Анастасии Галашиной 24 года, она окончила Ярославский педагогический университет по направлению «физическая культура». Анастасия давно занимается стрельбой, на Олимпиаде в Токио она завоевала серебряную медаль. Мы поговорили с ней о специфике этого вида спорта и о том, для чего отдавать детей на стрельбу.

«Я никогда не думала о том, что это спорт не для девочек»

В пятом классе я поняла, что хочу заниматься еще чем-то, кроме уроков. Сначала планировала научиться играть на гитаре — так делали все девочки в нашем классе. А потом мой дедушка купил пневматическую винтовку-переломку (из таких стреляют в призовых тирах) и начал учить меня стрелять. У меня сразу стало получаться, папа это заметил, подсуетился и нашел секцию в нашем городе.

Я никогда не думала о том, что это спорт не для девочек. Кто-то иногда говорил, что стрельбой должны заниматься мальчики, но на практике их, наоборот, всегда меньше. И в тире, и в моей секции, и на соревнованиях я видела больше девочек: если посмотреть стартовый протокол, то женских имен всегда примерно на 30% больше.

«Нет неудач — есть старт, который мне не очень понравился»

Сначала мне не то чтобы нравилось в секции: тир был достаточно старым, а я вообще понятия не имела, что такое спортивная стрельба. Одно дело дедушкина дача с винтовкой-переломкой, которая весит чуть больше килограмма, и другое — профессиональное оружие, отличающееся по весу и принципу прицеливания. Спортивная винтовка — это примерно 5,5–6,5 килограмма. Но тем не менее я довольно быстро адаптировалась, а уже через два года я выполнила норматив мастера спорта. В 17 лет на соревнованиях в Австрии я стала мастером спорта международного класса.

Сейчас мне 24 года, то есть идет уже двенадцатый год моих занятий стрельбой. Конечно, за такой долгий промежуток времени на пути возникало много трудностей, но это абсолютно нормально, они есть у каждого спортсмена. Сейчас я по-другому отношусь к плохим результатам: нет неудач — есть старт, который мне не очень понравился. Сделаю выводы и пойду дальше. Трудности бывают и на тренировках, но правило везде одно — относиться к ним с холодной головой и делать выводы.

Я считаю, что у меня довольно сложный характер, даже взрывной. Но годы тренировок взяли свое: когда я на рубеже, становлюсь другим человеком. Стрельба учит сохранять спокойствие и держать эмоции в себе даже в самых непонятных ситуациях. Иногда спортсмены психуют, не попадая в мишени, но я не вижу смысла в таком расплескивании эмоций. Всегда нужно мыслить трезво и понимать, что на самом деле на стрельбище мы боремся с самими собой, а не с соперниками. Нужно обращаться к себе: «Что я сделал не так и что нужно сделать, чтобы это исправить?»

«Наши костюмы сравнивают с одеждой сварщиков»

Самый главный миф: стрельба — это не спорт. Еще какой спорт, и очень тяжелый. Упражнение у меня длится час пятнадцать без учета пробных выстрелов. В общей сложности на квалификации я стою полтора часа с пятикилограммовым оружием наперевес. Мне нужно с расстояния 10 метров попадать в мишень, где десятка — всего полмиллиметра.

Словом, стрельба — спорт долгой статической нагрузки. У нас распространены травмы позвоночника: смещение межпозвоночных дисков, грыжи, протрузии. И чтобы их предотвращать, стрелки выступают в костюмах. Где-то в комментариях видела, что их сравнивают с одеждой сварщиков.

Костюмы у нас очень жесткие, хотя в них можно двигаться, спокойно сидеть — они служат каркасом, снижая нагрузку на позвоночник. Еще костюм дает «стрелковую устойчивость» — это профессиональное понятие, означает снижение колебаний тела во время выстрела.

У всех спортсменов есть физподготовка, помимо стрелковых упражнений. Нам важна выносливость, которая позволяет выдерживать статические нагрузки, — ее развивают легкие кардионагрузки. Силовые укрепляют мышцы, позволяют сдерживать оружие и нарабатывают стрелковую устойчивость. Растяжка тоже важна. Словом, общие нагрузки, которые будут полезны любому человеку. Иногда в стрельбу приходят дети из плавания и гимнастики — они гораздо быстрее вливаются благодаря хорошей подготовке.

