В 2021 году исполняется 190 лет одному из важнейших путешествий в истории — кругосветной экспедиции корабля «Бигль» Адмиралтейства Британии. Среди ее участников был неудачливый студент Чарльз Дарвин, собравший материал на дюжину научных работ и попутно заметивший еще кое-что…

Вокруг фигуры Дарвина до сих пор кипят страсти: ученые изучают его труды, биографы — жизнь, читатели — дневник «Путешествия на „Бигле“»; креационисты выступают против преподавания теории эволюции в школах, прогрессисты с 2001 года отмечают Международный день Дарвина, он же День науки и гуманизма, 12 февраля. Но о самом Чарльзе Дарвине и его пути в науку неспециалисты знают мало, а эта история вдохновляющая и захватывающая — о том, как один нерадивый мальчик стал великим ученым.

Лоботряс, любивший «красть» собак

12 февраля 1809 года, когда в Европе бушевали Наполеоновские войны, в средней Англии, в родовом имении Маунт Хаус, в довольно зажиточной семье среднего класса врача и инвестора Роберта Дарвина и его жены Сьюзан, урожденной Веджвуд, родился пятый ребенок — мальчик Чарльз. И Дарвины, и Веджвуды были весьма состоятельными и известными семействами: дедушка Чарльза, Джосайя Веджвуд, прославился собственным, инновационным для того времени фаянсовым производством, где делали сервизы для дворов царских особ, и разбогател; «веджвудский фарфор» существует до сих пор.

Отец Чарльза, Роберт, был сыном ученого-натуралиста и преуспевающего врача Эразма Дарвина, автора довольно известной «Зоономии», книги о животном мире. Когда Чарльзу было 8 лет, умерла его часто болевшая мать и заботы о шести детях легли на плечи Роберта. В биографиях Дарвина часто пишут, что отец его не отличался чуткостью и сын с отцом не были близки, — но, кажется, странным образом растиражированная фраза из его переписки не очень соответствует реальности: отец не был суров, баловал детей и, в общем, всегда материально поддерживал сына.

Чарльз был, по общему признанию, не слишком способным и не отличался прилежанием: классическое образование было ему противопоказано, он не любил латынь и словесность. А увлекало его только одно — сбор коллекций. Он собирал бабочек, минералы, раковины, интересовался химией. Особенно пристрастился к охоте, очень любил собак, и собаки отвечали ему взаимностью. Каждую собаку, которую встречал, он старался «украсть» — сделать так, чтобы она привязалась к нему больше, чем к хозяину.

Больше всего Чарли был дружен со старшим братом Эразмом, и в 1825 году за компанию с ним по протекции отца поступил в Эдинбургский университет, чтобы стать врачом. Медицина показалась ему отчаянно скучной — от лекций сводило скулы, к тому же хирурги в то время оперировали без наркоза, в клиниках постоянно кричали страдающие пациенты.

Его заинтересовала таксидермия: близко к охоте, недалеко от биологии; в Плиниевском студенческом обществе он занялся исследованием морских беспозвоночных и прослушал курс естественной истории, где впервые узнал о спорах в геологии, которые бушевали в то время между сторонниками теорий вулканического и океанического формирования Земли.

В общем, доктора из Чарльза Дарвина никак не получалось. Тогда отец предложил ему перевестись в Кембридж и заняться наконец делом — получить сан священника в колледже Христа. В 1828-м сын-лоботряс (так, по словам Чарльза, называл его отец) начал (не бросая, разумеется, охоты) иногда посещать в Кембридже лекции. Но зато в Кембридже Дарвин познакомился и подружился с профессором ботаники Генсло; в то же время его заинтересовали жуки, которых он немедленно начал собирать.

Неоплачиваемый специалист широкого профиля

В 1831-м, в 22 года, Дарвин выпустился из Кембриджа — он неплохо закончил курс, но священником становиться не спешил. В то время ему попалась книга Александра фон Гумбольдта, знаменитого путешественника и естествоиспытателя, о путешествии на Тенерифе. Вот она, мечта, а отнюдь не маленький домик сельского священника в глуши: необходимо путешествовать и собирать образцы, описывая природу и тропиков, и других диких мест.

