Наверное, у каждого есть книга, которая определила наш профессиональный путь. Её мы перечитываем в моменты сомненения, ищем ответы на сложные вопросы своей профессии. Среди внушительного количества литературы об альтернативных образовательных концепциях, которую я проглотила, самой важной книгой была, конечно, «Саммерхилл — воспитание свободой» Александра Нила.

Несмотря на то, что сейчас я не хотела бы воплощать идеи Нила в школе своей мечты дословно, именно эта книга подарила мне мечту о том, чтобы открыть школу.

Ссылку на «Саммерхилл» я увидела в книжке Юлии Гиппенрейтер «Общаться с ребёнком: как?». Восемь лет назад интерес к альтернативному образованию в России ещё не был так разогрет и купить издание в бумажном варианте оказалось невозможно, пришлось читать с экрана. До сих пор, перечитывая иногда отрывки, я ощущаю восторг первоокрывателя. Для меня казалось совершенно фантастическим, что, во-первых, о школе можно так писать, а во-вторых, что эта школа действительно существует где-то на нашей планете.

Школа Саммерхилл возникла как протест, ответ человека, проработавшего много лет учителем в классических британских школах, на потребности детства.

Мне хотелось бы поделиться теми идеями и ценностями, обозначенными в книге, которые во многом сформировали моё понимание правильного образования и школы мечты. А также немного рассказать о своих попытках воплотить их на практике.

Первое, и самое важное, — это принятие.

«Саммерхилл» был первым печатным источником, который заявил, что моё отвращение к школе — это нормально

Что проблема не во мне и не в тысячах других школьников, старательно ищущих возможности сбежать с уроков, а в самой школьной системе, основанной на принуждении и подавлении природы ребёнка.

Как ни странно, идея о том, что ребёнок не плох по своей природе, не ленив и не стремится к безделью, считается в современном образовательном сообществе довольно экстремистской и наверняка была такой в образовательном сообществе, частью которого был Нил. Тем не менее, о своих учениках он пишет: «Я полагаю, что ребёнок внутренне мудр и реалистичен. Если его оставить в покое, без всяких внушений со стороны взрослых, он сам разовьётся настолько, насколько способен развиться. Поэтому Саммерхилл — это такое место, где имеющие способности и желание заниматься наукой станут учёными, а желающие мести улицы будут их мести. Мы, правда, до сих пор не вырастили ни одного дворника. Я пишу это без всякого снобизма, потому что мне приятнее школа, выпускающая счастливых дворников, чем та, из которой выходят учёные-невротики».

Я получила массу полезного опыта, пытаясь следовать этому правилу в практике государственной школы. Часть этого опыта была щедро полита моими горючими слезами, из части выросла компания детей, с которыми мы теперь друзья. В целом это было трудно, потому что дети бывают теми ещё чертятами и на открытость и оптимизм в свой адрес могут с непривычки отвечать довольно гадко. Однако, оно того стоило.

Второе — это свобода. Слово само по себе довольно затасканное, мне и самой трудновато употреблять его без иронии. Ученики Саммерхилла свободны посещать уроки или не посещать. Расписание существует, но только для учителей. Дети свободны бить окна и совершенно свободны столкнуться с последствиями, когда за разбитые окна приходится платить.

Получив возможность не делать того, что им не хочется, дети, пришедшие в Саммерхилл из традиционных школ, часто вообще не ходят на уроки. Практика Саммерхилла, однако, показывает, что в среднем после трёх месяцев бойкота природное любопытство и пытливость берут своё. В ситуации, когда детям дана свобода выбора, они выбирают искренне, учатся с энтузиазмом и от души расстраиваются, когда не могут посетить выбранный урок.

Кроме предметов, предусмотренных программой, у детей есть возможность выбирать практические занятия — столярное и гончарное дело, рисование, театр

Их доля в расписании школы выше, чем обычных предметов.

Я, безусловно, не выдающийся учитель, и детей, до слёз огорчившихся от перспективы пропустить мой урок, я не встречала. Однако были ребята, которые от души расстраивались, когда им не удавалось попасть с нами в поход. Хотя там гораздо труднее, чем на уроке, это мероприятие совершенно и бескомпромиссно добровольное, а потому ценное.

