Ольга Громова — автор повестей «Сахарный ребенок» и «Вальхен» — о событиях 1930–1940-х годов, увиденных и рассказанных детьми. Нелли Уварова — режиссер спектакля по отрывку из «Сахарного ребенка», на который школьники приходят целыми классами. Вместе наши героини размышляют, как говорить с подростками о прошлом и его уроках.

Повод начать разговор

Ольга Громова. Героиня повести «Сахарный ребенок» — Стелла Нудольская — была моей соседкой по подъезду. Стелла старше меня на 25 лет, мы много общались, она любила рассказывать о своем московском детстве, о своей замечательной семье. А позже из каких-то деталей разговоров выяснилось, что вместе с матерью Стеллу еще ребенком выслали в лагерь в Киргизию как «членов семьи изменника родины» (отец Стеллы был репрессирован).

Я была бы не я, если бы не предложила записать эти воспоминания. Стелла сначала взялась с охотой, потом было передумала, а затем как-то сказала: «Знаешь что, Ольга, я тут выступала перед школьниками, которые читали мои очерки в газете „Первое сентября“, и поняла, что для взрослых-то всё уже на эту тему написано — Солженицын, Шаламов, Гинзбург. А с детьми никто не говорит. Надо делать детскую повесть».

Стелла успела сама написать несколько глав, но потом заболела и ей стало не до мемуаров. Тогда она сказала мне: «Ольга, я уже не успею, пообещай, что ты это доделаешь». Я пообещала. И сделала.

От успеха «Сахарного ребенка» я до сих пор в изумлении, за 10 лет не привыкла к этому ощущению. И каждый раз удивляюсь, как на книгу о репрессиях глазами ребенка реагируют современные дети, поражаюсь их вопросам и разговорам, которые часто случаются на встречах с читателями.

Нелли Уварова. Когда у нас была читка «Сахарного ребенка» в РАМТе, после спектакля один мальчик сказал: «Ну это же всё неправда? На самом деле этого ведь не было?» Он не мог поверить, что взрослые могли так обращаться с детьми — бить прикладами, унижать, как это было в лагере с героиней истории, совсем еще маленькой девочкой. В другой раз после спектакля школьницы спросили: «Ну героиня же еврейка, это всё было в фашистском концлагере, да?»

Современные дети хорошо знают, что была Великая Отечественная война, что были фашисты, что фашисты — плохие и так далее. Но как могли внутри страны взрослые поступать так со своими же детьми, им не понятно, это приходится объяснять. Этот период нашей истории, он для современных детей — слепая зона, они не совсем понимают, что тогда происходило. И такие книги, спектакли — повод начать об этом говорить. Мы именно так и задумывали спектакль — не как конечное произведение, а как вход в тему, повод для семейного разговора.

Ольга Громова. Один мой знакомый прочел «Сахарного ребенка», вдохновился, дал почитать своему 11-летнему сыну, мальчик начал читать и бросил на середине. Сказал: «Я не могу читать про то, что моя страна так обращалась с людьми». Мой друг мне звонит: «Что делать?» А я говорю: «Отстань от ребенка, он понял главное».

Почему важно обсуждать историю с детьми

Ольга Громова. По-моему, очень важно говорить, что есть другой взгляд на историю — отличный от того, что показывают по телевизору и пишут в учебниках. Я не о том сейчас, что в учебниках обычно одна точка зрения — в них невозможно воткнуть всё: разные точки зрения и разные аспекты истории. Я только о том, что кроме общего взгляда бывает и другой: личный, как повод подумать. И вот он-то и дает понимание происходящего.

Нелли Уварова. И надо сразу себе разрешить не знать всю правду, не претендовать на это. Не стоит, по-моему, к таким темам подходить с позиции: «Вот тебе где-то там врут, а я расскажу, как было на самом деле». В разговоре с подростками вообще нет такой задачи — открыть глаза на правду. Потому что это вызовет отторжение. Тут скорее должен быть другой подход: ты просто прочитай/посмотри, просто погрузись в эту историю, в этот ритм, в атмосферу. И какие-то слова для тебя, возможно, окажутся важными. Именно для тебя, именно здесь и именно сейчас. Совершенно не нужно сию секунду что-то понимать. Важнее — почувствовать. А потом уже осознание придет.

