Школьная программа должна давать некий набор базовых знаний. При этом она неизбежно меняется, стараясь поспеть за тем, что происходит в мире. Получается, что из неё периодически выпадают одни предметы, а на их место приходят новые. Егор Сенников решил рассказать о тех дисциплинах, которые были привычными для предыдущих поколений школьников.

Впервые преподавание Закона Божьего вводилось указом от 1804 года. Правда, тогда его преподавание было обязательным только для церковно-приходских школ, а не для гимназий. Но спустя всего семь лет, в 1811 году, Закон Божий был введён в качестве обязательного предмета во всех средних учебных заведениях Российской империи. Во многом такой пересмотр политики императора Александра I был связан с влиянием, которое на него оказывали попечитель Санкт-Петербургского учебного округа граф Сергей Уваров, обер-прокурор Святейшего синода князь А. Н. Голицын и митрополит Московский Филарет (Дроздов).

Процесс ввода предмета в программу шёл постепенно: не во всех гимназиях торопились изучать Закон Божий. Полноценное учебное пособие появилось лишь десятилетие спустя: в 1823 году митрополит Филарет опубликовал составленный им самим «Православный Катехизис». В конце 1820-х был подготовлен новый школьный устав, согласно которому предписывалось «изучение Священной истории Ветхого и Нового Завета — в 1-м и 2-м классах гимназий, Пространного катехизиса — в 3-м и 4-м, Церковной истории и Священного Писания — в 5-м и 6-м. В 7-м, выпускном классе, изучались обязанности христианина». Позднее в устав вносились некоторые изменения и дополнения.

Несмотря на государственную поддержку и установку на главенство Закона Божьего в гимназической программе, его преподавание шло непросто. Во многом по причине кадрового голода и невысоких зарплат преподавателей: иногда это служило причиной, почему священнослужители отказывались работать в школах. Впрочем, некоторые делали это безвозмездно, не требуя вознаграждения.

Отношение школьников к преподавателям Закона Божьего было разным. В конце XIX века в журнальной печати встречались такие характеристики: «Но какой Федосеевич был учитель, когда он и сам куда-небойко разбирал церковные книжки. Если же Федосеевичу приходилось прочесть книги из гражданской печати, то тут он постоянно запинался и путался». Закон Божий редко был в числе любимых у гимназистов. При этом существует множество свидетельств, что гимназисты относились к преподавателям предмета с большим уважением и любовью. Даже спустя годы после окончания гимназии.

К началу XX века преподавание Закона Божьего зашло в тупик. Оно было слишком формальным и никак не учитывало изменение настроений самих школьников

Теперь среди них были популярны социалистические, нигилистические, атеистические и антицерковные настроения.

Так описывал урок Закона Божьего в «Кондуите и Швамбрании» советский писатель Лев Кассиль:

Советская власть первым дело отменила преподавание Закона Божьего. В декабре 1917 года предмет стал факультативным, а затем и вовсе был выведен из школьной программы. Только в 1990-е годы началась дискуссия о возврате религиозного преподавания. В 2010 году в российских школах был введён курс «Основы религиозных культур и светской этики», в рамках которого предусмотрен модуль «Основы православной культуры».

Логика как часть философии с самых древних времён считалась одной из важнейших научных и учебных дисциплин. В европейском Средневековье она была ключевым предметом в системе университетского образования — как наука, которая упорядочивает и структурирует мышление, даёт инструменты для познания мира.

В российских гимназиях логику стали преподавать с начала XIX века, но сперва никакой структуры не было. Методические пособия появились лишь в середине 1820-х годов: в 1826 году было опубликовано «Руководство к логике с предварительным изложением кратких психологических сведений» Николая Рождественского. Его работа переиздавалась пять раз.

В 1847 году логику исключили из гимназического курса: было решено, что она не приносит пользы учащимся. Впрочем, уже в середине 1850-х годов она вернулась обратно: сказались перестановки в руководстве министерства просвещения. Одним из самых популярных пособий по логике в начале прошлого века был учебник Челпанова — он переиздавался больше десяти раз. В введении автор так определял понятие логики:

Благодаря курсу логики гимназисты узнавали о сути суждений и определений, об умозаключениях и силлогизмах, о методе дедуктивного и индуктивного суждения — и о том, как можно использовать все эти инструменты для познания мира и поиска истины. В целом преподавание логики стало хорошей основой для взлёта русской научной школы во второй половине XIX века.

После революции 1917 года этот курс пропал из школьной программы. Впрочем, проблемы начались и в университетах: логику называли порождением буржуазной культуры, несовместимой с пролетарским государством. Лидирующие позиции в советской философии занимали диалектики, которые, отталкиваясь от Гегеля, занимались тем, что громили логику.

