Скоро выпускники 2019 года увидят свои первые баллы ЕГЭ, и кто-то, возможно, решит, что стоит апеллировать. Некоторые из участников досрочного этапа ЕГЭ уже обратились в конфликтную комиссию и сильно разочарованы её работой. Наш ЕГЭ-блогер Мария Кучерова рассказывает историю участника экзамена по математике.

Не первый раз пишу о проблемах апелляции баллов ЕГЭ, поскольку считаю, что организация и проведение апелляций результатов государственных экзаменов — это главная триггерная точка. Других больных мест много: унизительные досмотры (которые на самом деле не предусмотрены законом), не всегда корректные задания, сокрытие материалов ЕГЭ от школьников и учителей (и выпускники, и педагоги не видят заданий, ответов и исправленных ошибок), манипуляции с общей статистикой, проблема с оплатой работы организаторов. Это далеко не все проблемы, но самые массовые нарушения прав участников ЕГЭ, на мой взгляд, происходят именно на апелляциях.

Уверена, что только публичное обсуждение слабых мест и громкие судебные процессы способны сделать апелляцию (да и сам экзамен) более гуманным по отношению к выпускникам. К сожалению, чиновники образовательных ведомств реагируют и принимают административные решения только после публикаций в СМИ или судебных кейсов.

Не призываю отменить ЕГЭ: думаю, это произойдёт рано или поздно само собой, но пока этого не случилось, просто необходимо включить режим ручной настройки самых болезненных точек экзаменационной кампании. Это нужно не только для гуманизации ЕГЭ, но и для снятия ощутимого социального напряжения, которое постоянно растёт. Чтобы это почувствовать, не надо даже видеть статистику опросов и аналитику ведущих университетов, напряжение буквально висит в воздухе.

Чтобы сделать ЕГЭ человечнее, не обязательно жертвовать объективностью: всегда можно найти разумный компромисс

Критики государственного экзамена перестали кричать: «Отменить ЕГЭ! Вернуть советское образование!» — и чиновникам пора понять, что чёрно-белый период отрицания закончился, современные выпускники, их родители, репетиторы и блогеры предпочитают скрупулёзно разбираться во всех оттенках серого, а затем бить в слабые места при помощи письменных обращений в инстанции, судебных исков и публикаций в интернете. Но чиновники по-прежнему держат оборону, не замечая, что новые оппоненты подкованы, имеют хорошее образование (в том числе и юридическое) и отличаются изрядной настырностью.

Трудная задача с параметром

История, которую сегодня вам поведаю, вызвала очень сильное недоумение даже у видавших виды. Впервые об Олеге Митрофанове я узнала из поста Дмитрия Гущина на его странице во «ВК». Дмитрий Гущин знаком многим — это создатель ресурса «РешуЕГЭ», суперфиналист конкурса «Учитель года — 2007», а ещё это тот самый преподаватель, который до сих пор судится с Рособрнадзором по поводу публикации поста о сливах реальных экзаменационных заданий ЕГЭ в 2018 году. Вот как начинается пост про репетитора Олега Митрофанова на его странице во «ВК»:

«"Уважаемый Дмитрий Дмитриевич, к Вам обращается Олег Митрофанов из Смоленска» — так начиналось письмо, пришедшее ко мне полтора месяца назад. Олег написал ЕГЭ по математике. Написал блестяще, ждал 100 баллов. И был немало удивлён, когда увидел результаты: правильно решённую задачу с параметром эксперты не зачли. Тем более странно, что идея решения была прозрачной, ход рассуждений полным, а записи аккуратными. Что не устроило проверяющих, было загадкой. Взяв ручку, листок бумаги и диктофон, Митрофанов отправился на апелляцию. Аудиозапись апелляции длится больше 20 минут. Слушать невыносимо. Две женщины, эксперты смоленской апелляционной комиссии, одна из которых её председатель Анищенкова — заведующая кафедрой математики и информатики Смоленского государственного университета, — путаясь в математических терминах, сначала говорят что-то вопиюще неверное про элементарные функции, затем требуют обосновывать непрерывность функции модуль, в конце придумывают главную претензию: дескать, используемое в решении утверждение справедливо только для той задачи, которую решает решающий, и надо было написать, что в других случаях оно не обязательно верно».

Репетитор математики (стаж подготовки детей к ЕГЭ — семь лет) из Смоленска, выпускник МЭИ, записался на досрочный период ЕГЭ и 29 марта 2019 года стал участником экзамена по профильной математике. Через какое-то время получил результаты и был крайне удивлён, что за одну из задач ему поставили один балл вместо максимальных четырёх. Напоминаю, что речь идёт о первичных баллах, при пересчёте в тестовые баллы Олег потерял ещё больше. Вот сама задача и её решение репетитором, выпускником технического вуза.

