Всего 5,5% российских учителей — это молодые специалисты в возрасте 20–25 лет. В ближайшие 10 лет в России будет не хватать почти 200 тысяч педагогов. Причин может быть множество: низкая зарплата, усталость, несправедливое увольнение. «Мел» поговорил с молодыми учителями, которые по какой-либо причине бросили школу и резко сменили сферу деятельности.

«Каждый день я видела боль в глазах детей, которым никак не могла помочь»

Ирина Коробова (имя изменено по просьбе учителя), 23 года

Педагогический стаж: 4 года

Чем занимается после школы: кинопроизводство

Последний год я работала воспитателем группы продлённого дня в частной московской школе. Приходила к обеду, кормила детей, гуляла с ними, делала уроки, объясняла материал, если ученики чего-то не понимали. Пришлось вспомнить математику, хотя вообще я русист по образованию.

Потом разводила ребят по кружкам. Школа закрывалась в 17:30, раз-два в неделю у кураторов было дежурство. Охранник вызывал ребёнка по рации, а я должна была отвести его вниз, где ждали родители. Гораздо чаще это был личный водитель.

Поскольку школа частная, она обеспечивает себя сама. В последнее время начались трудности с деньгами. Если раньше ученика за нарушение внутренних правил просто выгнали бы, то теперь школа держится абсолютно за каждого. В средней и старшей школе учителей заставляли натягивать хорошие оценки, даже если в журнале всё совсем грустно.

Родительские собрания у нас индивидуальные: каждому родителю отдельно учитель, психолог и логопед рассказывают всё о ребёнке. Но учитель не мог пожаловаться на поведение. Это запрещалось с таким аргументом: нам нельзя лезть в семью.

Когда ребёнок плохо себя вёл, например бил одноклассников, хамил, нам говорили: «Ваша задача — накормить и научить, а не воспитывать». Любой звонок родителям, например чтобы узнать, почему ребёнок себя так может вести (даже не ругать его), сразу расценивался как некомпетентность.

На самом деле в администрации боялись: вдруг родитель обидится и заберёт ребёнка? Тогда школа потеряет деньги. Многих ребят родители после началки переводят в другие учебные заведения. Считают, что им необходимо более узконаправленное образование, чтобы они точно поступили в вуз. В старших классах из-за этого учится по два-три человека.

Я пришла в школу подготовленной, наверное, ко всему. Ведь я старший ребёнок в многодетной семье

Во время учёбы в вузе много практиковалась в школе, вела уроки под строгим присмотром своего руководителя, три года проработала в частном детском лагере. Я не чувствовала себя некомпетентной, не было растерянности и суеты.

Но каждый день я видела боль в глазах детей, которым никак не могла помочь. Одна девочка рассказывала, как она сидела дома под столом, пока её маму избивали. Другой ребёнок просил записать его на кружок в субботу: «Всё равно я дома никому не нужен, папа работает, а мама возится с младшим братом». Когда нельзя поговорить об этом с родителями и как-то повлиять на ситуацию, сердце кровью обливается. Особенно когда понимаешь, во что всё это может вылиться у детей уже во взрослом возрасте.

Во время прогулки по правилам школы детям запрещали «опасные» игры, например снежки. Если дети спотыкались, падали или разбивали коленку, то нас, воспитателей, ругали за неопытность, безответственность, за то, что мы якобы ничего не понимаем в безопасности детей.

Я всё-таки считаю, что ребёнок должен «отпадать своё», чтобы научиться двигаться и координировать тело. В противном случае школьник вырастет неуклюжим и неловким. К тому же второклассники целый день проводят за партами. Пусть скачут себе на здоровье, в разумных пределах и под моим присмотром, конечно же. Все потенциально опасные ситуации мы обязательно проговаривали.

Я как воспитатель была ближе к ребятам, чем учителя. У них банально не оставалось времени, чтобы заниматься детьми, всё оно уходило на документацию. Опытные педагоги с 20-летним стажем буквально выли от объёма бумаг, обязательных электронных «проектов» и «инновационных семинаров».

