Все, кто хоть раз бывал в Турции, знают, как там любят маленьких детей. Но при этом младенцев в стране принято иронично называть «уродцами». В чем смысл таких шуток и как вообще устроено родительство в Турции, редактору «Мела» Анастасии Никушиной рассказала мама шестимесячного сына Катя Доган.

«Часики тикают»

В отпуске в Стамбуле я познакомилась с будущим мужем: он написал мне в соцсетях, пригласил прогуляться — я кое-как согласилась. Мы на удивление хорошо разговорились, а после моего возвращения в Россию продолжили общение и месяцев через девять встретились снова: летом 2019 года он купил мне билеты, я прилетела, познакомилась с его семьей. Уже в апреле 2020 года, в коронавирус, я переехала в Турцию непосредственно замуж, если можно так сказать.

Со страной я уже была неплохо знакома: у меня был опыт жизни в Турции, я работала в туристической компании — была гидом-историком, так что и язык немного знала. Но иммигрировать туда я не думала, но вышло как вышло: мы создали семью, потому что влюбились.

У нас небольшая разница в возрасте: на момент брака мне было 33, ему 36 лет. Не особо молодые ребята, мы все-таки не хотели сразу рожать ребенка — договорились сначала посмотреть, как будем уживаться вместе. Все-таки у нас разные менталитеты и характеры: муж скорее спокойный, а я более импульсивная. При этом мы прекрасно понимали, что «часики тикают». Сразу договорились, что семья — это муж, жена и как минимум один ребенок.

Сейчас мы не исключаем, что в будущем заведем и второго, хотя пока эта перспектива пугает: хватит ли у нас сил?

Как мы запланировали, так все и произошло: пожили полтора года для себя, потом решили не терять время и завести ребенка. Получилось не сразу — пытались около 9 месяцев, сдавали анализы, готовили организм. А потом беременность все-таки наступила.

Когда я забеременела, мы жили в густонаселенном и доступном районе Стамбула, где было много иностранцев — в основном из Сирии, Афганистана. Это была пестрая, но небезопасная городская территория, и, если честно, меня это напрягало. Материнство я представляла иначе: когда рожу, буду гулять с ребенком в красивом спокойном парке, где поют птицы.

Так я и поставила вопрос перед мужем — ему как раз предложили переехать по работе в соседний город в 80 километрах от Стамбула, Ялову. Тихий, спокойный, на побережье и с термальными источниками. Там здорово: с одной стороны, он очень-очень зеленый, с другой — море, пляжи. Сами турки жить там побаиваются: он находится в сейсмоопасной зоне, и сейчас этот вопрос стоит крайне остро.

Тем не менее мужа получилось уговорить — ближайшие два года мы проживем в этом городке, который к тому же, в отличие от Стамбула, хорошо оборудован пандусами и удобными подъездами для колясок. Да и скорая в Ялове приезжает на дом. В Стамбуле это невозможная ситуация: скорая не приезжает ни к взрослым, ни к детям практически никогда. Для нас, семьи без автомобиля, это важный нюанс.

«Провести скрининг можно, но это необязательно»

Первые три месяца беременности, еще в Стамбуле, я наблюдалась в частной клинике. Хотя я и говорю на турецком, получается это пока не идеально: я не знаю нюансов, медицинских терминов, поэтому хотела, чтобы врач был русскоговорящим. Правда, во взглядах на беременность мы с русскоязычной специалисткой не сошлись: несмотря на отсутствие противопоказаний, врач сразу запретила мне гулять, пить чай и кофе. Советы мало подкреплялись доказательной медициной, расходились с моими собственными взглядами. Так что при переезде мы без сожалений расстались.

