Родители Софьи работали редакторами, она должна была поступать на философский факультет МГУ, но стала фотографом. А потом снова все переиграла, решила попробовать себя в столярном деле и нашла там свою судьбу. Софья рассказала «Мелу», почему столярка — тоже творчество и вполне интеллигентная профессия.

Мои родители были представителями технической и творческой интеллигенции. Мама, биохимик по образованию, работала редактором в редакции научно-популярных и учебных программ на Центральном телевидении. Папа, технический переводчик, окончивший МАИ и иняз, заведовал английской редакцией объединения «Авиазагранпоставка».

Я собиралась поступать на философский факультет МГУ, два года ходила на подготовительные курсы в «Школу юного философа». Но не поступила с первой попытки, вышла замуж, в 19 лет родила сына, и стало как-то не до высшего образования.

Следующие семь лет я занималась воспитанием ребенка, а когда он пошел в первый класс — поступила в Политехнический техникум, решила стать фототехником, думала, что это мое призвание. После окончания семь лет работала штатным фотографом в частной школе, еще четыре года — старшим оператором на телевидении.

Но потом решила все это бросить и заняться самореализацией. Записалась в столярную школу «Кедр» на короткий курс по выходным, потратив на это деньги, подаренные подругами на туфли для аргентинского танго. По окончании курса подошла к основателям школы и сказала, что хочу у них работать. Кем угодно. Сделала им хорошую фотосъемку, они пообещали подумать и перезвонили через пару недель, когда на новый курс понадобился помощник мастера.

Вот уже четыре с половиной года я работаю с деревом. В том, что девушка занимается изготовлением мебели, я не вижу ничего необычного и доказываю это своим примером. С точки зрения физической нагрузки это не сложнее, чем носить продукты из магазина. Но гораздо интереснее.

Я до сих пор работаю в столярной школе младшим столяром, а после того как ученики расходятся, могу оставаться и делать что-то свое.

Первые год-полтора я работала с сосной — это мягкий и послушный материал, а потом перешла на более твердые и дорогие породы древесины. Сейчас мой любимый материал — дуб. Выискиваю на складах пиломатериалов «дуб второго сорта» — с крупной текстурой, покрытый сучками и трещинками. Его интересно обрабатывать вручную, получается очень красиво. Я делаю из дуба табуреты, столики, игрушки, зеркала и продаю через Instagram и Facebook под маркой fabermuler.

Городскому человеку занятие ремеслом даёт очень приятное и волнующее чувство, что в результате моей работы появляются не файлы, мейлы и тому подобные эфемерные вещи, а рождается что-то материальное, что можно потрогать, использовать в своём жилище, чем можно любоваться. Я делаю табурет, его покупают, на нем сидят люди, их дети, гости, которые к ним приходят. Возможно, этот табурет переживет меня. И это тоже прекрасно.

Предметы, которые нас окружают, должны быть с характером, с историей. Я коллекционирую советский фарфор, хожу по барахолкам и музеям, люблю антиквариат. Поэтому все, что я делаю, — это не просто сундук или игрушка, это каждый раз отдельная история. Меня восхищает модерн, и, надеюсь, у меня получается воспроизводить его в своих работах. У меня есть серия предметов интерьера в стиле русский модерн — часы, зеркала, сундуки.

Мой самый необычный заказ — ручка для шаманского бубна, которую я делала для своего друга Хадри Окотэтто. Хадри родился в кочевой семье, он знает тундру, кочевую жизнь и быт ненцев, потому что это его родина. Он популяризирует тему Севера, строит в Москве чумы, учит горловому пению, звукоподражанию и делает шаманские бубны. Мне повезло прикоснуться к этой великой культуре и поучаствовать в изготовлении нескольких деревянных предметов мебели для чума.

Ручка для личного бубна Хадри — предмет, который видит только он, потому что она находится внутри бубна и всегда обращена к шаману. Для этой ручки я сделала семь фигурок, которые должны быть изготовлены из разных пород дерева. Эти фигурки очень маленькие и простые, но делались почему-то долго. Было ощущение, что каждый человечек спорит со мной насчет своей формы и места на ручке. Для них были использованы клён, дуб, берёза, карагач, розовая акация, ясень и лиственница.

Я не столяр в прямом смысле этого слова. Меня называли и архитектором, и художником-прикладником. Я сама и конструктор, и дизайнер, и мастер. Так что до сих пор думаю, как мне правильно себя называть, чтобы было понятно, кто я. Наверно, художник по дереву — самое правильное определение.