Ольга Громова. Мой дед очень часто говорил: «Ты если сейчас чего-то не понимаешь, не переживай, просто запомни это, а потом обязательно поймешь».

Нелли Уварова. Моим детям 7 и 13 лет, и я часто ловлю себя на том, что периодически говорю им: «А ведь может быть всё что угодно». Я всё время эту мысль пытаюсь поселить в них, чтобы они понимали: жизнь может развернуться самым неожиданным образом.

Современные дети живут с ощущением того, что весь мир — к их услугам, что всегда горит зеленый свет, что жизнь устроена по принципу «бери — не хочу». И именно знакомясь с историей, особенно через человеческие трагедии, ты начинаешь осознавать — хорошо и гладко не может быть всегда. Я не говорю, что дети должны готовиться к чему-то плохому, но говорю, что им важно понимать: жизнь намного сложнее, чем кажется. По-моему, зная это, ты будешь чуть лучше готов к каким-то разочарованиям, испытаниям.

Ольга Громова. А еще на примерах из прошлого люди учатся проводить параллели. Да, прямых повторов в истории, наверное, не случается, но похожего очень много. «История — не учительница, а надзирательница: она ничему не учит, но только наказывает за незнание уроков», — это еще Ключевский говорил.

Что еще почитать об истории и как увлечь такими книгами детей

Нелли Уварова. Однажды я увидела книжку «Дневник Анны Франк. Графическая версия». Первая реакция была: «С ума сошли? Комикс про Анну Франк! Докатились!» Но потом я полистала книгу, задумалась и поняла, что такой формат — это опять-таки очень хорошая точка входа в тему для современных школьников…

Ольга Громова. Между прочим, это очень хорошая книга. Есть еще графический роман Ольги Лаврентьевой «Сурвило» — в нем через трагическую историю одной семьи показана история нашей страны почти за 100 лет. С историческим контекстом хорошо работает Мария Ботева, например, в ее повести «Сад имени Т. С.» — отзвуки Великой Отечественной, причем очень неожиданные отзвуки. Старшим школьникам можно дать почитать и повесть «Софья Петровна» Лидии Чуковской.

Есть еще популярный цикл «Ленинградские сказки», где трагические события нашей истории, в том числе Большой террор, показаны метафорически. Но тут всё неоднозначно. Дело в том, что дети чаще всего воспринимают такие книги именно как сказки. Скажем, в первой книге цикла — «Дети ворона» — есть очень понятные взрослым метафоры: ухо из стены, серые люди, которых никто не видит, и так далее. Но дети не считывают эти образы, для них это просто сказочный фокус, еще одна страшилка. Поэтому такие истории лучше читать чуть позже, когда первое знакомство с темой уже произошло.

А еще важно не только что читать, но и как читать. Я же 20 лет проработала библиотекарем, потом еще 17 редактировала газету для библиотекарей, и вот у нас в редакции в шутку говорили, что есть «гимн Громовой». Звучит он так: «Читайте вслух». Причем читать вслух нужно не потому, что твой ребенок не умеет читать. Точнее, не только поэтому. Очень часто родители доходят до момента, когда ребенок начинает читать сам, и всё — дальше родитель свободен. Но ведь совместное чтение — это еще и повод для общения, способ сопереживания.

У нас в семье читали вслух всегда, это была традиция, причем даже когда все дети были вполне большими. Мы приходили — кто из колледжа, кто с работы — и вечером вместе с родителями обязательно читали. А когда я убегала в вечернюю школу, то оставляла записку: «Буду в 9, без меня не начинайте».

Если вы читаете книгу вместе, объясняете что-то по ходу, если вы рядом — дети скорее запомнят эти моменты не как столкновение с какой-то сложной и пугающей темой, а как ощущение тепла, единения и поддержки.

Фото на обложке: пресс-служба ИД «КомпасГид»