Ялова, где мы сейчас живем, городок маленький, но побратим Махачкалы, так что дагестанцев тут очень много. А вот русскоговорящего доктора все-таки не нашлось. В итоге мы решили выбирать клинику исходя из других критериев. Нам повезло найти в нашем районе частную клинику прямо рядом с государственной. Это важно, потому что в 90% частных организаций нет своей реанимации — важно искать больницу поближе к государственной, чтобы в случае чего поехать туда.

Доктор оказалась замечательной, очень современной и продвинутой. В Турции в течение первого триместра женщина приходит на прием к врачу каждые три недели. Потом, на втором триместре, ходишь уже каждые две недели. На третьем — каждую неделю, и на каждом посещении проводят КТГ. УЗИ тоже делают постоянно — этой процедуры никто не боится, не отказывается.

Да и как откажешься, если так охота посмотреть, кто там в тебе

Несмотря на то что мы с мужем находились в группе риска из-за возраста, нас не запугивали, не назначали дополнительных анализов.

В России скрининг проводят на 12-й неделе — выявляют предрасположенности плода к аномалиям развития. В Турции этого нет: провести скрининг можно, но это необязательно. Я приходила только на регулярные УЗИ, на которых ничего подозрительного не являли и на дополнительные исследования не отправляли.

Только на 20-й неделе я попала к врачу, который отслеживает развитие плода, — к неонатологу. Это тоже необязательный этап, но его настоятельно рекомендуют. Проверили все и досконально, от заячьей губы до расстояния между глазами, каждую косточку: врач исключил любые подозрения на генетические аномалии. Он очень успокоил меня.

«После родов врач прописал пить много крепкого кофе»

Есть мнение, что в Турции кесарево сечение прямо-таки навязывают. Это не так: способ родов скорее выбор самих рожениц. Турчанки не слишком любят рожать естественно. Тут принято быстренько сделать кесарево, а потом приходит фотограф и фотографирует их красивых. К слову, кесарево — самый дорогой пакет из возможных вариантов в частных клиниках.

Когда мы обращались в клинику впервые, врач уточнила, как я планирую рожать. Я склонялась к естественным родам, но в первую очередь заботилась о здоровье малыша. Еще было тревожно, что уже во время родов доктор будет что-то мне говорить, а я не смогу его понять: вдруг у меня будет слабое раскрытие и это повредит ребенку?

Спойлер: мои опасения были не напрасными. В родах ребенок не опустился в родовые пути, у меня было плохое раскрытие. Вернее, его вообще не было — пять часов мне проводили стимуляцию, но раскрытие не увеличилось ни на сантиметр. Думаю, в России меня заставили бы ждать еще несколько часов, несколько суток: у нас кесарево поводят по стопроцентным показаниям.

При этом изначально и я, и врач были настроены все-таки на естественные роды. Кесарево мне делали экстренно, в частной клинике. Благодаря государственной страховке роды обошлись дешево — в 4 тысячи лир, это примерно 12 тысяч рублей по старому курсу. В стоимость вошли сами роды, двое суток проживания в палате с уходом и едой. У меня «семейное ВНЖ», но если бы рабочей страховки у моего мужа не было — например, у меня был бы ВНЖ по недвижимости или муж бы не работал, — цена была бы другой. Так, плановое кесарево в 2021 году обошлось сестре мужа в 26 тысяч лир (около 156 тысяч рублей по старому курсу. — Прим. ред.), потому что у ее мужа страховки, оплаченной работодателем, не было.

В палате со мной жил супруг — это еще одна причина, по которой мы решили рожать в частной клинике. В государственный госпиталь в палате к роженице не допускают ни семью, ни партнера. А вот в частной клинике все происходит как в сериале «Друзья»: ты рожаешь, а вокруг тебе почти сразу множество народу.

В операционной, естественно, исключительно роженица и врачи, зато потом народу становится очень много. В послеродовую палату мы прошли уже с мужем — ребенок к этому моменту был уже там. К нам разрешили заходить родственникам: моя мама приехала из России, была свекровь. Им только на ночь не разрешили остаться — дополнительное место, то есть диван, был только для одного человека. Впрочем, если бы они хотели остаться с ночевкой, что-то бы придумали — все оплачено, кроме еды для гостей помимо роженицы и мужа.

