Выбор школы — процесс важный и хлопотный. Часто информация об учебном заведении оказывается неоднозначной, сайты школы и места в рейтинге сообщают одно, а сарафанное радио — совсем другое. Чтобы не оказаться в тупике, родителям важно уметь расставить приоритеты исходя из потребностей и особенностей своего ребенка. В рамках проекта «Школы Мела» бывший директор ГБОУ лицея № 1535 Михаил Мокринский помогает родителям разобраться в самых часто задаваемых вопросах.

Насколько интернет-отзывы о школе и родительские форумы отражают действительное положение вещей?

В каждой школе есть свой культурный вектор. Безусловно, важно, какие проблемы обсуждаются в учительской, какие темы выносят на педсовет, какие истории рассказывают о школе в народе. Об одной говорят в контексте олимпиад, о другой — в контексте проектной деятельности, о третьей — поездок и походов. Все это характеризует школу. Но не нужно забывать, что современное образования вариативно. В хорошей школе узнаваемые «фирменные» решения для всех обязательно дополняются разнообразием нестандартных возможностей для детей, которым необходимо что-то другое: самоутверждение, поиск. Это тоже подготовленные решения, в известной степени штампы. Но достаточное количество штампов позволяет школе не подстраивать под себя ребенка, а самой подстраиваться под него. И это верный показатель, что со школой все в порядке. Это позволяет школе уверенно действовать в потоке перемен.

В интернете часто можно найти следы того, о чем думает школа, ее родители, дети, учителя, какие вызовы для себя видит школа, как на них отвечает. Плохо, когда позиционирование размыто и неопределенно, когда нет повестки дня. Хотя часто нужно лишь знать, что ищешь и проявить настойчивость.

В чем заключается утилитарность официальных рейтингов школ?

Правильный рейтинг — отражение государственной политики в сфере образования. Точка. У первых рейтингов, которые мы имеем сейчас, нет предыстории, корней, которые дали бы возможность оценить динамику, рассмотреть цикл развития. Это объективно слабое место.

В рейтингах отражаются два основных подхода: политика государства и интересы родителей

Когда рейтинги вводились, я знакомился с новыми правилами и никогда к ним не возвращался. Искренне не хотел числиться на первом месте. Быть — да, числиться — нет. Лучше на четвертом-пятом, тогда бы к нам шла целевая аудитория, а не аудитория ажиотажного спроса. Я очень хорошо помню коммерческие рейтинги журнала «Спрос» и «Карьера» в 90-е. Тогда в одной линейке оказались государственные и негосударственные школы. Возникла путаница ориентиров. Часть родителей привела детей не в те школы и долго не могла понять, где кроются причины несоответствия их представлениям.

Рейтинги должны стать одним из способов для общества и профессионального сообщества ориентироваться в пространстве и во времени. Государство, родители, учителя должны иметь возможность измерять качество. Пока мы не очень хорошо умеем измерять, еще хуже сравнивать и еще хуже — планировать на основе точных данных и прогнозов. Одна из причин — стадиальное отставание отрасли. И в профессионализме, и в управлении. Нет системы критериев качества — прозрачных, обоснованных, релевантных. Есть традиция бюрократических механизмов и процедур, когда решение спускается по вертикали, обязательное к исполнению. И нет других внешних генераторов решений, сопоставимых по системности и качеству. А должны бы уже быть.

У современного учителя, ученика и родителя часто разные точки опоры. Общество учится разным способам анализировать возможности, договариваться. В том числе на основе рыночных механизмов спроса и предложения. А вот школа в целом в стороне от этого процесса. И это не про деньги, а про конкретность и согласованность ожиданий, про новый уровень осмысленности и профессионализма в управлении ресурсами. Надо делать управление школой эффективным, заинтересованным в понимании меняющихся запросов детей и родителей.

Рейтинг — отражение результатов и качества работы школы. Государственный рейтинг впервые перевел язык общественного признания (читай: сарафанного радио) и профессионального признания (авторитета в среде коллег) на язык цифр, объективных показателей и прогнозов. И открыл путь для размышлений, кому что важно в современной школе, каким оценкам верить, — путь к множественности оценок и показателей, к сочетанию разных подходов, к складыванию системы рейтингов, представляющих разные подходы и интересы, но в равной степени заинтересованных в объективности, убедительности, доказательности.

---

---

Как влияет место в рейтинге на отношение родителей к школе?

Рейтинги общественных интересов и рейтинги государственной политики параллельны. Это орудия воздействия на школу. Никакой из факторов рейтинга не должен подталкивать к манипуляции цифрами. Большое достоинство первых официальных рейтингов — защита от дурака. От того, кто, соблазнившись красотой отчетности, захочет пожертвовать судьбой слабых детей. Не сработает.

