Первые русские студенты за рубежом
Первые русские студенты за рубежом
Пётр I вряд ли бы осуществил свои европейские реформы, если бы у него не было европейских подвижников. И это были не только иностранцы, нанятые на русскую службу. Царь-реформатор в годы своего правления организовал образование тысяч русских людей в Европе. Ему удалось убить двух зайцев: он получил для реформ специалистов в разных сферах и воспитал первое поколение западно-ориентированных соотечественников.
«Не останется и половины русских людей»
Россия открывалась миру нехотя. Дальняя окраина Европы была полузакрытой страной, а с ближайшим западным соседом — Польшей — предпочитала по большей части воевать. Московитов, как тогда называли жителей России в Европе, мало беспокоили тамошние грозы: Реформация, Великие географические открытия, религиозные войны, научная революция. Но окраиной Московия была все-таки европейской, а потому изгои-«латиняне» предпочитали бежать на русский восток — ну, не к магометянам же подаваться? Да, и главный продукт российского экспорта — мех — был в европейских городах на самом высоком счету. А потому, хочешь-не хочешь, а с «латинянами» приходилось общаться, договариваясь о стоимости «баррелей меха».
И уже в конце XVI века во времена недолгого правления Бориса Годунова задумались о том, что не помешали бы России на европейский лад обученные государственные служащие. Была собрана и отправлена команда из пятнадцати человек для обучения во Франции, в Англии и в Германии. Но из них вернулся служить на благо родины только один. Когда Посольский приказ потребовал вернуть Лондон своих граждан, то оттуда ответили: «С Темзы выдачи нет».
Выяснилось, что русские не хотят возвращаться в Москву. Доклад английского посла привел в ужас приказных дьяков. Оказывается, один из посланных на обучение стал англиканским священником, и на проповедях бранит православие; другой поступил на службу к английскому королю; третий нанялся в «Ост-индскую компанию» и отправился заниматься пиратством и торговлей.
Первый эксперимент с заграничным обучением провалился. А потому вскоре князь Голицын заявит: «Русским людям служить вместе с польскими нельзя, ради их прелести: одно лето побывают с ними на службе, и у нас на другое лето не останется и половины русских людей». По посольской и купеческой надобности русские в Европу, конечно, ездили регулярно, но жить им там на постоянной основе запрещалось. Более того, выезжать за границу собственно и дозволялось только послам и купцам. Один шведский дипломат XVII века указал причины этого страха:
Московские власти боятся, что русские люди возлюбят учреждения Запада и возненавидят порядки Московского государства
С приезжающими в пределы Московии иностранцами поступали схожим образом. Их пытались максимально изолировать от общения с местным населением. Так на левом берегу Яузы выросло европейское гетто — «Немецкая слобода», нынешнее Лефортово. Кого там только не было: наемники, богословы, врачи, проститутки, бандиты, ученые, алхимики.
Весь XVII век Россия, хотела того или нет, европеизировалась, а потому «Немецкая слобода» стала мощным поставщиков кадров. Оттуда набирались наемники для первых западных воинских частей — полков иноземного строя. Среди бояр и богатых купцов росла мода на европейскую научную медицину.
В общем, к концу XVII века Россия очевидным образом дозрела, чтобы «стать Европой». Возможно, это произошло бы и позже. Но так сложились обстоятельства, что четырнадцатый ребенок царя Алексея Михайловича Петр, которому престол и не светил, проводил свое детство и юность, предоставленный сам себе, в «Немецкой слободе».
Там он полюбил все европейское, и невзлюбил всё русское — по крайней мере то, что явно противоречило европейскому в его понимании. Но вот у него умерли старшие братья, и Шапка Мономаха досталась ему. И теперь от европейского пути Россию уже ничего не могло спасти. Но сначала нужно было многому научиться.
Команда Петра Великого
В 1696 году царь Петр начинает единолично править Россией. И тут его придворные наконец-то познакомились с его бурлящей деловитостью, которой он во многом научился у всякого рода бизнесменов в «Немецкой слободе». Будущий император полюбил морское дело, когда плавал на лодке вдоль Яузы.
