Многие знают историю Ника Вуйчича — австралийского писателя и оратора, который родился без рук и без ног. Своим примером он доказал, что добиться успеха может каждый. То же самое мог бы рассказать и герой нашего текста крестьянин Григорий Журавлев: он также родился с неразвитыми конечностями — и стал художником.

Григорий Журавлев родился в 1858 году в селе Утёвка Самарской области. Его родители были крестьянами и, естественно, рассчитывали, что дети будут помогать по хозяйству, станут рабочей силой, а не обузой. Поэтому появление на свет мальчика без рук и ног стало для них едва ли не карой господней. По воспоминаниям деревенских, мать Григория даже хотела утопиться вместе с младенцем, но ее отец вовремя вмешался и предотвратил несчастье. Несмотря на то что многие считали ребенка «Богом обиженным», дед верил, что инвалидность не крест, и взялся за воспитание Гриши.

«Ангелы соломку подстелили»

Поначалу деревенские лекари убеждали Журавлевых, что мальчик не жилец и нянчиться с ним не имеет смысла, но время шло, а Гриша успешно набирал вес и активно познавал мир. Вопреки опасениям, умственной отсталости у мальчика не было, он научился говорить, считать и писать. Два года дед водил его в школу. Ну то есть как водил: зимой возил на салазках, весной и осенью носил на руках. Там Гриша научился писать, зажав карандаш или перо зубами. А после смерти деда земский учитель стал приходить к Грише на дом.

Часто в гости заходили и одноклассники, соседские дети. Они выносили Гришу играть во двор, брали с собой на речку. В один из таких дней, когда ребята пошли купаться, а Гришу оставили лежать на берегу, мальчика чуть не унес орел. На глазах у детей огромная птица схватила мальчишку и понесла прочь от реки. Гриша кричал и бился как мог, орел в итоге выпустил добычу. Чудом мальчик не разбился при падении. «Никак, ангелы подстелили соломку», — говорили в селе.

По воспоминаниям жителей Утёвки, Гриша был веселого нрава, общительный, любил рыбалку, задорно пел частушки. Чтобы позабавить детей, он брал в зубы пастушеский кнут, размахивал головой и оглушительно им щелкал. «Он легонький был, маленький. Его принесут мужики в церковь, он сидит и зорко на всех посматривает», — рассказывал о Григории односельчанин. Сохранилось много писем и прошений, которые Григорий помогал писать безграмотным соседям.

«Живые иконы» для земского собрания

В 22 года Гриша экстерном (да еще и с отличием!) окончил Самарскую мужскую гимназию. На занятия его брал с собой брат Афанасий, который после смерти матери стал для Гриши руками и ногами: кормил, мыл, носил на учебу и в церковь. В тот период у Гриши уже появились и специальные кожаные ходульки, которые крепились ремнями к нижней части тела, так что он мог потихоньку передвигаться без чьей-либо помощи.

Окончив гимназию, Гриша стал пробовать рисовать. Он еще в детстве вычерчивал палочкой на песке целые картины, а теперь самостоятельно изучал черчение, анатомию и иконографию. В 1885 году в газете «Самарские губернские ведомости» вышла новость о том, что Журавлев задумал во что бы то ни стало выучиться писать масляными красками «настоящие образа». Юношу привезли в Самару к местному художнику Травкину с просьбой дать ему несколько уроков. Какое-то время Журавлев жил у мастера и обучался азам живописи, а потом купил свои краски, кисти и вернулся в родную Утёвку, заказав себе специальный стол для работы.

Освоить профессию Григорию помогала вся семья. Брат Афанасий мастерил доски для икон (иконы пишутся на дереве) и смешивал краски, бабушка подбирала кисти. Несколько лет Гриша работал «в стол», а потом решил показать, что получилось, людям. Отец отвез несколько его работ в Самару, где «живые иконы», написанные в простонародной манере, понравились чиновникам. Григорию стали поступать заказы, губернское земское собрание назначило художнику ежегодную пенсию 60 рублей. Спрос на крестьянские иконы рос, и у Журавлева даже появились подмастерья.

В 1884 году Журавлев попросил губернатора передать икону Святителя Николая Чудотворца цесаревичу Николаю, будущему императору. Цесаревич принял подарок, а вскоре император Александр III пригласил Журавлева на аудиенцию, и в итоге крестьянин написал портрет царской семьи. Полотно не сохранилось, однако в архиве есть документы, которые указывают, что позже Александру III подарили икону кисти Григория, которую тот писал по заказу самарских дворян «в память о чудесном спасении императорской семьи при крушении поезда от бомбы террористов в октябре 1888 года».

Расписал купол храма, лежа в люльке

В 1885 году в Утёвке началось строительство каменного храма. Церковь в честь Святой Троицы возводилась по чертежам Григория, все фрески были написаны по его эскизам, а десятиметровый в диаметре купол художник расписывал сам.

Он работал как Микеланджело в Сикстинской капелле — лежа в специальной люльке на большой высоте. Каждые два-три часа художнику приходилось делать перерыв, поскольку наступал спазм челюстных мышц. Ему удавалось раскрыть рот только после того, как на скулы накладывали компресс — горячие влажные полотенца.

Работа продвигалась медленно — потолок был завершен лишь в 1892 году. За семь лет постоянной работы на спине (на лопатках) и затылке художника образовались незаживающие раны, у него почти полностью испортилось зрение и сильно стерлись передние зубы.

В 1916 году художник, писавший нерукотворные (в буквальном смысле) иконы, скончался от чахотки. По благословению архиерея его похоронили при храме, но в 1934 году, в период борьбы с религией и церковью, большевики сровняли его могилу с землей, у храма разрушили колокольню, а иконы отвезли на колхозную пасеку и велели пчеловоду пустить их на улья. Правда, пасечник знал историю и ценность икон и тайно раздал их жителям села, попросив взамен принести ему необходимое количество досок. В самом храме устроили зернохранилище, многие фрески были уничтожены.

Утёвская церковь вновь открылась как церковь в 1989 году — тогда же местные жители и коллекционеры из других городов вернули в храм сохранившиеся иконы Журавлева. Также отыскалось несколько портретов, которые художник писал для своих соседей. Сегодня работы Григория Журавлева можно увидеть в Епархиальном церковно-историческом музее, в Самарском областном историко-краеведческом музее, в Церковно-археологическом кабинете Московской духовной академии и даже в Эрмитаже.