Учитель был уверен, что 18-ю задачу он решил верно, поэтому подал заявление на апелляцию и смело пошёл на заседание конфликтной комиссии (прихватив с собой диктофон). Задачу с параметром он решил правильно, никаких исправлений и недочётов в записях не было. Беседа длилась 20 минут, но баллы не повысили. Вот аудиозапись дискуссии с членами конфликтной комиссии. Председатель конфликтной комиссии — заведующая кафедрой математики и информатики Смоленского государственного университета Анищенкова Н. Г. Советую прослушать даже тем, кто ничего не смыслит в математике. Особенно меня порадовала вторая часть дискуссии, где прозвучали ключевые фразы:

• «Мнение экзаменуемого не учитывается»;
• Письменная фиксация несогласия с решением конфликтной комиссии со стороны участника ЕГЭ «не предусмотрена».

Четыре письма и «дырка от бублика»

Олег обратился за помощью к Дмитрию Гущину. Вместе они составили четыре письменных заявления в образовательные ведомства с просьбой перепроверить экзаменационную работу:

1. В департамент Смоленской области по образованию и науке;

2. В ФИПИ;

3. В Рособрнадзор;

4. В Министерство просвещения РФ.

Угадайте, кто из предложенных четырёх ведомств в нашей стране отвечает за ошибки при проверке ЕГЭ? Предупреждаю: задачка повышенного уровня сложности.

Дальше события развивались совсем уж непредсказуемым образом. Ответы от Федерального института педагогических измерений, Рособрнадзора и Министерства просвещения РФ пришли почти синхронно. ФИПИ, который разрабатывает задания ЕГЭ и формирует правильные ответы для проверяющих экспертов, переадресовал вопрос Рособрнадзору. Рособрнадзор советовал обратиться в ОИВ (органы исполнительной власти), а Министерство просвещения РФ написало, что перенаправляет заявление в Рособрнадзор. Департамент Смоленской области по образованию и науке прислал разъяснения, полностью дублирующие решение конфликтной комиссии: баллы не повышать. Ситуация не только странная, но и крайне обидная. Олег жаловался на региональных экспертов, а в итоге разбираться с ситуацией им и доверили. Все документы можно посмотреть здесь.

15 мая 2019 года (почти через месяц после обращения Олега Митрофанова с заявлениями) Рособрнадзор прислал ещё одно письмо, и стало казаться, что справедливость вот-вот восторжествует. Исполняющая обязанности начальника Управления организации и проведения ГИА Н. Н. Бугулова сообщала, что работа Олега всё-таки была направлена на перепроверку и задача № 18 оценена в максимальные четыре балла. Копия этого письма была направлена также в департамент Смоленской области по образованию и науке для рассмотрения ГЭК (Государственной экзаменационной комиссией).

По удивительному совпадению (скорее всего, это действительно случайность), 15 мая 2019 года смоленский департамент также отправил свой ответ Олегу Митрофанову, что никаких перепроверок он делать не будет, поскольку нарушений не выявлено, а работу конфликтной комиссии считает корректной. Олег был удивлен синхронно прилетевшими и при этом диаметрально противоположными ответами, решил записаться на личный приём к начальнику департамента Смоленской области по образованию и науке, чтобы выяснить, какому из ответов всё-таки нужно верить.

Записавшись на приём в официальный приёмный день к и. о. начальника департамента Смоленской области по образованию Хомутовой В. М., Олег приготовил заявление следующего содержания: «В связи с тем, что созданная Рособрнадзором предметная комиссия ЕГЭ по математике по моему обращению перепроверила мою работу ЕГЭ от 29 марта 2019 года и приняла решение о повышении оценки на четыре первичных балла, прошу утвердить результаты данной перепроверки и повысить мой результат ЕГЭ до четырёх первичных баллов. Об этом изменении прошу сообщить мне по почте и электронной почте».

Приём вела не Хомутова В. М., а заместитель начальника Талкина Е. П. Свои впечатления после беседы с ней Олег Митрофанов описывает так: «Только что (23.05) был на официальном приёме у заместителя начальника департамента образования Смоленской области. И, честно говоря, в шоке. Я туда пришел с новым обращением — просьбой проинформировать меня о решении Смоленской ГЭК после рассмотрения рекомендации Рособрнадзора. Смоленская ГЭК, как мне сказали, долго-долго заседала, долго-долго обсуждала… И приняла решение оставить балл прежним. Тем самым они говорят, что им наплевать на рекомендацию Рособрнадзора. Они, наверное, считают себя более объективными, чем эксперты федеральной московской комиссии… Если честно, вот этого я ну никак не ожидал (хоть и шутил об этом несколько раз). Придётся, видимо, бодаться в суде».