И вот он стал царем, а моря у его страны нет. Значит, нужен выход к морю
По уже сложившейся во времена его предшественников традиции он предпринимает бросок на юг — отвоевать причерноморское побережье у Османской империи. Но в одиночку воевать у России сил не было. А потому царь начал собирать Великое посольство в Европу, чтобы найти союзников в войне с Турцией. Но кроме того, он собирался там научиться важным практическим навыкам, и дать образование другим.
И в этом деле он был очень нетерпелив. Еще до собственного отъезда в Европу он отправил 28 дворян в Италию. Еще 22 человека отправились в Англию и Голландию. Цель — «учиться архитектуры и управления корабельного». В этом списке множество будущих «птенцов гнезда Петрова» — соратников царя, с которыми он осуществлял свои реформы. Но в итоге из этих 50 человек ни один так и не стал адмиралом или архитектором. Зато из них получилась блестящая плеяда чиновников, дипломатов, организаторов военного дела. Это были сплошь представители главных дворянских семей России, а потому они ехали в Европу не совсем неучами.
Молодой царь действовал достаточно жестко. Эти посылаемые люди не были юношами. Так, будущему дипломату и фактическому основателю российской разведки Петру Толстому было уже 50 лет, когда он поехал в Европу. Для образования в Европе они оставляли семьи и привычные занятия, а царь вслед пригрозил, что если они не чему не научаться, то будут наказаны.
За ними следовала новая большая партия учеников, более молодая — 254 человека. За ними последовала следующая. Австрийский дипломат Плейер писал императору Леопольду: «Еженедельно отсюда отправляются молодые дворяне в Голландию, Данию и Италию». На ближайшие три десятилетия русские наводнят Европу. Но пока они учились преимущественно практическим вещам: плотницкому делу, кораблестроению, морскому делу, кузнечеству, артиллерийскому мастерству.
Сам Петр в этом время в Голландии учился строить корабли и внимательно следил за своими подданными. Далеко не все из них его радовали. Был случай, когда один русский дворянин, так боялся впасть в Венеции в «латинскую ересь», что так и не вышел из своей комнаты, молясь у икон, пока его не отозвали назад.
«И я, грешник, в первое несчастие определен. Житие мне пришло самое бедственное и трудное. Наука определена самая премудрая; хотя мне все дни своего живота на той науке себя трудить, а не принять будет, для того — не знамо учиться языка, не знамо науки», — писал горько один из дворян домой.
Но чаще всего встречалась жалобы на морскую болезнь.
Но не меньше было и успешных примеров. Александр Меньшиков стал лучшим мастером по мачтам. Федор Головин предпочитал спать и есть исключительно на верфи. А вот пятидесятилетний Петр Толстой месяцами плавал по Адриатическому морю вместе на кораблях венецианского флота, и в итоге получил несколько свидетельств, что в совершенстве овладел морским делом и картами морских путей. Воевал за венецианцев против турок. В Венеции приступил к изучению математики, параллельно изучив итальянский язык.
Постепенно многие входили во вкус образования. А потому, выучившись на плотников и моряков, приступали к изучению и вполне академических дисциплин. Так, в записях у математика Готфрида Лейбница сохранился восхищенный отзыв об Александре Петрове, который выучил немецкий язык и латынь, чтобы освоить учебники разных дисциплин.
Василий Корчмин писал царю Петру из Берлина в Голландию: «Мы со Стенькой Бужениновым, благодаря Богу, по 20 марта выучили фейерверк и всю артиллерию; нынче учим тригонометрию. Мастер наш — человек добрый, знает много, нам указывает хорошо. Изволишь писать, чтобы я уведомил, как Степан, не учась грамоте, геометрию выучил, и я про то не ведаю: Бог и слепцы просвещает».
Дипломатическая цель Великого посольства была не достигнута. С Османской империей никто воевать не хотел. Зато нашлись союзники для войны со Швецией, которая ограничивала России выход к морю на Балтике. Россия вот-вот должна была вступить в 21-летнее противостояние с главной великой державой своего времени. Современной армии у страны еще не было, но за время Великого посольства в авральном режиме была создана первая в отечественной истории по-европейски образованная элита.