Прежде чем самой начать преподавать в школе свой предмет, русский язык и литературу, мне было необходимо окончить магистратуру. Я же пришла в школу после пятилетнего бакалавриата. Сейчас я поменяла сферу деятельности и рада, что не стала учиться дальше педагогике «по бумажке».

---

«Я добровольно взвалил на себя огромное количество методической работы, к которой не был готов»

Тимофей Иванов (имя изменено по просьбе учителя), 24 года

Педагогический стаж: два года

Чем занимается после школы: журналистика

После окончания исторического факультета МГУ я узнал, что в школу в Новой Москве ищут учителя истории. Решил попробовать: меня интересовало преподавание, к тому же к тому моменту я уже несколько лет работал репетитором.

Со второго месяца работы меня не покидало чувство, что нужно уйти из школы. Но когда я пришёл работать, мне дали классное руководство над 10-м классом. Надо было выпустить детей, поэтому я ушёл только через два года. Это произошло не потому, что меня что-то не устраивало в самой школьной системе, а по личным причинам.

Особенность новых школ в этой части Москвы в том, что там, как правило, учатся дети, которые переехали сюда недавно. Им непросто адаптироваться к новому месту. Например, в одном классе могли учиться ребята из Хабаровска, Башкирии и Украины, у них совсем разные представления о жизни.

Многие ребята ни разу не видели Красную площадь, не знали, что такое сталинские высотки. Поэтому непросто говорить с ними об истории XIX–XX веков

Школа старается восполнить эти пробелы, водит их на экскурсии. Но адаптация — это длительный и болезненный процесс. В итоге я понял, что мне не хватает навыков работы в школе, где так много учеников, к тому же когда у них настолько разный культурный бэкграунд.

Учительская работа, чтобы делать её на совесть, требует полной вовлечённости. В какой-то момент я понял, что преподавание в школе — не то, чему я хотел бы отдаваться полностью. В жизни много других вещей, которые хочется попробовать.

Дело не в количестве учебных часов, 24 часа в неделю — не что-то сверхъестественное. Но чтобы к ним подготовиться, нужно все будни и выходные корпеть над методическими материалами и готовиться. Особенно если ты молодой учитель и стараешься применять на уроках нестандартные подходы. Я добровольно взвалил на себя огромное количество методической работы, к которой не был готов.

Второе, что я понял за два года работы в школе, — современные подростки не будут уважать молодого педагога по умолчанию. Они в принципе не считают, что педагога нужно уважать, независимо от его возраста или личных качеств. Самый тяжёлый возраст — это восьмой и девятый класс. Возможно, у них просто период такой, когда хочется протестовать, показывать себя. Старшие школьники, как ни странно, были более уважительны, я этого не ожидал. С моим классом у меня сложились прекрасные отношения.

Первый месяц я тратил на дорогу в одну сторону час или полтора. В октябре пришлось сменить место жительства, чтобы работать рядом со школой и экономить время: высыпаться-то хочется. Поскольку район новый, для меня было определённым вызовом жить в месте без привычной инфраструктуры. Так что сейчас, уйдя из школы, я снова перееду.

Школа сильно помогла мне вырасти в профессиональном и личностном плане, но сейчас я упёрся в потолок. Я могу быть не прав, но пока отношусь к этой ситуации так.

---

«Хотелось многое дать детям, но я могла рассчитывать только на свои силы и ресурсы»

Юлия Рывкина, 27 лет

Педагогический стаж: 1,5 года

Чем занимается после школы: анимация за границей

Моя мама раньше была учителем, бабушка всю жизнь проработала в школе. Я окончила Институт физкультуры по специальности «режиссёр-постановщик зрелищных программ». Раньше работала тренером с детьми, мне это давалось легко. Подумала: может быть, тоже пригожусь школе. Тем более что диплом позволял преподавать. Увидела в интернете объявление, что в Люберцах ищут учителя физкультуры. Устроилась, после дополнительно прошла профессиональную переподготовку.

