В этом году среди абитуриентов престижных вузов оказалось слишком много олимпиадников: некоторым университетам пришлось даже зачислять их на платное отделение за счет средств вуза, а в Минобрнауки вообще заявили, что изменят правила поступления БВИ. Заместитель ответственного секретаря приемной комиссии НИЯУ МИФИ Алексей Егоров размышляет, почему это произошло и что будет дальше.

«Давка будет, даже если мы завтра отменим все олимпиады»

После случаев с незачислением олимпиадников в ведущие вузы у многих возникло впечатление, что сейчас начнут сокращать перечень олимпиад, по которым дети смогут к ним поступить. Чтобы не было большого ажиотажа. Я, честно говоря, думаю, что с олимпиадами ничего не будут делать, и вот почему.

Сейчас в университеты поступают дети, рожденные в период демографического подъема середины нулевых. И что бы ни происходило, вместе с числом абитуриентов будет расти и число олимпиадников.

Если смотреть на ситуацию с Сеченовским университетом — это обычная история. Ясно ведь, что в России есть ведущие вузы, в которые год от года выстраивается огромная очередь из талантливых детей. И естественно, что между ними возникает конкурсная ситуация, «давка» из олимпиадников (так уж сложилось, что многие талантливые дети имеют диплом какой-нибудь олимпиады и стараются воспользоваться правом на БВИ).

Как по мне, это естественный процесс, и эта «давка», поверьте мне, будет возникать, даже если мы завтра отменим все олимпиады и скажем детям поступать исключительно по результатам ЕГЭ.

«То, что ЕГЭ объективней олимпиад, — очень спорный довод»

У нас есть следующая статистика: у 91% выпускников, пересдававших ЕГЭ, результат пересдачи разнится с результатом, полученным в основной период. У 71% он улучшился, а у 20% стал хуже.

Не уверен, что экзамен, результат которого буквально зависит от случая и дня, в который выпускник его сдает, может конкурировать с олимпиадами в плане объективности оценки знаний. Разрешающая способность — возможность дифференцировать детей по уровню знаний — у баллов ЕГЭ, оказывается, очень низкая.

Плюс ко всему результат ЕГЭ — не показатель того, что человек сможет успешно учиться в определенном вузе, работать в определенной научной сфере.

Сдает ребенок, скажем, ЕГЭ по физике — и со своим результатом подается и на факультет медицинской физики, и в Институт ядерной физики и технологий. Но ведь на входе в медицинский и в физический вуз требуются разные знания! Невозможно отбирать будущих медиков и будущих ядерщиков по общему экзамену.

Система же говорит: пускай ребенок сдаст ЕГЭ по физике, а как ты, вуз, будешь его учить — уже не важно

Вузам же, по-хорошему, нужны абитуриенты, которые знают школьные предметы не только на высоком уровне, но и с подходящим под специфику факультета или специальности уклоном.

Еще один явный минус отказа от олимпиад в пользу социально справедливого ЕГЭ — набор формальностей. Чтобы поступить в престижный вуз на любую специальность, выпускник должен набрать высокие баллы по русскому языку.

По-хорошему, вузу, который ищет будущих физиков-ядерщиков, всё равно, как абитуриент владеет пунктуацией и стилистикой. Но система, где не будет олимпиад, скажет вузу: «Нет, он не поступит к тебе, в Институт ядерной физики и технологий, если не сдаст ЕГЭ по русскому на 90+ баллов». В общем, то, что ЕГЭ объективней олимпиад, — очень спорный довод.

«Как же так, мне ведь обещали, что всё пройдет гладко и без олимпиад?»

На фоне того, как олимпиады обретают больший и больший вес, растет общественная тревожность. У людей в России разный доступ к олимпиадам, не во всех школах детей наставляют на участие в олимпиадах и оказывают при этом реальную помощь на пути к призерству и связанным с ним бонусам. Напротив, школьная система направляет ребенка на традиционный путь — поступление в вуз через сдачу ЕГЭ.

Отсюда ситуация: дети из одних школ (сконцентрированных в регионах с высоким уровнем экономики или толковыми губернаторами) идут и участвуют в олимпиадах, а остальные сидят на месте, потому что в школе им внушили, что для поступления надежней освоить основную программу и не отвлекаться на олимпиады — а иногда, так и быть, можно и поучаствовать в «Русском медвежонке».

Потом эти дети видят свое положение в конкурсных списках и оказываются в шоке: «Как же так, мне ведь обещали, что всё пройдет гладко и без олимпиад?» Ну, друг, тебе обещали, но они (те, кто бегали по олимпиадам в школьные годы) — предусмотрительней.