Скажу честно: то, что приехать смогла только свекровь, было еще одной моей мотивацией для переезда из Стамбула в Ялову. Когда сестра мужа родила, мы пришли ее проведать. Тогда я увидела в палате 15 человек: все в пуховиках, кто-то даже курил в открытое окно.

Заходит кто хочет, все малыша трогают, все ему камеру в нос суют, кричат, по видео звонят родне

Меня эта картинка ужаснула. Понимаю, что это семейные традиции и для моей же золовки в этом ничего такого нет. Но я слабо представляла, что после моих родов ко мне придет толпа родственников в пуховиках и с сигаретами.

Выписывать меня готовы были вечером того же дня, сразу после операции, но оставили: у ребенка было подозрение на желтуху, пришлось делать анализы. Выписали на следующий день — тут с этим очень быстро, никого в госпиталях не держат. Рекомендаций напоследок был мало: прийти проверить швы на сороковой день и пить очень много крепкого кофе в течение хотя бы 10 дней: по словам врача, это помогает выводить газы после полостной операции.

«Бесплатной медицины в Турции не существует»

В каждом районе любого турецкого города есть своя поликлиника — салык оджак, то есть центр здоровья. Туда я вставала на учет сразу после переезда, проходила ежемесячные обследования, заполняла анкеты. Там же мы делаем прививки для ребенка. Все это заносится в тетрадь здоровья, которую выдают в салык оджак вместе со схемой прикорма, гигиеническими правилами и календарем прививок.

Там же, в районной поликлинике, могут научить правильно прикладывать ребенка к груди — все покажут. Если у тебя лактостаз — объяснят, как делать массаж груди. Я, конечно, могу посмотреть это и в интернете, но некоторые турецкие женщины не умеют ни читать, ни писать — такая помощь им кстати (по данным Worldbank, в 2019 году в Турции были грамотны 94% женщин старше 15 лет. — Прим. ред.).

При этом я предпочитаю наблюдаться и в частной клинике, где рожала, — там ежемесячно измеряют вес, рост ребенка, контролируют его слух и зрение у невролога. Я предпочитаю делать это за деньги, потому что записаться на прием к врачу в государственную клинику на конкретную дату практически невозможно.

Надо сказать, что в Турции бесплатной медицины без страхового полиса, оплаченного твоим работодателем или купленного самостоятельно, вообще не существует. В таком случае даже государственная клиника будет платной. В России ОМС есть у каждого. И еще одно неожиданное отличие — качество услуг в России в целом выше.

В Турции есть только несколько направлений медицины, в которых работают лучшие специалисты: пластическая хирургия и онкология. А вот уровень врачей общей практики невыгодно отличается даже в сравнении с качеством услуг в небольших российских городах, например в моем родном Оренбурге.

Специалисты в России чаще работают в направлении доказательной медицины, получают допобразование на протяжении всей жизни. Встретить человека, который полвека назад окончил медвуз в СССР и до сих пор советует вводить прикорм с трех месяцев через яичный желток, уже невозможно.

В Турции в частной клинике в центре Стамбула врач может советовать беременной не красить волосы, потому что краска впитается в кровь и отравит ребенка. К каким исследованиям она апеллирует, где она это прочла и зачем давать такие рекомендации за те немалые деньги, которые ей платят? Это всё сплошь и рядом, притом платно.

«Просить мужа о помощи не надо, он и так это делает»

В Турции настоящий культ семьи, и семья здесь главное. Поэтому и отцы более ответственные, обязательные: все в семью, в дом. И к детям у них особенное, очень трепетное отношение. Мой муж тоже проявил себя как очень заботливый отец.