Как ни странно, в 1941 году она вернулась в школы. Вот как пишет об этом Сергей Корсаков:

Закипела работа. В 1946 году появилось постановление ЦК ВКП (б), в котором он признал «совершенно ненормальным, что в средних школах не изучается логика и психология» и «счёл необходимым ввести в течение четырёх лет, начиная с 1947/48 учебного года, преподавание этих предметов во всех школах Советского Союза».

Но логика не задержалась в советских школах. После прихода к власти Никиты Хрущёва логики опять потерпели поражение в битве с диалектиками, и её исключили из школьной программы в 1959 году.

Астрономия как дисциплина преподавалась в российских школах и в дореволюционное время. В некоторых гимназиях существовали даже обсерватории; в начале века активно писались учебники и всё шло к тому, что со временем она займёт место в обязательной школьной программе.

Так и произошло — правда, уже после революции 1917 года. Учебник 1924 года (по дисциплине «космография»), написанный Константином Покровским, знаменитым российским астрономом, сразу предупреждал своих читателей:

Впрочем, каноническим в советское время был учебник астрономии Воронцова-Вельяминова.

В середине прошлого века, когда человечество в целом и СССР в частности активно осваивало ближайшее космическое пространство, астрономия была как никогда популярна. Ведь там, во Вселенной, в космосе летали Юрий Гагарин, советские спутники и луноходы. Казалось, что вот уже не за горами колонизация космоса и полёты к дальним планетам.

Со временем все эти планы отодвинулись в более-менее далёкое будущее, а популярность астрономии как отдельной дисциплины стала падать. Критики напирали на то, что фактически курс сильно пересекается со школьной программой по физике. В 2000-е годы астрономия стала предметом факультативного изучения. Она не выводилась из школьной программы, но преподавалась только по коллективной просьбе родителей. Впрочем, в некоторых школах астрономию преподают, несмотря на все перемены.

С 2019 года астрономия полноценно возвращается в российские школы. На изучение предмета отведено 35 часов, что должно уместиться в пределы одного полугодия.

«Дети пошли гулять — зарисуйте прогулку. Вот здание такое-то — зарисуй. Вот дерево, которое в первый раз встретили, — пришли назад домой и набросали рисунок по памяти. В виде „кроки“ зарисуй дом, где ты живёшь, нарисуй план, как построен, как кровать стоит, где окно. Вот эти наброски, эти иллюстрации чрезвычайно важны, потому что потом в жизни миллион раз встретится подобная надобность. Поручили детям организовать то-то и то- то — возьмите лист бумаги, начертите схему организации. Карандаш как орган черчения, как орган иллюстрации — совершенно необходимая вещь».

Так писал в статье «О классовой школе» первый советский нарком просвещения Луначарский, главный идеолог введения черчения и рисования в школьную программу. В 1918 году он заново открыл старейшее в России учебное заведение дополнительного художественного образования — бывшую Рисовальную школу (теперь — Санкт-Петербургское художественное училище имени Н. К. Рериха).

Со временем принципы преподавания черчения менялись. Луначарский видел черчение продолжением курсов по рисованию и изобразительному искусству. С ростом потребностей страны в качественно образованных и подкованных инженерах программа смещалась в сторону точных наук — геометрии, математики. Значение черчения стало более прикладным: фактически оно было очень лёгкой версией начертательной геометрии.

Как учебная дисциплина черчение пережило Советский Союз, но в начале нулевых было упразднено

В министерстве образования решили, что высококвалифицированных инженеров необходимо обучать на качественно ином уровне. Для этого хотели создать профильные направления подготовки, куда должны были войти уроки черчения. На практике вышло по-разному, но обязательной дисциплиной черчение в России перестало быть с 2004 года. Иногда в профессиональной среде поднимаются разговоры о его возвращении в школы, но никаких конкретных предложений по этому поводу нет.

Различные форматы военной подготовки существовали в школе с начала советских времён. Но в 1968 году появилась новая (и обязательная) дисциплина — начальная военная подготовка. Задачи, которые предполагалось решить её введением, формулировались по-военному кратко:

Среди навыков, которые должны были освоить каждый школьник и каждая школьница, были тактическая и огневая подготовка (а также строевая подготовка), военная топография, гражданская оборона, защита от оружия массового поражения, инженерная и медицинская подготовка. По окончании курса начальной военной подготовки юношей ожидали недельные военные сборы.

Чаще всего занятия по НВП вели отставные военные — и качество преподавания сильно зависело от личности преподавателя

Где-то этому придавалось большое значение, а где-то всё выполнялось спустя рукава. Сборка и разборка автоматов, метание гранат, изучение различных типов вооружения, основы медицинской помощи, строевая подготовка — в основном курсы по НВП вращались вокруг таких тем.

В 1990-е годы на смену НВП пришёл предмет ОБЖ (Основы безопасности жизнедеятельности). Хотя формально правительство никогда не выводило НВП за пределы школьной программы: он остаётся факультативным. Но о полномасштабном возрождении военной подготовки пока говорить не приходится.