Когда люди сталкиваются с этой реальностью, пространство мифов и легенд наполняется историями о том, что олимпиадники отнимают места у тех, кто хочет поступить на бюджет по общему конкурсу, про проплаченные результаты олимпиад и «случайных» людей на бюджете.

«Деньги? Не смешите, у меня отбор талантов на кону»

Начнем с того, что вуз не может организовать «ручную олимпиаду», чтобы раздавать кому-то дипломы и права на зачисление без вступительных испытаний.

Прежде чем котироваться при поступлении в определенный вуз, олимпиада проходит отбор и проверяется на соответствие критериям Минобрнауки. Они, если брать основу, следующие:

• олимпиаду нужно провести как минимум дважды: один учебный год — один сезон (за это время у организаторов есть время доказать, что их олимпиада хорошая, или облажаться, впутаться в скандал и доказать обратное);
• задания должны быть творческими и сложными;
• внутренние правила должны быть прозрачными (то есть всем должно быть понятно, по какому принципу оцениваются работы и присуждаются места).

Из всего этого формируется репутация олимпиады и решение Минобрнауки о включении ее во всероссийский перечень. Репутация — вещь в этом смысле ключевая. В феврале одна из технических олимпиад влипла в большой скандал: задания ее финального этапа просто выложили в Сеть, а оргкомитет признал факт «слива» только под давлением общественности.

Смотрим перечень на следующий год — вуаля, эту олимпиаду из него исключили

Впрочем, могу ли я, как организатор олимпиады, вручить своему, допустим, родственнику диплом? Наверное, могу — не существует систем, свободных от коррупции. Но зачем мне это делать?

У меня на некоторых олимпиадах 120 человек в финале — и все друг друга видят, так как в течение недели встречаются в одной аудитории. Неужели никто не поймет, что в решении оргкомитета что-то не так?

Мне зачем надо подвергать себя таким рискам? Деньги? Не смешите, у меня отбор талантов на кону. Даже если продолжить рассуждать о выгоде, я больше денег получу, если проведу качественную олимпиаду и дам право на поступление без вступительных испытаний лучшим из лучших. Эти дети станут заниматься наукой, у вуза будут гранты от правительства, мне повысят зарплату — я доволен, и совесть моя чиста.

«Экономить на олимпиадах нельзя — и вузы это тоже понимают»

Вузам действительно выгодно тщательно готовить и проводить олимпиады, учредителями или партнерами которых они являются. Так проще бороться за таланты и набирать первый курс из тех, кто заинтересован и умеет учиться тому, подо что вуз заточил свои учебные программы.

Так у ЕГЭ по физике появляются более удобные для отбора абитуриентов альтернативы: отдельная олимпиада по ядерным технологиям, где дети моделируют ядерные реакторы, и отдельная, например, олимпиада по медицинской физике, где дети показывают знание принципов работы МРТ. Выпускники, которые прошли через эти олимпиады, точно приживутся в выбранном ими вузе и, что главное, как можно скорее смогут начать заниматься наукой.

Олимпиады стоят дорого. Разработка заданий, организация туров, командировки экспертов, оплата жилья иногородним участникам — всё это требует огромных затрат. Все перечневые олимпиады проводятся за деньги университетов, а государство напрямую в это денег не вкладывает.

Экономить на олимпиадах нельзя — и вузы это тоже понимают

Просто потому, что скупой платит дважды. Лучше вбухать много денег на действительно качественную олимпиаду, которая привлекает самых талантливых, чем сэкономить и провести посредственный конкурс со случайными призерами, с которыми потом в качестве студентов дороже работать — нужно повышать ставки преподавателям, проводить дополнительные занятия. Ну и если брать выше, лучше не скупиться на олимпиады, чем потом недополучать на уровне экономики страны, потому что таланты недоподготовлены.

«Обещать по полмиллиона олимпиадникам и высокобалльникам — путь в никуда»

Можно, конечно, вообще не предоставлять никому права БВИ, не принимать дипломы никаких олимпиад. Юридически вуз имеет право не выделять квоту даже под призеров и победителей Всероссийской олимпиады школьников. Хотя, казалось бы, миллионы участников, 2000 дипломантов.

Но, как мы видим, университеты хотят себе олимпиадников в студенты. Причем в этом году особенно заметен крен вузов в сторону того, чтобы купить абитуриентов — как на рынке (некоторые вузы в 2024 году предлагали отдельные выплаты либо повышенные стипендии поступившим к ним стобалльникам и олимпиадникам. — Прим. ред.). Кажется, что в борьбе за таланты все средства хороши. Оттого вузы пытаются недостатки пиара и низкое качество образовательных программ перебить наличием денежной премии.

Но в реальности университет — место, где возникают и живут большие идеи: изменение мира, наука, инновации. За деньги это не продается и не покупается. Так что попытки ряда вузов обещать по полмиллиона олимпиадникам и высокобалльникам — путь в никуда.