У нас беспокойный ребенок: хотя бы немного спать он начал только сейчас, а раньше постоянно просыпался ночью. Если проснется четыре раза, для нас это уже счастье. Когда мне рассказывают истории про детей, которые просыпаются только один-два раза за ночь, мне кажется, что надо мной издеваются, мне врут, мне подсунули какого-то сломанного мальчика.

Муж работает посменно: одну неделю работает ночь с полуночи до 8 утра, следующую — c 8 утра до 16:00, и наконец — с 16:00 до полуночи. Я не уходила в декрет — работаю дистанционно. Поэтому в те недели, когда муж работает днем, мы с ним делим ночь пополам. Полночи спит он, полночи — я.

Папа сам купает сына, сам гуляет с ним — просить не надо, он всё сам. Если бы наш сын был чуть спокойнее и ел из бутылочки, я бы могла спокойно оставлять их вдвоем.

Не скажу за всех турок, но мой муж в некотором плане немного сумасшедший отец. Ползарплаты он тратит ребенку на одежду, всякие гамаки, шезлонги, матрасы, гаджеты. Только увидит в магазине что-то, чего у нас еще нет, тут же покупает это. Я включаю рациональность, говорю, что у нас уже есть столько-то одежек. Он все равно выходит за хлебом, а приносит какие-нибудь новые штаны для ребенка. В этом плане он немного сумасшедший отец.

«Ты несешь на руках маленького бога»

Сейчас мы приехали в гости в Россию, и первое, что бросается в глаза, — отношение к ребенку. Когда ты идешь с ним в Турции, ты несешь на руках маленького бога: все умиляются, визжат, пытаются потрепать за щечку, помогают чем только могут. Во время беременности я тоже чувствовала себя королевой: везде пропускали, всё давали, везде сажали. Для этого даже не нужно было ничего говорить о своем положении: тут просто такое отношение к детям, которые ни в чем не знают отказа.

Дети — это будущее страны, поэтому их очень любят и всячески балуют

Они такие маленькие, миленькие, пухленькие, все хотят их потискать. Я работала в сфере туризма и знаю, что многих туристов такое отношение бесит: «Почему они трогают моего ребенка без спроса?» Меня это не коробит: могут и на ручках подержать, и поцеловать. Больше меня расстраивает, когда ты идешь в России по городу, несешь этого пухленького красавчика, а на него никто не смотрит, не улюлюкает, не восхищается. Когда я летела с ребенком в самолете, он кричал — все закатывали глаза, я извинялась. Но как я могу заставить его замолчать? Это четырехмесячный младенец, который орет просто потому, что хочет орать.

Еще в Турции на каждом шагу есть так называемые бакэмоэдэсы — места для кормления и переодевания детей. Переодеть и покормить ребенка можно даже в мечети в специальном месте для женщин — никто ничего не скажет. Более того, если ребенок плачет на улице, велик шанс, что к тебе подойдут и посоветуют пройти в мечеть, где его можно будет спокойно покормить. Впрочем, турки ничего не скажут, даже если кормить ребенка на улице — правда, я этого не делаю, потому что это не слишком комфортно именно для меня.

Но есть и то, чего я не понимаю. У сестры мужа ребенку год — он ложится спать в 4 часа утра, встает в 3 часа дня. У нас такое невозможно: в России есть понятие дисциплины, когда ребенок должен идти спать, когда — есть, когда — купаться. Я пытаюсь воспитывать своего сына так.

То же самое касается и еды. У других родственников трехмесячная девочка. Вчера присылают фотографию: она сидит и ест мороженое. Суп, кебаб — пожалуйста. Мы только ввели пюре из кабачка, и я постоянно проверяю, чтобы сына не обсыпало. Может, поэтому в Турции не найти баночного детского питания — обычных овощных или фруктовых пюре, печенья и каш, к которым мы в России привыкли.

