Школа будущего, agile в образовании, проектный подход. Все эти тренды на слуху и с недавнего времени применимы к школе. Тем, кто занимается образовательными проектами, может показаться, что мы действительно близки к модернизации образования. Создатель детского центра «ИнноПарк» Светлана Моторина объясняет, почему школа будущего сегодня нужна далеко не всем.

Последние несколько лет все кругом неустанно говорят о необходимости создать школу будущего и паникуют, что традиционное образование изжило себя, что дни школы как есть сочтены и что, если мы не изменим систему образования ещё вчера, то позорно проиграем в войне с AI, с китайцами, с биткойнами.

На ПМЭФ-2017 президент объявил о цифровизации всея Руси и поручил отразить этот новый тренд в системе образования. На образовательных конференциях (ММСО, EdCrunch, «Город образования»), которые слегка меняют декорации, но не темы и спикеров, руководителю страны вторили представители Минобрнауки. Только пока я писала эту статью, мне пришло два приглашения на мероприятия про новые подходы в образовании. Герман Греф троллит общество эджайлом и блокчейном, открывает Хорошевскую прогимназию как прототип будущего страны. Илон Маск, Павел Дуров и другие лидеры мнений пугают, что школа беспросветно отстала от жизни, от рынка, от реальности вообще.

Делегации директоров и учителей едут в Финляндию и Сингапур за опытом, возвращаются окрылённые проектным подходом и отсутствием рейтингов. Правда тут же признаются, что при нашем образовательном стандарте всё это сделать нельзя. Хор либерально настроенных яжматерей и яжотцов подхватывают эти медиа-страшилки и делятся опытом перевода детей на анскулинг, в международные школы, в авторские школы, куда угодно, подальше от традиционной школьной системы.

В этом несколько нервном многоголосье хочется задать два вопроса. Справедлива ли критика, действительно ли традиционная система образования так уж плоха сегодня? Есть ли реальная перспектива что-то изменить?

Ответ на первый вопрос для меня — однозначно «Да!» Я смотрю на школу, как [м]ученица, которая отсидела десять лет без права … да в принципе вообще без прав, только с обязанностями. Смотрю на это, как мама второклассника, которая каждый день врёт, что писать сто раз слова в прописи очень полезно, несмотря на то, что сама лет десять не писала ручкой ничего больше полстраничного заявления. Смотрю, как создатель образовательного центра, который каждый день принимает школьные группы и наблюдает уровень и стиль общения учителей с учениками.

Я не буду повторять, ставшие за последние пару лет аксиомой, заявления, что образовательный стандарт, несмотря на недавнюю реформу образования, устарел. И что школа не готовит детей ни к профессиям в перспективе 10-15 лет, ни к жизни в будущем. Можно сколько угодно доказывать, что школа должна давать базу, без которой никуда. База, к сожалению, сводится не к soft skills, а исключительно к hard, то есть сомнительному набору знаний, фактов, дат, даже не умений и навыков. Это доказывают успехи троечников в бизнесе. Это иллюстрируют истории про то, как олимпиадники и хулиганы пошли в поход, и именно хулиганы догадались погреть вёдра, сложенные одно в другое, над костром, чтобы их разъединить.

Образование и обучение оторваны друг друга. Хотя должно быть ровно наоборот. Обучение должно быть итогом образования

Проблема в том, что задача образования не менялась уже более трёхсот лет. Знаете ли вы, как вообще развивалось российское образование? Образование в России (как впрочем, и в США, и в Центральной Европе) взято под кальку с немецкой системы. Немецкая, в свою очередь, основана в большей степени на системе образования Пруссии, где обучение представляло собой изучение основ протестантизма. Основы системы школьного образования в Германии заложил Август Герман Франке, который писал, что «для формирования детского характера нужны желание и осознание. Поэтому прежде всего необходимо побороть естественное самодурство ребёнка. Основная задача учителя воспитать в ребёнке осознание, для этого он должен подчинить себе волю ученика». В те времена ребёнок считался изначально грешным, школа была призвана его очистить, сделать лучше.

Что такое самодурство ребёнка? Это, по сути дела, его естественные потребности. Чего хотят дети? Хотят исследовать, хотят, чтобы было интересно, хотят сами устанавливать правила (как в игре), хотят познавать мир в своем темпе и в своей очередности, хотят шалить, наконец, выпачкаться, намокнуть. Именно так они учатся. Ребёнок, погрузившись в ванну, успевает пошлепать по воде, повизжать от удовольствия открытия, потому что он узнал, что уровень воды поднялся. И вот именно в этот момент ему надо сообщать про закон Архимеда (в школе Грефа, кстати, так и делают). Ему это понятнее и радостнее, чем через формулу и теоретическое описание в учебнике.

Прошло триста лет, а задача ни школы, ни учителя не изменились

Школа так и продолжает выбивать из ребёнка самодурство (естественную любознательность и жажду познания), подчинив его сетке расписания уроков по 45 минут, дисциплине, ЕГЭ. До семи лет ребёнок жадно тянется к любому новому знанию, а в школе весь энтузиазм пропадает. Говорят дети: «Мама, если тюрьма — это место, куда посылают против воли, то школа — это тюрьма?».