Человек с неидеальным здоровьем тоже может заниматься стрельбой. В сборной России много спортсменов, которые не очень хорошо видят, носят очки или линзы. У нас разрешена монолинза, которая крепится на прицел и позволяет человеку прекрасно видеть мишень при прицеливании. Это, конечно, не увеличительное стекло, а то же самое, что вставляется в обычные очки. Пожалуй, единственное серьезное ограничение для занятия стрельбой — проблемы с позвоночником, например сколиоз.

«Конечно, я была счастлива, когда завоевала серебро»

Участие в Олимпийских играх никогда не было целью всей моей жизни. Мне хотелось до них добраться, хорошо выступить. Технически это просто соревнования, но назвать их обычными всё-таки нельзя: это совершенно уникальное событие, когда в одной деревне собираются люди буквально со всего мира.

Конечно, я была счастлива, когда завоевала серебро. Сейчас впереди только отдых: олимпийский цикл в этот раз длился пять лет из-за пандемии, и поэтому тренерский состав решил дать нам полгода свободного плавания без сборов и соревнований. Через пару-тройку месяцев буду включаться в тренировки, но только для себя и в лайтовом режиме: все равно уверена, что ничего не забуду.

«Долгов у меня много, но все понимают, что я пропускаю не просто так»

Я пошла в педагогический осознанно: подумала, что это может пригодиться потом, если я захочу стать тренером. Правда, университет я должна была окончить уже два года назад, но из-за Олимпиады пришлось взять академический отпуск, уже второй. Долгов у меня много, но все понимают, что я пропускаю не просто так. Можно сказать, что учусь по индивидуальному плану. К сожалению, практика с детьми меня обходит стороной: я почти не бываю в городе.

Режим такой: я приезжаю домой максимум на неделю, а потом снова уезжаю на месяц. И так круглый год

Вообще, хотя я и учусь на школьного учителя, идти работать в школу учителем физкультуры я не планирую. Зато допускаю, что стану тренером по стрельбе: там все равно нужно педагогическое образование. К тому же недавно я и мой муж, тоже стрелок, арендовали зал у нашей муниципальной секции, где раньше занималась я сама, и открыли детскую стрелковую школу.

«В частной школе должны быть заведомо лучшие ресурсы»

Идея открыть школу принадлежит моему отцу — я его просто поддержала, потому что тоже хочу, чтобы этот вид спорта у нас развивался. Сейчас со стрельбой тяжело во многих областях России. Есть кадровые проблемы, и к тому же это недешево. Оружие стоит очень дорого, плюс мало купить одну винтовку и стрелять из нее всю жизнь. С оружием — как с любой другой техникой: нужно менять запчасти, следить за состоянием. Это дорогое удовольствие.

До недавних пор в России не делали хороших винтовок. Есть завод, который только начинает работать, — фирма «Атаман». Мы как раз начали сотрудничать с ними, получили на открытие несколько пневматических отечественных винтовок. Дорого стоит не только оружие, но и патроны. На тренировку их нужно около 200, а один патрон стоит примерно 20 рублей.

В частной школе всё по определению должно быть лучше, чем в государственной: и стрелковые костюмы, и оружие, и патроны, и пули. Мы надеемся найти спонсоров, поэтому думаем, что наши дети будут всем обеспечены.

Несколько ребят у нас уже занимаются, но планов я пока не строю — стараюсь действовать по ситуации. Наверное, тот факт, что я олимпийская чемпионка, может стать дополнительным стимулом для детей и их родителей при выборе секции. Конечно, я буду рада, если привлеку кого-то в спорт благодаря своему достижению, но такая мотивация будет ценной только на начальном этапе. Самое главное — чтобы ребенку самому нравилось заниматься.

Сейчас в школе преподает мой муж, тоже мастер спорта международного класса — мы вместе выступали в юниорской сборной. Я буду принимать участие в тренировках в свободное время, если оно у меня будет (пока я не планирую заканчивать карьеру). Но передавать свой опыт другому поколению все равно хочется.

Возрастных ограничений в нашем виде спорта нет. Стрелки за 30–40 лет долго могут быть в топе: в Токио в стрельбе из пистолета выступала Нино Салуквадзе из Грузии. Она была еще на Олимпиаде-1988, а в этом году пошли ее девятые Игры. Это, конечно, немыслимо. Насколько я знаю, она начала немного жаловаться на зрение: по слухам, ей пришлось перейти на другой глаз, чтобы продолжать выступления. То есть самое главное — поддерживать себя в форме, и тогда предела не будет.