Думаю, турки просто спокойнее в этом плане: ребенок получает все, что хочет, его не ругают и не «воспитывают». Логика такая: «Это же малыш! Вот он вырастет — впереди еще будет сложная, трудная жизнь, когда придется во многом себе отказывать». К дисциплине детей начинают приучать, только когда они отправляются в школу.

«Конечно, его сглазят, потому что он такой красивый!»

Я слыву невесткой с характером — со мной не вступают в споры, потому что знают, что это бесполезно. И все-таки свекровь и свекр нет-нет, да и спросят у мужа, зачем я выставила фото ребенка в социальные сети. «Назар!» — то есть сглазят. Напрямую мне об этом не говорят — муж передает. Он тоже долгое время был против: разрешил в качестве подарка на 14 февраля.

Родственники со стороны мужа возмущались: «Конечно, его сглазят, потому что он такой красивый!» Теперь, когда сын капризничает, начинается: «Видишь, он ночью плохо спал? Это потому что ты выложила очередную фотографию!»

Еще меня ругают за то, что я часто говорю, какой же красивый у меня сынок, какой хороший

Подходит свекровь и запрещает мне это делать: всех маленьких детей нужно называть чиркин, то есть «уродец, страшилка». Это, конечно, в шутку — чтобы не сглазить. Меня это, конечно, по ушам бьет: кажется, что у сына потом будут комплексы.

Я отношусь к этому с пониманием, не сержусь, да и они особо не настаивают: прекрасно понимают, что я не воспринимаю это всерьез. В целом мне повезло: у меня не самые религиозные родственники. Но вот назар буджунги (те самые «синие глаза», которые так часто привозят в качестве сувенира) у нас повсюду: на каждой одежке, на каждой коляске. Когда ребенка купают, в ванночку кладут золотую монетку как пожелание успеха в жизни и назар буджунг — от сглаза. А еще свекровь иногда трогает нёбо сына пальцем — чтобы он перестал бояться.

Я как-то не расспрашиваю об этих ритуалах. Вижу: то, что она делает, не приносит вреда. А если так и ей от этого живется спокойнее, я не против.

«В честь моего отца и отца всех турок»

Говорить наш сын будет на двух языках — мы договорились, что каждый родитель будет общаться с ним исключительно на своем языке. Когда я остаюсь с сыном одна, говорю только на русском и никогда — на турецком. А муж, Али, русского в целом не знает. Когда мы втроем, я говорю с мужем на турецком, но, обращаясь к сыну, перехожу на русский: никогда не подзываю его «бибишь» или «джаным» — только «малыш, иди сюда».

Правда, я думаю, сыну пока не хватает практики: все его постоянное окружение говорит на турецком. Поэтому у меня в планах отдать его в русскоговорящий детский сад или найти русскоговорящих мам, чтобы обеспечить сыну еще один языковой социум. А турецкий он спокойно доучит в турецкой школе.

А вот с религией мы не торопимся. Еще до родов мы с мужем решили, что не будем ни крестить сына, ни проводить с ним мусульманский обряд. Я согласилась на обрезание из медицинских соображений: знаю, что после этой операции инфекции мочеполовой системы встречаются реже.

При этом сейчас в России мои родственники постоянно предлагают покрестить ребенка, якобы после этого он перестанет так часто плакать. Но нет: муж уважает мое решение в вопросе религии, а я — его. Мы не навязываем друг другу свои традиции и имя тоже выбрали двойное. Моего отца звали Николай, поэтому первое имя сына — Нико. А второе турецкое — Кемаль, в честь отца всех турок Ататюрка. Поэтому моего мальчика зовут Нико Кемаль.

И турки, и русские удивляются: «О, иностранец!» Муж шутит, что в будущем все девчонки будут его, а сын будет каждый день читать мне берекет — молитву за здравие, — потому что мы выбрали такое имя.

За расшифровку материала благодарим стажера Ренату Опря. Фото: личный архив Кати Доган