Парадокс. С одной стороны, за три столетия мы так и не настроили систему образования на ребёнка, не воспользовались никакими учениями нейропсихологов о работе мозга, о том, как человек познаёт и учится. С другой стороны, мы также не адаптировали школу под новые потребности рынка. Когда все кругом должно быть agile, а выживут в будущем скорее всего те, кто сами себе будут придумывать профессии, мы не делаем ничего для раскрытия в школе творчества детей. Попробуйте раскрыть в себе творческий потенциал в таких условиях: «Итак, сейчас у нас с вами 45 минут, чтобы покреативить, а я вас ещё и буду оценивать».

Поэтому, да и ещё раз да! Критика традиционной системы образования справедлива. Аргументом для меня всегда будет выбор самих детей. Большинство в школу не хотят. А вот на внеурочные занятия, где за каждого ребёнка вынуждены бороться, — хотят. И если бы, как в школе Димы Зицера, у всех детей страны прямо завтра появилась возможность голосовать ногами, то есть идти к тем учителям, которые нравятся, уходить от тех, с которыми скучно, то, уверена, большая часть классов бы опустела. В этом даже не вина учителей. Это система. Образовательный стандарт, оценки, домашка — как Отец, Сын и Святой дух. Талантливые учителя, которые умеют вдохновить, заинтересовать, найти ключ к творчеству, есть в традиционной школе, но их меньшинство. И они работают чаще всего не благодаря, а вопреки.

Ну а что же со вторым вопросом? Можно ли что-то изменить? Есть ли у наших детей шанс? Боюсь, что нет. Может быть, у внуков, но у детей точно нет. И знаете, почему я в этом так уверена? Потому что я второй год состою в WhatsApp группе нашего класса! Мой ребёнок ходит в рейтинговую Московскую школу, но в самую что ни на есть традиционную, такую, где дисциплина и успеваемость прежде всего, а самодурство надо искоренить. Родители в нашем классе — это сублимация всего российского общества. И обмен опытом с кучей знакомых, также посещающих разные московские школы, но при этом состоящих со мной в одном лагере по вопросам образования, говорит о том, что примерно такая же ситуация везде.

Любое обсуждение учителей и их подходов выглядит примерно следующим образом. Какой-нибудь один родитель говорит, что учитель, по мнению ребёнка, слишком строг. Переводя на мой язык — использует устаревшие махровые авторитарные методы, которые нисколько не способствуют познанию, а направленны лишь на нагнетание страха и поддержку дисциплины. Дальше идёт обсуждение частных случаев: выставляет к доске опоздавших первоклассников и заставляет объяснить причину опоздания. Но что может сказать ребёнок? Что родители всю ночь смотрели «Игру престолов» и поэтому проспали? За хулиганство одного ребёнка всех лишает прогулки (отголоски культуры татаро-монгольского ига), при всех может сказать, что тот или иной ученик сделал задание хуже всех (разборы на собраниях в советском прошлом), не разрешает на продлёнке поиграть, пока не выполнят домашнее задание (ну это все та же история про самодурство, что триста лет назад). Затем, как правило, ещё один-два родителя присоединяются и признаются, что и их дети жалуются на подобные казусы, и им, демократичным родителям, это неприятно. А дети из-за этого не хотят идти в школу или побаиваются учителя.

Дальше начинается самое интересное. В течение следующих нескольких часов в чате высказываются оставшиеся двадцать пять человек, которые считают, что указанные примеры говорят о том, что учителя прекрасны. С детьми так и надо, иначе как же дисциплина? Зато дети смирно сидят! Зато мальчики не хулиганят! Зато успеваемость! Зато итоги олимпиад! Зато домашка на продлёнке вся сделана! Так и хочется добавить — зато выбито всё естественное самодурство и воля подчинена.

Все кардинальные социальные перемены происходили после того, как общество бунтовало

Так люди в своё время сократили себе рабочее время и добились права на некий баланс рабочего и личного. Так женщины (хоть пока и не везде) отстояли свою роль в экономике. Примеров много. Очевидно одно. Разговоров на конференциях недостаточно. Паники об отсталости школы в социальных сетях недостаточно. Вот это большинство, которое традиционная школьная система устраивает, оно по конференциям не ходит, интервью Маска, Грефа и других не смотрит и, как правило, лонгридов в фэйсбуках не читает. Только постит тесты «Какое я животное».

Чтобы ситуация реально сдвинулась, чтобы новая школа действительно появилась, нужен бунт, нужно недовольство большинства. А его нет. Большинство всё устраивает. Их аргументы — «учитель лучше знает», «ну и валите в свои частные, авторские, какие угодно школы», «нас так же учили, и ничего, выросли людьми».

Вот этот последний аргумент — мой любимый. Вырасти-то выросли, но кем? Я уверена в том, что основная задача школы — не выбить самодурство, не подчинить волю ребёнка учителю, не дать базу знаний, а содействовать формированию гражданской позиции. Именно в школе, где ребёнок постоянно находится в ситуации коллектива, мини-общества, его надо учить искать и анализировать информацию, формировать собственный взгляд на вещи, отстаивать мнение, задавать вопросы, учитывая разные интересы, уважать точки зрения, пресловутое «работать в команде», наконец.

Мое поколение, поколение моих родителей, бабушек всё это умеет очень плохо. Привет советскому прошлому, впитанному как раз в школе. Именно поэтому мы выросли, но большинство из нас ежедневно с чем-то мирится и считает нормой. Мы миримся с пьесой «Колбаса», миримся с шоу «Баклан-арена», с фундаментализмом в разных его проявлениях, нарастающим в стране, да много ещё с чем. Миримся и считаем нормой. Потому что зато дисциплина, зато порядок, зато все смирно сидят. А учитель, он знает лучше.