Первое поколение русских европейцев
Война со Швецией началась 1700 году. Но поток русских людей, отправлявших в Европу, не иссякал. Ученики отправлялись группами по 10-20 человек. Основными странами назначения были Голландия, Франция, Италия, Германия и Англия. У каждого были разные поручения: кто-то должен обучиться астрономии, кто-то металлургии, кто-то математике, а лучше всему сразу.
Довольно быстро русские, получающие образование, стали заметным общеевропейским явлением. В это время в крупных европейских городах пребывание нескольких десятков русских «школьников» стало нормой. Дошло до того, что французский король Людовик XIV написал Петру, чтобы тот присылал в Париж царевича Алексея для получения настоящего европейского монаршего образования. В какой-то момент даже возникло целое соревнование между Парижем и Женевой за сиятельного ученика. Впрочем, тот особого интереса к этим приглашениям не испытал.
К концу 1710-х годов образование в Европе становится частью джентельменского набора богатого дворянина
Во-первых, таковое гарантировало служебный рост и политическую карьеру, которые в петровской России гарантировали в качестве наград деревни с крепостными. Во-вторых, постепенно, хоть и чрезвычайно медленно, мода на светское образование овладевала русскими умами.
Сохранилось анонимное письмо, в котором один из аристократов пишет своему сыну, которого он отправил учиться в Голландию в 1708 году: «Нынешняя посылка тебе сотворится не в оскорбление или какую тебе тягость, но да обучишься в таких науках, в которых тебе упражнятися довлеет, дабы достойна себя сотвориши ему, великому государю нашему, в каких себе услугах тя изволит употребити; понеже великая есть и трудная преграда между ведением и неведением». Затем в письме перечисляются науки, которым должен обучиться сын: немецкий и французские языки, математика, архитектура, фортификация, география, картография, архитектура, астрономия.
Голландия, вообще, была центром русского притяжения во времена Петра. Русских там было так много, что царь был вынужден ввести должность специального надзирателя, которым стал князь Иван Львов. Тот много писал о том, что молодежь часто бедствует, дерется, пьянствует. Князь испрашивал инструкции для поведения с такими учениками. Петр был лаконичен и сух в своем ответе: «Учиться навигации зимой, а летом ходить на море, на всяких кораблях, и обучиться, чтобы возможно оным потом морскими офицерами быть».
Конечно, образование и жизнь в Европе не всем давалась легко. В 1720 году в Россию вернулась группа молодых людей, которые потерпели фиаско при получении образования в Испании — никто из них не смог выучить испанский язык. Во Франции русские гардемарины устроили жуткую поножовщину между собой, в результате которой многие из них оказались в местной тюрьме.
Из Англии российский посол Авраам Веселовский жаловался царю: «Ремесленные ученики последней присылки приняли такое самовольство, что не хотят ни у мастеров быть, ни у контактов или записей рук прикладывать, но требуют возвратиться в Россию без всякой причины».
Граф Джулио Литта, будучи на русской службе, писал из Лондона: «Тщился я ублажить англичанина, которому один из московских глаз вышиб, но он 500 фунтов запросил». Так как, предполагалось, что деньги на жизнь ученики будут зарабатывать работой в различных мастерских, повальная бедность среди них была скорее нормой, чем исключением. А отсюда и частые случаи воровства, а то и разбоя, после которого они оказывались не на государевой службе, а в тюрьме.
Впрочем, игра стоила свеч. Русские привыкли к европейскому образу жизни, а европейцы привыкали к русским. Для реформ Петра I важны были не столько приобретенные в Европе навыки, сколько привыкание русских людей к европейскому образу жизни. Сам царь привык к западной культуре в «Немецкой слободе». Европу же он рассматривал, как большую «Немецкую слободу» для своих подданных. Вряд ли бы его реформы двигались, если бы его сподвижники получали образование внутри страны. Дело не в его качестве, а в том, что это были бы люди, которые не обладали бы европейским мышлением и были бы закрыты для мира.
Петр произвел вливание европейской крови в русскую среду. Люди, получившие образование на Западе, стали главными агентами его реформ. Во все последующие столетия Россия будет испытывать на себе все интеллектуальные и творческие европейские веяния, периодически запуская обратную волну. Но право называться первыми европейцами в русской истории навсегда закрепится за соратниками Петра Великого.