«Бегают со своими баллончиками, рисуют на домах, портят стены» — так многие люди до сих пор представляют себе художников-граффитчиков. Тем временем в октябре 2019 года картина Бэнкси была продана на аукционе Sotheby's за 12 миллионов долларов. О том, что граффити может дать подросткам и почему они гораздо круче взрослых, в эфире программы «Радиошкола» рассказали граффити-художник Андрей Бергер и художник Дмитрий Тарбеев.

Граффити — это бизнес, а не вандализм

Андрей Бергер. Статус граффити с 2000 годов претерпел немало изменений, но люди старшего поколения всё ещё считают художников-граффистов вандалами. Однако те, кто рос под влиянием этой субкультуры, воспринимают её как искусство. Сейчас, конечно, большинство проектов мы реализуем не на улице, а на других площадках. Однако именно улица дала нам старт для творчества.

Сейчас как на Западе, так и в России граффити-райтеры начинают заниматься бизнесом: продают краску, открывают магазины, сотрудничают с брендами, запускают собственные бренды и прочее. Но суть субкультуры осталась — это тиражирование своего псевдонима.

Подросткам нужно место для самовыражения

Андрей Бергер. Дети чаще всего начинают заниматься граффити в переходном возрасте, когда им хочется ощутить себя членами какой-то общности, почувствовать опасность и преодоление. Граффити как раз идеально ложится на этот период взросления, потому что оно может дать подросткам весь спектр эмоций: сотрудничество, соперничество, отрицание общепринятых норм.

Самое главное — это показать хороший пример. Тогда дети поймут, что они могут реализовать себя и чего-то добиться, а не просто воспринимать граффити как подростковое увлечение. Они должны увидеть, что это интересно и завораживающе, направить свой творческий потенциал на созидание, а не разрушение.

Дмитрий Торбеев. Со стороны кажется, что граффити связаны с вандализмом и тотальным уничтожением. Но на самом деле в них гораздо сильнее внутренний соревновательный дух и какие-то созидательные направления. Это большая часть субкультуры граффити, мы существуем именно в этой художественной парадигме. Нашими проектами мы хотим направить детей в эту сторону.

Было бы неплохо со стороны властей организовать легальные площадки для граффистов: я думаю, это привлекло бы больше детей в субкультуру. Так подростки будут заниматься творчеством, а не вандализмом.

Андрей Бергер. В граффити такие площадки называются Hole of fame, или «Зал славы»: туда люди могут прийти, пообщаться, порисовать. В таких местах быстро перекрываются рисунки и за день может появиться сразу несколько слоев новых граффити.

Дмитрий Торбеев. Заброшенные стройки также могут стать хорошей площадкой для саморазвития. Такая как раз была в моем детстве. Я не боялся, что придут милиционеры или хулиганы, которые меня выгонят.

Андрей Бергер. Когда таких мест вообще нет, подросткам некуда деться. Поэтому надо давать им больше площадок, где они смогут выплескивать свою энергию без вреда для городских фасадов и жилых улиц.

С проекта Open Call не ушёл ни один человек

Дмитрий Тарбеев. В 2016-м я читал большой очный курс из 20 лекций про граффити стрит-арта. Туда пришли как школьники и студенты, так и взрослые люди.

Андрей Бергер. Помимо этого, у нас есть образовательный курс, который называется FGA School, там нет ограничений по возрасту. Так что мы постоянно общаемся с молодежью, проводим различные мастер-классы и лекции.

На наш первый мастер-класс Open Call пришло много мотивированных детей, которые знали, куда они идут и что хотят получить. Они были заинтересованы в том, чтобы узнать что-то новое о граффити — о буквах, шрифтах. Кто-то уж имел опыт, кто-то, наоборот, заинтересовался граффити только недавно.

Дмитрий Торбеев. У нас не было детей, которые ушли во время мастер-класса или просто потеряли интерес. Они могли полностью измазаться в маркерах, рисуя с наставниками на стене, с нетерпением ждали окончания перерыва, чтобы снова начать работать. Детей привлекали различные инструменты: баллончики с краской, маркеры. Все хотелось попробовать и подержать в руках. Таким образом, степень вовлеченности была достаточно высокий, и за этим было очень приятно наблюдать.

Андрей Бергер. Мы разделили всех детей на восемь групп, к каждой из которой прикрепили ментора. Ими выступили известные уличные художники, не просто люди с улицы. Им тоже было интересно поработать с детьми, получить от них эмоциональную отдачу. Каждый наставник делал упор на разные темы. Кто-то — на изобразительные приёмы, кто-то — на концептуальную составляющую, кто-то раскрывал тему художественной фантазии.

Интересно, что на последний мастер-класс к нам пришло больше девочек, чем мальчиков. Однако в самой субкультуре девушек значительно меньше. Это, наверное, связано с большой физической активностью, потому что это очень тяжело — рисовать что-то объемное на всю стену.

Дмитрий Тарбеев. Кроме того, тяжёлый рюкзак с краской, баллончиками, который надо с собой все время носить, кажется не очень комфортным для девушек. Таким образом, у них должна быть большая мотивация, чтобы всё время развиваться в этом направлении.

Через два года новое поколение обгонит и перегонит всех нас

Андрей Бергер. Я потрясен современной молодежью, их эрудированностью, любознательностью и кругозором. Через два года они обгонят и перегонят всех нас. Они умеют работать с контентом, находить информацию, структурированно мыслить. Им нравится экспериментировать в разных направлениях, начиная от графического дизайна и заканчивая режиссерской деятельностью. Поэтому к 20 годам они уже имеют четкое представление о том, чего они хотят.

Дмитрий Тарбеев. В 20 лет у людей очень много энергии, которую можно направить в правильное русло. Я как-то участвовал в дискуссии со своей коллегой. Потом нам задавали вопросы. Тогда меня поразил один парень, который на вид был еще школьником. Он поздоровался, сказал: меня зовут так-то, благодарю вас за лекцию, у меня вопрос такой-то. По сравнению со взрослыми людьми он на меня произвел впечатление своим вежливым представлением, поблагодарил, а не просто с ходу задал вопрос. Я был обрадован, что молодые люди лучше выстраивают коммуникацию.

Граффити на кириллице — это самобытно

Дмитрий Тарбеев: Финальной точкой нашего проекта будет выпуск букваря с кириллическим алфавитом, в котором каждый художник нарисует отдельно буквы и отдельно свой кириллический алфавит. Также мы хотим сделать открытый конкурс для всех желающих, победитель которого станет участником этого букваря.

Андрей Бергер: Было бы интересно посмотреть, как разные художники переосмысляют азбуку. Подобные проекты были на Западе. Смысл был в том, чтобы граффисты написали латинский алфавит разными шрифтами. Нам же интересно переосмыслить всю эту историю с точки зрения русского опыта. Мы решили впоследствии выпустить эту азбуку не только в электронном, но и в печатном виде, чтобы сделать ее доступной для регионов.

В ходе работы у нас, художников-граффистов, возникают вопросы: почему мы пишем именно на английском языке, с чем это связано, как мы сами относимся к этому. Нам очень интересно, как мы можем писать граффити по-русски, что мы можем в этом найти, чтобы транслировать местный контекст и колорит, сделать что-то уникальное.

Дмитрий Тарбеев. Это в первую очередь творческий вызов, всегда интересно попробовать новое. На Западе все пишут латиницей, поэтому, с нашей точки зрения, оригинальнее рисовать граффити кириллицей. Например, я видел граффити, написанное китайскими иероглифами. Это выглядит очень необычно и самобытно.