Единственным негативным моментом, пожалуй, было то, что у меня было много амбиций, а финансирования очень мало. Хотелось многое дать детям, но вскоре я поняла, что рассчитывать стоит прежде всего на свои силы и свои ресурсы. Получала я тогда 23 тысячи рублей в месяц. Половина этих денег уходила на бензин.

Вскоре меня пригласили тренировать команду чирлидинга в школу олимпийского резерва, которая находилась по соседству. Так что днём я вела физкультуру, а вечером тренировала пять команд. Но потом в одночасье всё закончилось.

На Life.ru написали, что я преподаю в школе и веду неподобающий для учителя образ жизни. В доказательство приводили снимки, где я в 19 лет танцевала в клубе гоу-гоу

Там же были фотографии как я делаю шпагат на барной стойке или держу бутылку с алкоголем в руке. Их нашли у меня в социальных сетях. Я их как выложила, так и забыла. Разумеется, там я везде одетая.

Я часто ходила на тусовки, но всегда была трезвая, потому что постоянно за рулём. Друзья знают, что я гимнастка, и просят попозировать для фотографий. Знакомые журналисты мне потом сказали, что, скорее всего, кто-то из моих знакомых решил мне за что-то отомстить и позвонил в это издание. А там уже написали, что на меня якобы пожаловались родители.

Директор школы потом специально проверила — ни одной письменной жалобы на меня за полтора года работы у неё не было. Дети, родители и учителя, наоборот, сильно поддерживали меня всё это время. Педагоги старой закалки из нашей школы ничего предосудительного в фотографиях, которые я публиковала, тоже не увидели. К сожалению, на мой взгляд, если бы я была на 20 лет старше и весила в три раза больше и сфотографировалась бы так же на шпагате, никто бы меня не уволил.

После в школу приехала чиновница (Юлия не помнит конкретно, из какого ведомства — городского или регионального. — Прим. ред.). Под её давлением я написала заявление об уходе. Потом мне сказали, что оснований для этого не было. Максимум, как меня могли бы наказать, — сделать выговор. Все фотографии, кроме той, где я с бутылкой, были сделаны до того, как я пришла работать в школу.

Директор встала на мою защиту, говорила о детях, которые не хотели со мной расставаться, о родителях, которые были мною довольны.

Чиновница ответила: «Кто не согласен, может сейчас пойти за ней на выход». По её мнению, моральный кодекс велит оставаться учителем всегда — и на работе, и в соцсетях

Ещё она сказала: «Даже нижнее бельё ты должна ехать покупать на другой конец города». Ни я, ни директор не могли уже ничего сделать. Я написала заявление и потом уже поняла, что зря это сделала.

Из второй школы, где я преподавала чирлидинг, мне тоже пришлось уволиться. Как учитель я входила в избирательную комиссию на участке по Люберецкому району. Директор школы тогда участвовал в выборах. Видимо, он боялся, что, если уволит меня, я подниму шумиху. Мне действительно предлагали выступить на телевидении, но я не давала комментариев. Мы договорились подождать, пока пройдут выборы, а ситуация вокруг меня утихнет. Я ждала почти три недели. Не искала работу, потому что не понимала, смогу ли остаться тренером. Но как только выборы прошли, мне велели написать заявление об уходе и из их второй школы.

Было морально тяжело расставаться с учениками. Они стали настолько для меня родными, что я не могла променять их на кого-то ещё. Поэтому отказалась попытаться найти работу в частных школах, как мне советовали. Если бы я решила вернуться в образование, то пошла бы работать только в неё. Всё-таки я хороший тренер и учитель.

После этой истории я искала работу, куда меня бы просто взяли. Полгода работала в продажах, дошла до руководителя отдела, но мне надоело. Потом была редактором на «Доме-2», уехала в отпуск в Турцию и здесь осталась. Работаю в сфере анимации и возвращаться в Россию не собираюсь.