помыл полы, когда была его очередь. Дежурный воспитатель с ним поговорил: «Ты дома маме мог сказать „я устал“, а тут не пройдёт». Всё, больше не повторялось. Иногда, когда уже пора бы повзрослеть, дома привычная детка «выскакивает», а мама с папой нянькаются. В школе к нему относятся как ко взрослому, и Паша ведёт себя соответственно. Главное, что он попал к своим и учится с неординарными людьми, умными и мотивированными. Прошло три месяца, и пока сын очень доволен.

---

Игорь, папа Ксении (уехала из Санкт-Петербурга в Тель-Авив в 15 лет)

Мы с женой разошлись, когда дочери было десять. После этого я задумался о репатриации в Израиль. Ксюша тоже имела право уехать, но я знал, что со мной мама её не отпустит. Я немного подождал и вернулся к этому вопросу год назад, когда дочка училась в восьмом классе. Показал ей программу НААЛЕ, по которой дети с еврейскими корнями могут поехать в Израиль, получить там гражданство и окончить школу.

Через три дня она уже нашла группу наалешников во «Вконтакте», списалась с некоторыми и решила, что очень хочет ехать. Решающим аргументом стало то, что израильский школьный аттестат признается во всём мире и Ксюша будет вправе получать высшее образование где угодно. Ксюшина мама сомневалась, но не отговаривала. Дочь усердно готовилась. За пять месяцев выучила английский язык практически с нуля (в питерской школе у них был только немецкий). И поступила в школу «Кфар Ярок» под Тель-Авивом, которая специализируется на биологии, медицине и генной инженерии.

Жить без родителей Ксюша была полностью готова, я в этом не сомневался. Мы с раннего возраста возили дочку в походы, на лесные фестивали, отправляли в палаточные лагеря. В детстве я, конечно, сильнее боялся за неё, но прятал страх, чтобы вселить в ребёнка уверенность. Говорил: «Ты справишься, а если нет — я помогу». Результат того стоил. Когда Ксюша уезжала, я был за неё спокоен.

Сейчас Ксюша живёт в общежитии на территории школы. Вокруг парк с беседками и вай-фаем. Полный пансион, каждый класс на попечении воспитателя-мадриха. Их кормят, выдают стипендию, а взамен просят хорошо учиться и соблюдать минимум правил. В остальном дети предоставлены сами себе. И я не переживаю за её безопасность. В случае проблем есть мадрих, есть общий чат в WhatsApp со мной, моей женой и Ксюшиной мамой. Неподалёку от Тель-Авива живут наши друзья, Ксюша ездит к ним на выходные. Она говорит, что совершенно счастлива.

В старших классах Ксюшу ждёт практика в больнице, а после окончания школы — армия. Я считаю службу Ксюшиным долгом перед страной (как и своим, но меня не возьмут по возрасту). С учётом физической подготовки и образования, скорее всего в боевые части дочь не попадет, будет медсестрой.

---

Екатерина, мама Вадима (уехал из Дальнегорска в Новосибирск в 13 лет)

Мой сын Вадим пошёл в первый класс в пять лет. С седьмого класса он участвовал во всероссийских олимпиадах и в какой-то момент решил поступать в СУНЦ НГУ, физико-математическую школу в новосибирском Академгородке. Поступление туда многоступенчатое и небыстрое. Олимпиады, очный тур, летняя школа, экзамены. А жили мы тогда в Дальнегорске (это 500 километров от Владивостока по трассе). В общем, когда я оставила Вадима одного в Новосибирске, почти за 6 тысяч километров от дома, ему было 13 лет. Даже паспорт ещё не получил.

Многие олимпиадники при поступлении уверены, что они самые умные. Вадиму тоже так казалось: ОГЭ, например, он сдал на пятёрки, хотя почти не готовился. Только СУНЦ не школа, программа сложнее. Вадик расслабился и не очень много внимания уделял учёбе — ну и нахватал двоек. Первую сессию пришлось пересдавать. Тогда он понял, что поступить недостаточно, нужно ещё учиться. Ещё и рассеянность подводила — то ручку забудет, то тетрадку потеряет. Да и в общежитии первое время пришлось трудно. Нужно было уживаться с соседями по комнате, а это ведь совсем новые люди.

В быту он всё умеет, но в силу своего характера делает что-то только при крайней необходимости. Несмотря на это, мне не страшно за сына. Он умеет принимать решения, которые позволяют выжить. Сначала он грустил и хотел домой, но когда приехал на Новый год, через два дня запросился обратно. И с учёбой через год стало гораздо проще.

Вопрос не в том, любого ли ребёнка можно отправить учиться в другой город. Вопрос, любой ли родитель на это способен. Доверительные отношения важны, но не менее важно быть уверенным в среде, которая будет его окружать. Во время очного тура олимпиады (ещё до поступления) я познакомилась с родителями мальчика, который учился в СУНЦ. Попросила показать нам учебные корпуса и общежития, поговорила с директором и преподавателями летней школы. Мне было важно понять, где и с кем будет жить мой сын. Ведь человек по-настоящему взрослеет именно в отрыве от дома. И совсем не важно, в каком возрасте — в 13, в 16 или в 25.

---

Вера, мама Артёма (уехала в Санкт-Петербург, а сын остался в Москве в 13 лет)

С младших классов Артёму было достаточно двух-трёх минут, чтобы усвоить что-то новое на уроке. Остальные 43 он пинал балду и общался с одноклассниками, чем ужасно раздражал учительницу. К четвёртому классу он почти не ходил в школу, отделывался справками, одновременно осваивал программу пятого, играл в футбол и на трубе. Когда школа начала мешать музыке и спорту, мы решили перевести сына на домашнее обучение.

Тёме было 13, он учился в восьмом классе, когда я решила переехать в Питер (всегда любила этот город больше, чем Москву). Взяла с собой младшую дочку, а сын в середине учебного года срываться не захотел. Преподаватель музыки успокаивал: «Если ты поедешь с мамой, я передам тебя другому педагогу». Но Тёма и не думал никуда уезжать. Весной, когда он отыграл первомайские концерты, он приехал в Питер, и мы поговорили ещё раз. Сын хотел жить в столице. Так что после девятого класса он поступил в музыкальный колледж имени Шнитке и остался в Москве.

Бабушка с дедушкой построили тёплую дачу и две трети времени проводили на природе. Артём переехал в их квартиру. В быту он оказался очень самостоятельным. Хорошо готовил, поддерживал дом в чистоте, умел пользоваться городским транспортом. Годы семейного образования научили его распределять время и расставлять приоритеты. Я никогда не требовала от него идеальной учёбы по всем предметам. Более интересные области он знал глубоко, в других — необходимый минимум. Я абсолютно уверена, что Тёма внутренне устойчив к дурному влиянию и не ищет себе приключений. Может быть потому, что ему нет нужды доказывать взрослым, что он самостоятельный и крутой. Да, крутой, никто не отрицает.

Я переживаю, где сын проводит новогоднюю ночь, но не могу пойти с ним и распоряжаться: «То не делайте, эту бутылку уберите, время ложиться спать». Мое беспокойство остаётся со мной, пока сын ходит по своим делам. Нужно преодолеть этот сложный момент и убедиться, что он уже вполне самостоятельный. Родительские тревоги не нужно подсовывать ребёнку на место его собственных задач. Где работать, какие курсы выбрать — только ему решать.