Чарльз взял курс геологии (отец недоумевал), нашел ее захватывающей и отправился картографировать Уэльс

Он собирался на Канары, но поездка сорвалась (а охота на куропаток — нет). В июне 1831 года, 190 лет назад, Дарвину написал Генсло: он узнал, что Адмиралтейство ищет неоплачиваемого натуралиста в экспедицию к берегам Южной Америки. Прекрасный план! Девушка, за которой ухаживал Чарльз, только что помолвилась с другим, и торчать в Англии в сане священника — совсем не то что заниматься геологией (и сбором жуков!) в тропиках.

Дарвин был в восторге, но отец возражал: ему казалось, что уехать на три года (таким планировалось путешествие) будет неосмотрительно и сын просто ищет повод лоботрясничать дальше, но вступился дядя Веджвуд, сказав, что мальчику нужно становиться самостоятельным, и дело было решено. Генсло писал, что посоветовал Дарвина «не потому, что считает состоявшимся натуралистом, а из-за наблюдательности и широты круга интересов».

Кажется, что Адмиралтейство вполне устраивало то, что юноша готов ехать за собственный счет. Оно вообще не особенно ратовало за присутствие ученого на борту «Бигля»: на этом настаивал капитан корабля Фицрой, веривший, что у Огненной Земли и в Южной Америке экспедиция откроет залежи полезных ископаемых. Главной задачей плавания «Бигля» считали картографирование берегов Америки и более точное определение некоторых меридианов; знали бы адмиралы, что плавание «Бигля» войдет в историю благодаря присутствию на борту 23-летнего «начинающего натуралиста»!

Форма носа

Дарвин собрался стать настоящим морским волком, но «Бигль» его разочаровал: трехмачтовый бриг с шестью пушками в реальности оказался весьма небольшим. Каюта была ниже его роста, спать предстояло в гамаке, и еще на берегу стало понятно, что легко не будет. Фицрой, капитан «Бигля», поначалу не был уверен, что возьмет Дарвина: убежденному физиогномисту, ему не понравилась форма носа Чарльза — маловато твердости и упорства, энергии и решимости. Но других кандидатов (еще и за свой счет!) не было, так что Дарвин все-таки поехал.

27 декабря 1831 года из Плимута судно отплыло наконец в Южную Америку: на борту было 12 офицеров, боцман, 42 матроса, 8 юнг, чертежник, инструментальный мастер, врач, миссионер и три аборигена, которых возвращали на родину после путешествия в Англию.

Чарльза мучила морская болезнь. «Я ненавижу каждую проклятую волну в проклятом океане», — писал он домой

Исхудал, ел только изюм, на палубу почти не выходил и, пока мог, читал. Когда море успокоилось, Дарвин отъелся и стал общаться с лейтенантами. Офицеры вспоминали, что молодой ученый был юношей доброжелательным и никогда не выходил из себя, что редко бывает на небольшом судне. Когда перестало штормить, стали забрасывать сеть и собирать экспонаты; маленького осьминога Дарвин поселил у себя в каюте.

Тогда же Дарвин начал вести записные книжки: их будет больше десятка, и из них некоторые заметки попадали в дневник — литературную редакцию «Путешествия на „Бигле“» (книга будет написана в 1845 году). Часть записных книжек была расшифрована и опубликована только в 1945-м Норой Барлоу, внучкой Чарльза; в декабре 2020 года Библиотека Кембриджа подтвердила, что часть записных книжек Дарвина, еще не опубликованных, украдена из архива.

Внимательный и наблюдательный

Наконец «Бигль» доплыл до берегов Южной Америки — пока Фицрой картографировал бухты и обходил берега, Дарвин большую часть времени собирал коллекции геологических образцов, окаменелостей, гербарии, составлял описания местности, охотился и описывал животных.

Удивительно, куда пропал нерадивый ученик Чарли: коллекции Дарвина были превосходно составлены и на диво полны, а образцов было столько, что Фицрой постоянно ворчал, что у них не корабль, а склад. Первые два года Дарвин стрелял без передышки, чтобы отправлять в Англию экспонаты, но через некоторое время он перестал (до конца жизни!) охотиться: обнаружил, что «удовольствие, доставляемое наблюдением и работой мысли, несравненно выше того, которое доставляют техническое умение или спорт».

