Историю в школе реформируют: добавляют новые часы, меняют учебники. Изучать теперь будут и современность — вплоть до начала СВО. Вместе с педагогом и участником оргкомитета премии «Учитель истории» Петром Новиковым обсудили, как будут проходить уроки с новым материалом и при чем тут историческое сознание.

Историческое сознание — что это

Историческое сознание — комплекс наших мнений о событиях и фигурах прошлого. Это представление об историческом пути и нашей, и других стран, об угрозах и успехах в прошлом.

Допустим, Сергий Радонежский для значительной части россиян — что-то абсолютно святое, а Батый — абсолютно злое. Это наши общие представления. Это пример исторического сознания.

Большая часть пятиклашек знает, что пирамиды и Древний Египет — это связанные понятия. Большая часть пятиклашек в курсе, что монархи носят корону. Некоторые даже знают, что у витязей в Удельной Руси были шлемы и нагрудники, а дрались они мечами. Дети уже приходят с каким-то бэкграундом, и это тоже часть их исторического сознания, сформированного в разговорах с членами семьи, просмотрах мультфильмов на основе исторических событий, в поездках по России и не только.

Основную роль в формировании исторического сознания, хотя дети проводят большую часть своего времени вне школы, играют все-таки учителя. Я так думаю не потому, что сам учитель и защищаю свой цех. Просто большую часть знаний о прошлом ребенок получает и получит в школе, если только не растет в семье историков. В семье вряд ли расскажут о хронике времен Карла Великого, а в школе учитель может предложить детям почитать отрывки из текстов Эйнхарда, придворного историка короля.

Итак, химия говорит нам: «Ты такой, потому что сделан из соединений углерода». Физика: «Ты такой, потому что тебе задана энергия, ты двигаешься в пространстве». У истории иной ответ: «Ты такой, потому что у тебя такое прошлое». Почему история — это важно? Потому что это про то, почему мы такие, какие есть.

Смысл новых учебников

История нашей страны строится вокруг идеи сильной государственной власти. Эта идея уже была и во многих старых учебниках, но тут она явно заметна.

С этой позиции рассматриваются все события русской истории. Распалась Древняя Русь — плохо. Иван III создал централизованное русское государство, где были приказы, аналоги министерства, — хорошо. Смута — плохо, потому что государство дезинтегрировалось, пришли самозванцы, а интервенты всё разрушили. Пётр Первый провел реформы — хорошо, появилось сильное государство. Гражданская война в России — очень плохо. Консолидация власти при Сталине, индустриализация, тридцатые годы — хорошо. Произошел распад Советского Союза — плохо, потому что сильное государство пострадало.

Я не готов давать оценку этой идее. Но уверен, что любое событие истории как нашей, так и любой другой страны при изучении ее истории должно оцениваться не односторонне.

Так, например, в главах про Петра Первого есть и дискуссия о полезности его реформ для простых крестьян, гуманности изменений по отношению к этому сословию. Спойлер: там всё складывалось очень плохо. И в учебнике прямо говорится, что от реформ пострадали люди.

Что считать историческим событием

Можно выделить два подхода к тому, что вообще считать историческим событием. Первый: историк может изучать эпоху, когда та закончилась.

При Елизавете Петровне основали Московский университет, и если мы хотим дать какую-то эмоциональную оценку этому событию, можем, например, написать оду в честь императрицы, университета, графа Шувалова. Но вряд ли эта оценка будет исторической.

Чтобы проанализировать событие с позиции истории, нужно подождать лет 20, а лучше — 50, чтобы увидеть, кем стали выпускники университета, достиг ли университет цели, которую перед собой ставил. Я скорее сторонник этого подхода.

Второй подход связан с тем, что мы вообще понимаем под исторической наукой. История — наука, которая опирается на источники в изучении прошедших событий. Даже то, что я произнес только что, — уже прошлое. И если есть источник, мы можем это изучить.

Если мы говорим про распад СССР и следующие за ним 90-е и нулевые — это уже закончившаяся эпоха, по результатам которой точно можно делать выводы. Более того, касательно 90-х годов в науке даже нет жаркой дискуссии. Есть несколько проблемных вопросов, например: «Были ли успешными реформы Егора Гайдара?», «Каковы последствия событий октября 1993 года?».

Здесь консенсус в современной российской исторической науке — о западной сейчас не берусь говорить — существует. И этот консенсус состоит в том, что рыночные реформы оказались успешными. Все-таки у нас была построена рыночная экономика, она функционирует до сих пор. События октября 1993 года привели к тому, что власть президента усилилась. Думаю, это даже не нуждается в комментариях.

Что дети знают о 90-х

Не обо всех событиях недавней истории школьники знают. Если речь о событии, коснувшемся почти всех в стране — предположим, распад СССР, — ребенок может сформировать свое мнение через рассказы родителей, бабушек и дедушек. А если я спрошу у какого-нибудь одиннадцатиклассника о монетизации льгот, получу встречный вопрос: где это было — в Древнем Египте, в Шумере или во Франции?

Дети черпают информацию из семьи, школы и видеоплатформ. Научно-популярная литература не слишком популярна. Качественные знания есть у школьников, которые готовятся к ЕГЭ по этому предмету — сами гуглят, читают, смотрят и могут аргументировать свое мнение. Другие ребята предпочтут поиграть в Roblox или Minecraft (ничего против этих игр не имею), потому что у них нет мотивации. События недавнего прошлого не являются предметом обсуждения в школьном коридоре.