Да и сложно представить себе абитуриента, который клюнет на подобное обещание. Если ты хочешь в престижный вуз и проходишь туда по баллам — ты туда пойдешь, сколько бы тебе денег ни пообещали в другом месте. Можно, конечно, согласиться учиться в менее престижном месте, но получать большую стипендию — чтобы поправить свое материальное положение, поскорее сепарироваться от родителей. Но это будет тактическое решение, а не стратегическое, и пойдут на него единицы.

«Над людьми не летает, как в компьютерной игре, шкала таланта»

Глобально перед системой высшего образования стоит основная задача — выработать идеальный механизм по развитию и поддержке каждого талантливого ребенка.

Проблема тут в том, что талант — не абсолютный показатель. Над людьми не летает, как в компьютерной игре, шкала таланта: «талант — 3/10» или «талант — 5/10». Беда еще и в том, что текущий талант ничего не гарантирует: сегодня мы берем ребенка на место БВИ, а через три года он расслабляется — и мы его отчисляем.

Учитывая то, что мы работаем с вещью неосязаемой, неудивительно, что число олимпиад и набор преференций для их лауреатов растет. Каждая олимпиада — попытка конкретного вуза, конкретной госкорпорации или индустрии «нащупать» таланты, из которых потом получатся эффективные кадры.

В 2023 году в России было 7400 человек, воспользовавшихся правом поступления по БВИ. Они — примерно два процента от всех бюджетных мест, выделенных тогда правительством. Мне кажется, это не настолько большая цифра, чтобы говорить о том, что поиск талантов идет кому-то в ущерб.

«За каждым олимпиадником — успешно сданный ЕГЭ»

Наша статистика показывает, что и абитуриенты, поступающие по общему конкурсу, и олимпиадники имеют приблизительно одинаковые баллы ЕГЭ.

Пять баллов разницы — ерунда, скажем честно. Еще интересней, кстати, обстоят дела в Бауманке. В прошлом году результат олимпиадника за три ЕГЭ был выше, чем у рядового абитуриента МГТУ, на 16 баллов. В этом году ситуация обратная: рядовой поступающий имел на 12 баллов больше, чем у олимпиадника.

Так или иначе, цифры везде одинаково высокие, а за каждым олимпиадником — успешно сданный ЕГЭ. И, естественно, мы даем преференции тому, у кого в дополнение к высоким баллам госэкзамена есть еще и диплом перечневой олимпиады.

Ни одну олимпиаду нельзя выиграть случайно.

Нельзя лениться все 11 лет школы, а потом вдруг прийти — и стать призером, заработать право на БВИ

Даже если представить, что среди более чем 200 олимпиад школьников окажется пара, скажем так, «халявных», вузам просто не выгодно будет включать их в своей перечень условий для зачисления без вступительных испытаний.

Дело в репутации: абитуриент увидит в вузовском списке олимпиаду, про которую видел разгромную заметку и слышал много нехорошего, и скажет: «Ха! Они берут к себе по этой олимпиаде! Я к ним не пойду — они придурки».

«Отчисляем мы всех одинаково»

У меня со студенческой скамьи должны готовиться нобелевские лауреаты. И, естественно, я заинтересован в том, чтобы ко мне в вуз шли олимпиадники, которые привыкли искать, трудиться и работать.

С такими студентами я за первый семестр могу сделать больше, чем с некоторыми четверокурсниками в рамках дипломной работы. У меня есть исследование по технологии deepfake, которое написано в соавторстве с первокурсником, поступившим в МИФИ по БВИ, — это одна из самых цитируемых моих научных работ.

Парень выиграл олимпиаду по искусственному интеллекту и пришел к нам готовым научным сотрудником

Впрочем, статус олимпиадника ни от чего не защищает и ничего не гарантирует. Отчисляем мы всех одинаково — ежегодно прощаемся с 9–10% первокурсников, и неважно, кто по какому конкурсу поступал. В случае с олимпиадниками часто корнем проблемы становилось именно то, что они после поступления переставали быть «звездами». В школе их носили на руках, позволяли не посещать какие-то предметы, всем ставили в пример — всё за то, что они талантливы. В вузе же талантливы все. И это действительно тяжело психологически — переходить из ранга местной элиты в ранг одного из равных. Кто-то с этим справлялся и достигал успехов, кто-то — сбавлял обороты.

В общем, олимпиада в анамнезе — показатель высоких способностей, но никак не гарантия успеха в профессии (я говорю о содержательном успехе, а не о высоком заработке, разумеется).

Обложка: Кирилл Каллиников / РИА Новости; Paladin12 / Shutterstock / Fotodom