22 января исполнилось 116 лет со дня рождения Аркадия Гайдара — одного из главных советских писателей. С 1918 по 1982 годы в СССР было издано более 104 миллионов экземпляров его книг. Для многих людей произведения Гайдара и сегодня — символ Гражданской войны и утерянных юношеских идеалов. Хотя сам Аркадий Голиков их не предавал никогда.

В 1904 году в Арзамасе в семье сельского учителя и акушерки, пламенных революционеров с горячим сердцем и обширной библиотекой родился Аркадий Голиков. Мальчик оказался такой же, горячий и начитанный. Рвался на Первую мировую, а в 14 лет попал на Гражданскую войну: сначала адъютантом, потом курсантом, уже к 16 годам был командиром роты, а в 17 — командиром отдельного полка по борьбе с бандитизмом. Был контужен, не стеснялся в средствах (там никто не стеснялся), судим за расстрел без следствия, сумел доказать свою невиновность, был списан из армии по состоянию здоровья за нервные срывы с наказом никогда не возвращаться.

И где-то отсюда начинается история о том, как молодой военный стал писателем. Он попробовал сочинить повесть о своих военных похождениях, полуавтобиографическую, и ей повезло оказаться в руках Константина Федина, воспитанника Горького. Федин понимал, что рукопись слабая — в этом может убедиться каждый, прочитав «В дни поражений и побед» — но юного автора он воодушевил словами: «Писать вы не умеете, но писать можете и писать будете».

И он и правда научился: набил руку на фельетонах в Свердловске и спецкорром в Хабаровске. Взял псевдоним Гайдар, одна из самых красивых расшифровок которого «Голиков Аркадий Д’Арзамас», вполне в духе любимых им в детстве приключенческих романов. В 1932 году переехал в Москву и там осел уже известным детским автором: к тому времени вышли «РВС» и «На графских развалинах».

Уже в Москве от него ушла жена, забрав с собой любимого, единственного сына Тимура. Тоска по нему, воспоминания о счастливых днях, проведенных вместе в «Артеке», окончательно обратили Гайдара к детской прозе. Впереди было «Военная тайна», «Бумбараш», «Судьба барабанщика», «Чук и Гек» и, конечно, в 1940 году, «Тимур и его команда». За эту книгу Гайдара чуть не арестовали, обвинив в попытке создания подпольной детской организации. Спасло, кажется, что он очень нравился Сталину, а возможно и то, что по лёгкости своего характера (сочетавшейся с тяжелейшими нервными срывами — последствием контузии), Гайдар никого и ничего не боялся.

Когда в 1938 арестовали его бывшую жену, Лию Соломянскую как жену изменника Родины (ее второго мужа, Израиля Разина, оперативно расстреляли), Гайдар звонил самому Ежову, мол, может, моя бывшая и гулящая, но точно не шпион. Ежов пообещал разораться, а днём к Гайдару пришёл телефонист и молча срезал и унёс телефон. Он не растерялся — на следующий день перезвонил из телефона-автомата.

Ежов велел ему больше не звонить, но Лию осудили всего на два года, так что, возможно, именно Гайдар спас ей жизнь

Показательны в этой истории и его способность всегда добиваться своего. Он ведь ушел на фронт четырнадцатилетним, а двадцатилетним, вернувшись с войны, покалеченным душевно и физически, сумел не сдаться и не сдать юношеских идеалов, а начать все заново в фельетонистике, а потом в прозе. Тридцатилетним он мог вырулить от чудовищных штампов ранней прозы к заслуженной всесоюзной литературной славе. А в 37 лет, вопреки тому, что в армию ему вход был заказан, сумел прорваться на фронт, военкором, и героически погибнуть. Он отошёл за водой, заметил немецкий отряд и успел крикнуть «немцы» прежде, чем его полило пулями. Конец прямо как из его прозы: треснул залп. Упал человек. Прогудел и скрылся в тучах лётчик.

И, конечно, мертвый он оказался советской пропагандистской машине гораздо нужнее, чем живой. «Гайдар шагает впереди» гремел гимн, «Он жил, как должен жить боец, и умер как солдат» голосил Сергей Михалков, экранизации, ежегодные конференции в Арзамасе. Вдруг оказалось, что этот человек, ничего толком не успевший сказать, чей след в литературе составил пару сотен, пусть и гениальных, страниц — наш главный советский писатель.

После развала Союза его точно так же, искренне, возненавидели

Призывали «не читайте Гайдара! У него же в каждой детской книжке по смерти, войне и «маузеру». Вспомнили и биографию: теперь она уже звучала так, будто 17-летний Гайдар своими руками массово расстреливал и грабил мирное население. Поколению 90-х запоминался образ Гайдара из «Жизни насекомых» Виктора Пелевина: создателя советского сверхчеловека, у которого кульминацией каждого текста был выстрел «маузера» в лесу, а убийство «мало чем отличается от, скажем, попыток открыть ящик стола с помощью напильника или от мытарств с негодным фотоаппаратом».

Но, кажется, сегодня Гайдара уже можно просто любить — это радостное чувство, освобожденное от любых попыток вписать его в одну из удобных нам концепций. Будь он безжалостный комиссар или затерянный в эпохе, которая не хотела и не умела его принять, книжный солдат-правдолюбец, 20-е годы 20 века уже слишком далеки от нас, чтобы как-то их судить или притворяться, что мы в чем-то здесь разбираемся. Остаются тексты Гайдара.

Надо признать, что они и в наше время смотрятся довольно странно: невинные дети затеряны в насквозь милитаризованном мире, буквально с красноармейцами в кустах, с постоянно мерцающей где-то на фоне необходимостью умереть за Родину. Но одновременно — это ещё и насквозь мифологизированный мир, попросту говоря волшебный.

Одно из самых удивительных произведений Гайдара — рассказ «Голубая чашка» (1935), в котором, обидевшись на маму, папа и его шестилетняя дочь Светлана уходят гулять через лес. И дачная прогулка превращается в чудесное путешествие по далёким полям колхоза «Рассвет» и землям «Красной зари»: тут и красноармейцы проводят учебные бои, и ходит дивный старик с волшебными подарками, и цветы слушают, и звери привечают и «жизнь, товарищи… Была совсем хорошая».

Эти путешествия — вообще главное событие гайдаровской прозы, где она наконец освобождается и от необходимости скорой смерти, и от выстрелов «маузера» в лесу. Точно так же едут куда-то в неизвестность Чук и Гек, попадая в мир, исполненный неясностей и чудес, и Петька и Васька из «Дальних стран» мечтают поскорее уехать туда, где огромнющие заводы и большущие вокзалы.

Но и сам маленький мирок какого-нибудь колхоза оказывается полон встреч и бесконечных чудес. Гайдаровской герои никогда не перестают этому миру удивляться, радоваться тому, что жизнь хорошая и мечтают «лучше мы будем жить долго-долго».