Поэтому один из плюсов того, что 90-е и нулевые попали в школьную программу, — школьники об этих событиях просто узнают и, если им это покажется интересным, изучат разные мнения.

«Учитель должен иметь личную позицию»

В моем идеальном мире — я надеюсь, что он совпадает с идеальным миром коллег, — учитель должен иметь личную позицию. Он живой человек, у него есть и социальный опыт, и начитанность. В конце концов, откуда у него возьмется желание преподавать историю и делать что-то хорошее для общества, если у него нет личной позиции?

Но задача учителя — не доказать детям правильность собственной позиции, а дать детям такие инструменты, с помощью которых они смогут сформировать собственную.

Объективность в оценках исторических событий — вещь редкая. В математике есть понятие «асимптота» — это линия, которая на графике стремится к нулю, но его не достигает. Допустим, объективность мы взяли за ноль.

Любой историк — асимптота, который стремится к этому нулю-объективности, но не достигает его

Почему так получается? Мы ограничены источниками. С мемуарами и статьями всё понятно, в них легко столкнуться с субъективным мнением. Что насчет статистики? Даже она не бывает объективной. Допустим, перепись 1937 года потом пришлось проводить повторно в 1939 году, поскольку результаты первой объявили «вредительскими». И даже самый лучший, самый объективный источник мы всегда будем интерпретировать через призму собственных взглядов.

Об объективности мы можем говорить, когда устанавливаем, действительно ли был какой-то факт в прошлом или нет. Например, в двадцати европейских газетах конца XVIII века из разных стран мы прочли: «Короля Людовика XVI казнили». Потом мы взяли мемуары очевидцев — они пишут то же самое. Здесь мы устанавливаем объективный факт: «Луи Бурбона казнили в такой-то день и такой-то час». И это объективно.

Куда более сложная задача — определить, как эта казнь повлияла на ход Французской революции или, допустим, судьбу Франции? Вот хорошо для Франции то, что короля казнили, или плохо? Здесь начинается невероятное: один и тот же источник легко интерпретировать по-разному. Любая оценка событий в прошлом — это всё равно столкновение с нашими личными взглядами. Хороший историк и хороший учитель истории — тот, кто старается сделать так, чтобы личные взгляды как можно меньше влияли на ситуацию. Но так сделать получается не всегда.

В школьной программе есть тема, о которой в историографии, в отличие от 90-х, спорили очень много. Это советская индустриализация

С одной стороны, за очень короткий срок была создана огромная промышленная база, которая помогла победить во Второй мировой войне и создать те товары, в которых нуждалась советская промышленность. С другой стороны, в историографии есть мнение, согласно которому эта индустриализация была проведена некомпетентно, с распылением средств на фоне очень непростого для Советского Союза периода.

Можно показать статистику выпуска чугуна в условном 1925-м и 1933-м. Сюда же можно включить, например, выпуск бытовых предметов. Их почему-то выпускали меньше. Как на это смотрели советские граждане? Ощутимо ли вырос их уровень жизни в результате индустриализации? В эту же тему можно включить воспоминания людей, которые с энтузиазмом ехали на стройки, и сведения о том, как они на этих стройках работали. А можно добавить воспоминания тех, кто стройками пытался управлять и видел административный процесс изнутри.

«Задача учителя — беречь детей»

Школа — отражение общества в любой стране и любую эпоху. Последние четыре года — сейчас будет субъективная оценка, личная от меня, могу быть неправ, — наше общество, в том числе и семьи, находится в состоянии повышенной нервозности. Дети растут в семьях, так что это состояние передается и им.

Дети, которых я учил до COVID, были более стабильны, лучше контролировали эмоции. Те ребята, которые получили навыки обучения и самоконтроля на дистанте, хуже адаптируются к средней школе. Последние четыре года все искали для себя какие-то ответы, но сейчас мы понемногу приходим в себя — и дети, и учителя.

Тем не менее если на уроке разворачивается дискуссия на сложную тему, важно помнить: учитель находится в правовом поле Российской Федерации и не может игнорировать это поле. Дети тоже находятся там вместе с учителем. Задача учителя — беречь детей.

ФГОС определяет содержание предметной программы, которая может быть довольно строгой. Но в ней указана только общая парадигма обучения — системно-деятельностный подход, — а конкретных методов нет.

Поэтому, если у учителя есть время, силы, желание, вдохновение, на одном уроке он проводит беседу, на другом — анализирует источники, потом беседует по теме источников на третьем уроке, предлагает отрывок из фильма и может спросить: «Скажите, пожалуйста, события Смутного времени в этом фильме корректно отражены или есть неточности?» Иными словами, хороший учитель использует много разных подходов. Потому что современных детей непросто увлечь, и если у вас это получается — это очень хорошо.

Здесь другая проблема: у учителя часто нет чего-то из перечисленного мной — или времени, или сил, или желания, или вдохновения. Мы с коллегами из разных регионов поняли, что учителя истории работают в довольно тяжелых условиях. У них много рабочих часов, но нет времени подумать о высоком — то есть, конечно, о преподавании истории. Поэтому мы решили собрать таких людей вместе и попросить их отправить нам примеры своих уроков и эссе, выбрать несколько лучших и вручить призы — премии, в том числе денежные.

Так мы учредили премию «Учитель истории», с помощью которой хотим создать комьюнити и дать учителям истории возможность понять, что у них много коллег во всей стране и все они делают одно замечательное дело совсем рядом.

Фото на обложке: Игорь Зоти / ТАСС