Если директор думает о рейтинге, не думая о стратегии, — ничего хорошего из этого не получится

Нельзя добиться успеха, не понимая, какие тенденции измеряются и как на них работать.В одночасье самостоятельность и стратегия не появятся. Многие директора продолжают работать в прежнем ключе, и рейтинг оказывается некоторой заменой собственных соображений. Эффективность можно превратно понимать как экономию: давай-ка попробуем оптимизировать — добиться того же результата меньшими затратами. А можно как новаторство: с тем же ресурсом добиться нового качества. А можно и как предпринимательство: одни успехи превращать в другие и добиваться от государства большего объема ресурсов.

Тот, кто умеет планировать и выполнять планы, получает два объективных преимущества. Первое — преимущество ясности: о внятных планах, делах и успехах рассказать проще. И второе — ему поверят. Успехи и работа говорят сами за себя.

Может ли, условно говоря, 298-я школа в рейтинге быть лучше, скажем, восьмой? К счастью, на этот вопрос нет не только одного, но и двух ответов. Все зависит от массы обстоятельств, в том числе и от уникальной ситуации с вашим ребенком.

С первого по четвертый класс лучше учиться рядом с домом

Но вы должны понимать, чего ожидаете от будущих одноклассников. Если ребенок отличается яркими способностями, живым интересом — правильно искать класс, в котором будет группа подобных детей. Если вы та мама, которая таскает без продыху ребенка по кружкам, секциям, поездкам и так далее, то вы все равно сделаете так, чтобы ребенок был загружен по полной программе. Соответственно, вы будете искать ту школу, которая может все это предоставить. И тех детей, семья которых сформировала у них схожие привычки.

В началке выбор учителя важнее выбора школы. И здесь выбор возможен не по рейтингам, а в самом что ни на есть ручном режиме. Вы узнаете, какие структурные подразделения комплекса работают лучше, делаете вывод, собираете мнения мамочек детей, отучившихся четыре класса, узнаете, по какому принципу комплектуются классы. Почему все хотят в класс к Мариванне, а молодой учительнице достается то, что осталось? При настойчивости и вдумчивости вы можете получить совершенно неожиданный ответ. Умение избежать шаблонных и формальных оценок обеспечит вашему ребенку четыре года учения с удовольствием и хорошим результатом.

Итак, вы не готовы возить ребенка через всю Москву, и первые четыре класса он учится рядом с домом. Но не упустите тот момент, когда он перерастет средний уровень класса. Если ребенок способен и любознателен, любит учиться, «берет» любой материал и знает, чего хочет, — однозначно надо искать лучшее место.

Стоит ли ориентироваться на показатели ЕГЭ, выбирая школу?

Совершенно точно не надо полагаться на школу, где плохо сдают ЕГЭ. Современный подход к рейтингу — это показатель того, как усилия интегрируются в результаты. Все имеют право на ошибку, но одно дело — признать и исправить ошибки, и совсем другое — скрывать их и перекладывать на других. Беда, если тем, кто сдает ЕГЭ, сообщают, что их разгрузили, чтобы они могли заниматься с репетиторами. Вот это черная метка. Это и сговор, и обман одновременно. Получается, что школа, демонстрируя чужие по сути результаты ЕГЭ и давая возможность получать образование в другом месте, поколение за поколением вводит в заблуждение своих учеников, манипулируя информацией, предоставляя каждому возрасту свою приукрашенную, искаженную картину. Привязывает их к заведомо неоптимальному выбору.

И с другой стороны: чем больше в школе детей, которые хорошо сдают ЕГЭ, тем стабильнее работает коллектив школы. Если одновременно есть совпадение между тем, какой профиль заявила школа, и тем, по какому предмету наиболее высокие результаты, то это хороший показатель. Если есть расхождение между заявленным профилем и результатами ЕГЭ по профильным предметам — это должно настораживать.

Если школа не пускает детей в профильные классы, мотивируя это тем, что ребенок не потянет — это хорошая школа?

Ситуация неоднозначна. Все зависит от того, честна ли школа с родителями. Допустим, школа вам говорит: у нас есть три класса — физмат, гуманитарный, а третий простой (в нем все, кто не в первых двух). Давайте диагностировать эту школу через то, что она говорит родителям разных детей. Если в школе сообщают, что ваш ребенок не про физику с математикой, но в этом сильном классе у нас лучший состав учителей и детей, то перед вами школа, которая вынуждена в конкуренции делать хорошую мину при плохой игре: удерживать детей в неактуальном профиле, сохранять сильных учеников, не обеспечивая им оптимальный режим обучения.

В действительности для физмата в школе есть два учителя и 12 учеников. Честнее было бы открыть физмат-группу и разработать трехлетний план профилизации

При этом убедив коллектив школы, что именно это приоритет развития и финансирования. И родителям рассказывать о недостатках, преимуществах, планах и объективных показателях планирования. Вот это хорошая школа. Она не обманывает и умеет думать о будущем — своем и вашего ребенка. Иначе школа проигрывает, делая заложниками детей и родителей, это недобросовестная конкуренция. И, скорее всего, самый пострадавший в цепочке — тот, кто попал в третий «обыкновенный» класс.

