Образ выпускника престижного университета, десятилетиями отрабатывающего студенческие кредиты на нелюбимой работе, за последние годы стал в североамериканских ситкомах не только привычным, но даже и обязательным. Среди комедийных стереотипов, имеющих отношение ко студенчеству, он уверенно вышел на первые места. А вот образ круглосуточного тусовщика, сдающего экзамены на чистом кураже, явно отошел в прошлое. Как все обстоит в России? Об этом, а также о том, нужно ли работать во время учебы — рассуждает учитель химии и теории познания Гимназии № 45 имени Л. И. Мильграма Иван Сорокин.

В успешном фильме «Соседи» герой, будто бы воображающий себя Джоном Белуши из «Зверинца», эдаким греческим богом пивных вечеринок, под конец колледжа оказывается не у дел и заканчивает фильм в роли модели, зазывающей покупателей в магазин джинсов.

Рост конкуренции, сопряженный с ужесточением требований даже к интернам, заставляет тех юношей и девушек, кто все же готов к легкой форме долгового рабства, уделять максимальное внимание своей учебе. Разумеется, о том, чтобы в ходе учебного года предпочтение отдавалось работе по совместительству, и речи быть не может (каникулы — другой вопрос).

Наиболее горькая ирония же заключается в том, что и при таких раскладах самому прилежному выпускнику колледжа не гарантирована приятная и достойно оплачиваемая работа — даже если речь идет о медицинском колледже (про что шутили в «Клинике» еще лет 15 назад). Считывает ли этот грустный и безысходный культурный код российский зритель? Не факт.

Бесплатное высшее образование обычно считают безоговорочным благом

И реализация права на его получение в России находится на поразительно высоком уровне: почти 54% взрослых жителей с высшим и средним специальным образованием (по данным ОЭСР на 2012 год), с Россией может успешно сравниться, скажем, Канада. Даже в славящейся несравненным давлением на школьников и студентов Японии это число составляет 46% (Нидерланды, Германия, Швейцария — все ниже). По идее, этот показатель должен отображать социальную реальность: мол, Россия — очень образованная страна. Формально это так (может, и не только формально — в данном случае это не столь важно). Более интересна экономическая подоплека, которая стоит за этой статистикой.

Высшее образование часто помогает тем, кто ищет работу, — в этом, конечно же, нет ничего удивительного. Вполне очевиден и тот факт, что практически любой работодатель рад наличию у претендента опыта работы в искомой области. На практике идеализированная схема должна реализоваться примерно так: человек получает диплом по специальности (возможно, стажируясь в процессе на добровольной основе), идет работать после выпуска на не самую престижную должность, после чего поднимается по карьерной лестнице и может подыскать себе должность по нраву (разумеется, всякого рода бизнес-начинания в эту схему не встраиваются).

В идеальном мире работодатель заинтересован, чтобы помимо диплома претендент обладал как можно более полной базой знаний, что может быть обеспечено более глубоким погружением в образование: поскольку диплом тот же, то поднимать зарплату вроде как и не надо — при этом пользы от работника вроде как и больше.

Я не думаю, что погрешу против истины, если скажу, что в России все, мягко говоря, иначе

Получение диплома для многих работодателей является формальным актом, не теряющим при этом сакрального статуса. Причин для этого много, но ключевой мне видится систематическая фетишизация высшего образования в ущерб среднему специальному или вообще отсутствию такового: в большинстве родов деятельности, не связанных с торговлей или производством (за редкими исключениями вроде журналистики или дизайна, где ярким примером служит непосредственно Артемий Лебедев), признаваться в том, что у тебя нет высшего образования, считается странным, а то и постыдным. Что вдвойне странно, если учитывать общее количество людей, которое российские вузы выпускают каждый год, и знать о том, что теоретический набор знаний при найме куда менее важен, чем те навыки, которые работник может получить исключительно «у станка».

Разговоры о девальвации статуса российского образования ведутся не первое десятилетие. Они всегда крутятся вокруг самих университетов, академий и институтов: подтянуть общежития, обновить программы, прошерстить педагогический штат — ну и так далее. С самой парадигмой того, что диплом в большей степени считается свидетельством упорства, а не отражением набора знаний, бороться вроде бы никто и не собирается.

Стоит ли удивляться, что во многих случаях студенты видят для себя приоритет в том, чтобы уже на первых курсах найти постоянную работу и составить расписание учебы так, чтобы она не мешала работе? Стоит ли обижать мотивированных студентов, предполагая, что они занимают «чужие бюджетные места»?

Винить конкретных людей гораздо проще, чем социоэкономический климат или банковскую политику

Да-да, банковскую политику: есть немало студентов, для которых подработка — это прямая необходимость, буквально позволяющая выжить (далеко не все родители способны поддерживать взрослых детей во время учебы; не стоит забывать и о понятии «сирота»). В России обычно нет нужды в студенческих кредитах как таковых — но у льготных кредитов «на жизнь», позволяющих не работать во время обучения, примерно тот же смысл.

И если от фетишизации диплома как бумаги нам не избавиться еще долго, то вот борьба со стигматизацией осознанного кредитования и повышение финансовой грамотности среди старших подростков — задачи более чем реальные. И нет ни единой причины, по которой этими задачами не могло бы заинтересоваться Минобрнауки.