Дарвин описывал все увиденное вокруг не только как натуралист и ученый, но и как романтический писатель, человек с чувством юмора и довольно наблюдательный:

В бразильских заметках Дарвина много записей о рабстве (горячим противником которого он был), в Патагонии и Аргентине он наблюдал и описывал индейцев. Впечатлений столько, что Дарвин пометил себе: «Даже если не достигну никакой другой цели, у меня до конца жизни будет достаточно материала для занятий и развлечений». Он был прав!

Дарвин привез из экспедиции сотни коллекций, материал, которого хватило на девять книг по геологии и биологии, и дневники с наблюдениями за изменчивостью форм родственных видов, которые через десятки лет станут теорией эволюции и естественного отбора. Все-таки путешествия по тропикам и экзотическим землям и во время Дарвина, и сегодня таили и таят немало опасностей.

В 1839-м, уже после возвращения из экспедиции, Дарвин заболеет таинственной болезнью

Сегодня исследователи, изучающие его жизнь, считают, что в 1832-м Дарвина в тропиках Южной Америки укусило кровососущее насекомое бенчука, переносчик болезни Чагаса (названа по фамилии врача, который опишет заболевание в 1907 году). Симптомы болезни Чагаса исключительно неприятны: они включают постоянную тошноту, диарею, бессонницу, озноб, нарушение сердечной деятельности и хроническую усталость. Но долгие годы болезни Чагаса у Дарвина еще впереди — пока он быстро пришел в себя после укуса бенчуки и пустился догонять корабль, двигавшийся вдоль западного побережья Америки. Тогда он и перестал охотиться, по ошибке убив лису, в которую запустил молотком: Чарльзу стало стыдно за ненужную смерть живого существа, и охоту он раз и навсегда бросил.

Но плавание было полно приключений, и опасных. В 1833-м, огибая южную оконечность материка, корабль зашел в узкий пролив, от ледника откололся айсберг и с огромным плеском шлепнулся в воду — тогда Дарвин повел себя хладнокровно и сообразительно, спасая шлюпки, и капитан Фицрой даже пообещал назвать пролив Дарвиновским (на сегодняшних картах он значится как пролив «Бигля»).

Дарвин записывал увиденное (подумает он об этом потом) и постоянно отправлял собранные коллекции в Лондон. На Фолклендских островах, на Галапагосах — везде Фицрой называл местности, мысы в честь своего неутомимого натуралиста.

Галапагосские вьюрки

Довольно распространена версия, что именно на Галапагосах, наблюдая за тем, как разнообразны вьюрки островов, Дарвин впервые сформулировал свою теорию происхождения видов. Но это не совсем так: в то время ученый лишь описал разные виды и зарисовал их — более всего его занимают рифы, атоллы и кораллы, во вторую очередь — геология. На клювики вьюрков внимания он тогда не обратил, но описал их лапки; отметил, что местные пересмешники похожи на чилийских, но отличны от них, а черепахи с соседних островов похожи, но не совсем. Об этом стоило подумать, но позже.

От Галапагосов «Бигль» пошел к Таити, оттуда — к Австралии. Внимательный и наблюдательный натуралист широкого профиля с подозрительной формой носа еще не знал, что стал довольно известен в Британии. К тому моменту в его каталоге было 1529 животных, 3907 геологических образцов, а сколько заметок и наблюдений, которые еще предстояло обдумать, должна была показать жизнь.

2 октября 1836 года, через пять лет и 136 дней после отплытия, «Бигль» наконец вернулся в Англию. Сейчас морская болезнь, тропические инфекции, землетрясения, революции и войны казались Чарльзу Дарвину пустяками — он решительно рекомендовал каждому начинающему натуралисту кругосветное путешествие.

Экспедиция привезла из плавания 100 карт и 80 планов бухт и гаваней; «натуралист без оплаты» Чарльз Дарвин — 13 записных книжек, много «мусора», по выражению капитана Фицроя, и множество идей. Чарльзу Дарвину было 27 лет, он собирался жениться и заняться наукой — и больше никогда не покидать Англию. Его занятия наукой только начинались — а материала для этого было более чем достаточно.