Современная московская система защищает интересы детей третьего класса за счет того, что у школы большой объем ресурсов и реальная возможность маневров по их использованию. Но возможность — еще не гарантия результата. «Средние» школы финансируют так же, как лидирующие. Но, не умея конкурировать, неправильно организовав кадровую политику, часть этих школ оказалась в ситуации, когда пенять уже не на кого, и школа — то самое крайнее звено, которое несет полноту ответственности за недостойный результат.

Школа вроде бы вкладывает в стабильность (ведь есть семьи, для которых самое главное — базовый уровень, подготовка к ЕГЭ, соразмерная нагрузка и привычная обстановка) и высокие зарплаты учителям. Но в каких альтернативных возможностях отказывает такая школа ничего не подозревающему ученику? Часто она делает самую базовую работу и, по сути, расписывается в беспомощности своей кадровой политики. Объем ресурсов дает возможность богатства выбора, возможность начать строить то, что когда-то будет называться холистическим обучением, всесторонним развитием ребенка.

Тебе дали ресурсы — позаботься о том, чтобы их хватило на полноценную жизнь ученика. Ребенок может считаться успешным тогда, когда у него сформирована сумма компетенций, и он приучен к планированию самостоятельного выбора.

Уже в начальной школе детей натаскивают к итоговой контрольной. Нормально ли это и как такая позиция характеризует школу?

Это никак не характеризует школу. Задача учителя начальной школы — понимать формат и возможные проблемы. Допустим, есть девочка, которая постоянно неуспешна в одном и том же. Правильная стратегия: обращать внимание не на формат контроля, а строить систему знаний и умений на понимании и интересе.

Для большинства же в нужный момент требуется чуть больше внимания к формату и нужный объем повторения. Всегда есть часть ребят, для которых предмет представляет сложность. Школа должна иметь компетенцию и помогать в правильном выборе стратегии.

Если школа переходит ради успеха своей статистики к смешиванию стратегий обучения сильных и слабых, к натаскиванию всех детей, то это признак непрофессионализма

А также нарушения профессиональной этики. Мониторинг, программа, ЕГЭ — все это просто система ориентиров. Система независимого тестирования — единый срез для всех. И вы встраиваетесь в нее либо сверху, с запасом прочности, либо снизу, латая дыры в последний момент. Если школа постоянно натаскивает, она нуждается в смене профессиональной культуры. И, вероятно, в смене руководства. Ведь именно руководитель отвечает за выявление и исправление системных ошибок.

Страшен ли ОГЭ? Специфика ОГЭ в том, что уровень требований невысок, он совершенно не мешает делать то, что школа умеет и считает самым нужным. И если ребенок не справляется, значит, со школой что-то не так. Учителя, которые нагнетают страсти вокруг ОГЭ, не столько расписываются в профессиональной несостоятельности, сколько косвенно указывают на то, что государство не решило другую проблему: программа перегружена, а требования к ОГЭ занижены. И это именно то противоречие, которое должен решать не учитель, а министерство образования. Вернее, должно было давно решить.

Учителя часто настороженно настроены. И в этом есть как консерватизм, так и здравый смысл. Реформа хороша, если государство подготовило альтернативу, подготовило инструменты, систему профессиональной переподготовки. А пока сохраняется не просто перегрузка, сохраняется сумма приоритетов, методических и управленческих решений, по поводу которых давно уже нет не только общественно-профессионального согласия, но и единого понимания. А есть традиция и трудности с ее осмыслением и развитием. Слишком много накопилось разнообразных ожиданий, не доведенных до конца планов, да и просто мифов.

Учитель выбирает, как справиться с тем, что не отрегулировало государство. И если у него нет ясного понимания, методически осмысленной стратегии, в этом случае часть вины он невольно берет на себя.

Существует ли тенденция к формированию так называемых «мажорных» школ?

Образование — слишком сложная система и не умеет двигаться по прямой. Государство либо выбирает новый курс, либо пытается стабилизировать старый, возможно, придать ему динамизма. В центре этих перемен существуют родительские интересы. Иногда консолидируются. Иногда вступают в борьбу. Бывает, группа родителей добивается, чтобы их дети не учились вместе с детьми шоферов и сантехников. И находит союзника в лице директора, которому сегрегация кажется простым путем к спокойствию и успеху. К счастью, в государственных школах такие альянсы нечасты и неустойчивы. В результате их участники зачастую перебираются в негосударственную систему образования. Но российская традиция такова, что самые лучшие школы по-прежнему государственные, и часть родителей вновь и вновь пытается перестроить их под себя.

Элитарное, качественное образование и социальная избирательность — вещи прямо противоположные, несовместимые. Но желающие поучиться на своих ошибках будут всегда. Лицей № 1535 всегда относился к тем школам, которые верят в ребенка и в функцию социального лифта. И для подобных школ рекомендация одна: внимательно следить за процентом потенциальных «мажоров», которым родители дали неосторожный сигнал о «правде жизни», о том, что для них все уже якобы подготовлено и гарантировано. Их количество не должно превышать пяти процентов и в школе, и в классе. Иначе у них появляется шанс серьезно испортить жизнь себе и окружающим, деформировать отношения внутри коллектива. Задача директора — предупреждать и контролировать эти процессы.