Каждый ученый отлично разбирается в своей области, но не каждый может объяснить это людям не из мира науки — просто и доступно. Мы поговорили с кандидатом биологических наук, антропологом, популяризатором научного мировоззрения и победителем премии «Знание» 2021 года Станиславом Дробышевским — о том, как преподавать естественные науки и почему в школе дать это сложнее всего.

Вся моя жизнь — преподавание

Карьера у меня простая, незамысловатая. Я преподаю практически всю свою сознательную жизнь. Окончил вуз, получил ставку старшего лаборанта, затем — ассистента, потом — доцента. Где-то там же затесалась школа — сначала одна, потом вторая. Дольше всего я преподавал в школе 1434. Нужно понимать, что я выпустился из МГУ в 2000 году. Денег у меня тогда не было вообще, а за преподавание хоть что-то платили. У меня это хорошо получалось — так что почему бы и нет? Я соглашался практически на все, что мне предлагали. Я работал в обоих пединститутах Москвы, 10 лет преподавал в Лингвистическом, в РАНХиГС, МГУ. Где-то больше, где-то меньше. Потом подключились независимые площадки, где я выступаю с публичными лекциями: каждый день иду куда-нибудь и вещаю на аудиторию в несколько тысяч человек, рассказываю про антропологию. Я не разделяю преподавание и просветительство, для меня это одно и то же, даже презентации часто одинаковые.

Устал от бюрократии

Сейчас я уволился почти отовсюду. Сначала из вузов, где я работал на полставки, например из Лингвистического, РАНХиГС закончился как-то сам по себе. Потом я ушел из двух школ, так что сейчас официально числюсь только в МГУ и в свободное от университета время читаю лекции по приглашению. На самом деле я просто устал от бюрократии и учеников, которым ничего не нужно. Какие-то вечные требования, дурацкие отчеты. Отдельно научный отчет, отдельно электронный, отдельно письменный, отдельно еще какой-то. При этом все это нужно не преподавателю, а методисту — человеку, не прочитавшему, возможно, ни одной лекции в жизни. Обиднее всего было преподавать в школе: половина учеников прогуливает, половина сидит в телефоне, от силы два человека адекватно работает. А тащиться по морозу и обнаруживать, что никто не пришел, — нет уж, извините. 20 лет я так работал, теперь пусть другие этим занимаются! Я выбрал другой путь — просветительский. Я рассказываю свой материал только тем, кого он действительно интересует. Сейчас на мои публичные лекции приходят те же ученики и студенты, но они уже мотивированные, готовые получать новую информацию. На школьных уроках биологии большинство учеников не понимают, зачем они здесь находятся. А вот на популярные лекции, к примеру, придёт 10 школьников — но зато они знают, зачем пришли. Пусть это будет не методичное обучение, но они заинтересуются и будут копать эту тему дальше.

Информация сама по себе конечна

На создание доклада перед лекцией у меня уходит не очень много времени: новую презентацию легко можно склепать за день. Тем более когда темы пересекаются между собой и нужно просто переработать свои же материалы. С другой стороны, практически все свое время я трачу именно на подготовку. Я стараюсь по возможности разнообразить свой рассказ. Для этого постоянно ищу дополнительные материалы, подбираю изображения, нахожу и читаю новые научные статьи. У меня библиотека состоит из многих тысяч наименований. Я постоянно ищу какие-то изъяны в своих материалах и правлю их. Может, со стороны этот объем работы и не заметен, но мне на душе спокойнее, что у меня нет косяков. На лекции других преподавателей я не хожу, нет времени. Информация сама по себе конечна. Иногда смотрю и слушаю лекции по иным направлениям. Полезно посмотреть на другого рассказчика, на его точку зрения, на стиль изложения. Когда я выступаю на каком-нибудь форуме, обязательно находится кто-то, кто схватит меня за пуговицу и будет пытать: «А скажите…» И в итоге я пропускаю все чужие доклады, даже если хотел их послушать.

«Гоминид» или «древний человек»?

У меня нет никакого секрета «успешной лекции». Все получается как-то само собой. В университете у меня как у преподавателя была понятная цель — так изложить материал студентам, чтобы они с первого раза поняли и сдали экзамен. Сначала я преподавал по классическим методикам, но никто ничего не понимал. Я стал постепенно упрощать свои лекции и в конце концов дошел до нынешнего состояния. Оказалось, что это и есть популяризаторский формат. Но всё не так просто, как может показаться. Нужно заменить научный термин на человеческий, чтобы все стало понятно. Можно сказать «гоминид», а можно сказать «древний человек». Можно сказать «надбровный торус», а можно сказать «надбровье» или «надбровный валик», еще и на себе показать, на лоб. Нет ничего высокого в том, чтобы сыпать на студентов терминами. Популярная лекция — это не научная статья. Если бы я писал статью в Nature, я бы подбирал другие слова. Но на популярных лекциях нужно говорить на человеческом русском языке. Формальная учебная программа и ее требования мне и вообще лекторам и студентам не нужны: это формалистика, от которой все преподаватели только вешаются. Я сам составляю программу, по которой работаю. Раз в несколько лет я изучаю и заполняю УМК (учебно-методический комплекс), ФГОСЫ (Федеральные государственные образовательные стандарты) и прочие аббревиатуры. Но ничего, это пережить можно — и в целом в МГУ мне дышится свободнее, чем в других вузах.

Популяризация — это простые ответы на сложные вопросы

Многие студенты, когда смотрят на своих лекторов, хотят стать такими же профессионалами. Но целенаправленно становиться популяризатором — странная затея. Я никогда к этому не стремился, а просто занимался своим делом: написал очень много научных статей, прочитал сотни книг и посетил не одну сотню лекций. По ископаемым людям у меня, думаю, одна из самых больших баз данных в мире. Нельзя стать популяризатором без подобного опыта. Как я могу популяризировать физику, если я в ней ничего не понимаю? Я могу только сымитировать популяризацию. Сначала нужно отучиться на профильном факультете, посмотреть, как преподают старшие коллеги. Начать преподавать у студентов, отточить свои ораторские навыки — и только потом выходить к публике с открытыми лекциями. Популяризация — это простые ответы на сложные вопросы. Мои лекции в основном слушают не ученые и не специалисты. Ко мне приходят простые люди, которых интересует та или иная тема. И я должен их заинтересовать — может, кто-то из них потом заинтересуется темой и начнет копать глубже. Целенаправленно становиться популяризатором смысла нет, а преподавателем — есть. Я попал на золотую жилу интереса к антропологии, мне повезло. Но есть еще масса других дисциплин. Та же история, например. Мало кто может рассказать об истории интересно. Есть куча знаний, они лежат мертвым грузом. Ученые об этом знают, но в популярное поле вывести это никак не могут. Так что работы еще много: нужно еще изложить широкой публике сложные темы физики, химии, геологии.

Фото: страница Станислава Дробышевского vk