Департамент Смоленской области по образованию и науке пока никак не прокомментировал решение специально созданной комиссии Рособрнадзора, единогласно решившей повысить Олегу баллы за 18-ю задачу до максимальных четырёх. Среднестатистический выпускник, скорее всего, не стал бы тратить время и силы на такие мытарства, Олег же настроен идти до конца.

Подводим итоги

Первая существенная брешь апелляций результатов ЕГЭ — это, безусловно, судебный иск выпускника 2018 года Артёма Веселова, который ответил на один из вопросов ЕГЭ по обществознанию, опираясь на учебник Высшей школы экономики (куда и поступил в итоге), а не на школьный учебник, за что недополучил баллы. У него были и вопросы к проверке эссе.

В этом году к судебному иску Олега Митрофанова уже точно добавится кейс репетитора Арсения Филина: выпускник МФТИ, победитель физических олимпиад, недополучил баллы на досрочном ЕГЭ по физике, решив одну из задач оригинальным олимпиадным способом (решил, разумеется, правильно). Новые кейсы будут лишь усугублять ситуацию и усиливать социальное напряжение, о котором я уже говорила выше.

Какие пункты раньше составляли железную броню для конфликтных комиссий ЕГЭ?

1. Невозможность увидеть свои задания, правильные ответы и исправленные ошибки не позволяли должным образом подготовиться к апелляции. Гадание на кофейной гуще у многих отбивало охоту идти на апелляцию.

2. Заочное принятие решения конфликтными комиссиями полностью снимало вопрос дискуссии и попыток доказать свою правоту со стороны выпускника. Дети приходили на апелляции, чтобы доказать свою правоту, а эксперты просто зачитывали им заранее вынесенный приговор. Практика апелляций, закреплённая в нормативных актах, даёт экспертам все карты в руки. Накануне заседания они получают материалы участника ЕГЭ: видят и задания, и правильные ответы, и исправленные ошибки. Есть возможность внимательно изучить работу, найти пропущенные экспертами ошибки и заранее подготовить аргументацию в пользу своего решения.

3. Психологическое давление на выпускников с использованием возможности снизить баллы за другие ошибки. Каждую работу проверяют минимум два эксперта, иногда есть необходимость привлечь третьего. Даже после такой тщательной проверки эксперты конфликтных комиссий находят незамеченные ошибки. Интересно, что эксперты не несут за это никаких дисциплинарных взысканий. Более того, законом разрешается понижать баллы после перепроверки работ, результаты которых утверждены Государственной экзаменационной комиссией. Изменить решение ГЭК в сторону уменьшения баллов — без проблем, а вот ученику доказать свою правоту и добиться повышения баллов практически нереально.

4. Полная невозможность успеть получить решение суда до конца приёмной кампании в вузах. Апелляция баллов ЕГЭ на заседании конфликтных комиссий — это первая и последняя инстанция, где по факту выпускники могут заявить о некорректной проверке экзаменационной работы. Это тупик, поскольку никто не знает толком, куда обращаться в случае несогласия с решением КК, никакого документа эксперты на руки не дают, поэтому оспорить в суде их решение не так-то просто. Аудиозапись общения Олега Митрофанова с экспертами ещё раз подтвердила, что выпускники абсолютно бесправны перед проверяющими работы экспертами. Олег даже не смог нигде письменно зафиксировать, что он не согласен с решением конфликтной комиссии. В случае, если выпускник всё же обращается в суд и выигрывает его (пока подобных случаев не зафиксировано), это происходит спустя многие месяцы, когда приём в вузы давно закончен и в почтовом ящике большинства юношей уже давно лежит повестка в военкомат.

Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!

Последние кейсы вполне могут разбить эту оборону. На апелляции и в суды идут очень сильные и подготовленные участники ЕГЭ. Это либо высокобалльники с активной гражданской позицией, как Артём Веселов, либо опытные репетиторы (Олег Митрофанов и Арсений Филин), способные разобрать свою экзаменационную работу буквально на молекулы.

Рынок репетиторских услуг растёт и эволюционирует. Чиновники, брезгливо относящиеся к частным репетиторам и грозящиеся бороться с натаскиванием, не заметили, как этот сегмент платных образовательных услуг вышел на довольно высокий профессиональный уровень. Всё больше частных репетиторов записываются на досрочный период ЕГЭ, чтобы прочувствовать все нюансы заданий текущего года и проработать потом этот КИМ со своими учениками накануне основного периода. Запретить им идти на досрочные ЕГЭ никто не может.

Независимые частные репетиторы не боятся говорить о серьёзных дырках и непрозрачных местах системы ЕГЭ

Эти люди, давно окончившие вузы и имеющие колоссальный опыт подготовки к экзамену, не рискуют пропустить сроки подачи документов в вузы. Они легко держат удар во время дискуссий со своими коллегами, работающими по другую сторону баррикад, имеют деньги на судебные издержки и готовы идти в суды.

Продолжение следует…

Фото: Shutterstock (BCFC)