Следующая важная идея Саммерхила звучит ещё более банально и напыщенно, чем предыдущая. Это демократия. Если вдуматься, то государственная школьная система нацелена на воспитание абсолютно безответственных людей. Значительную часть периода формирования личности наши дети проводят в условиях, в которых они практически ничего не контролируют.

Они не выбирают коллектив, в котором проводят большую часть своей жизни, не выбирают, чем будут заниматься. Правила, которым они обязаны следовать, приняты в основном людьми, бесконечно далёкими от принятия потребностей детства. Я не очень хорошо понимаю, как в подобных условиях школы должны выполнять свою задачу по воспитанию гражданственности. Откуда у ребёнка, не контролирующего свою жизнь 11 школьных лет, появится понимание своей роли в жизни государства?

Практика школьной демократии, принятая в Саммерхилле, на мой взгляд, одна из самых значимых с точки зрения воспитания и новаций, воплощённых Нилом.

Все школьные правила, за исключением некоторых бытовых вопросов, в Саммерхилле принимаются школьным советом

При голосовании голос любого ученика равен голосу учителя или директора. Нил отмечает, что дети, воспитанные в атмосфере свободы, не склонны опираться на авторитеты, поэтому предложения, выдвинутые директором школы, часто проваливаются.

Честно говоря, пару раз я слышала от старших коллег слово «демократия» в качестве ругательства. Вроде «развели тут демократию». Я пыталась решать некоторые вопросы обучения в своём классе демократическими методами. Они не всегда были успешны. Чаще я ощущала, что большинство детей голосуют за те или иные решения либо ожидая моего одобрения, либо, в редких случаях, из вредности или желания противоречить.

Я думаю, что причина неудачи не в самой идее демократии в образовательном процессе, а в том, что в современной российской школе демократия это такая экзотика, что дети относятся к ней с большим подозрением. Необходима обширная практика, чтобы победить их предубеждение. Практика демократии в образовательных выездах, однако, имела большой успех и показала мне, что правилам, принятым большинством, а не единолично учителем, дети подчиняются гораздо охотнее и без негатива.

В подростковом возрасте от слова «дисциплина» меня потряхивало. Сейчас я отношусь к идее дисциплины со значительной долей сарказма. В Саммерхилле подчинению власти противопоставляют ответственность и саморегуляцию. Нил пишет, что в коллективах, построенных без принуждения сверху, возникает особый род дисциплины, который скорее сродни духу спортивной команды, чем армии.

Все решения о наказаниях за нарушение правил принимаются школьным советом. Нил пишет, что дети в своих решениях обычно весьма мудры и снисходительны и чаще всего наказание имеет своей целью не унижение ответчика, а устранение вреда от проступка.

Опыт Саммерхилла показывает, что если детей оставить в покое, они не зарастут грязью, не начнут драться и стремительно деградировать

Что дети, к которым относятся как к разумным существам, ведут себя сообразно. Позже, прочитав «Открывая организации будущего» Фредерика Лалу, я выяснила, что это справедливо и для взрослых. К принципу саморегуляции относится и допущение определённого уровня опасности. Дети Саммерхилла имеют возможность пользоваться инструментами, разжигать огонь, ездить на велосипеде по улице (согласно школьным правилам, с определённого возраста). Это, впрочем, не отменяет необходимости применения власти взрослыми для обеспечения безопасности детей. Ребёнок должен получать меру ответственности, которую он способен принять на своём уровне развития.

Я могу сказать с гордостью, что коллектив детей, сложившийся в наших походах, — это коллектив в значительной мере саморегулирующийся. Взаимоотношения между педагогами и детьми основаны на уважении. Я вполне уверена, что каждый из наших походников знает, что важен для нас как личность и обладает большим кредитом доверия. Не могу сказать с точностью, является ли сознательность и адекватность детей плодом наших педагогических усилий. Но мне нравится думать, что хотя бы отчасти это так. О том, как мы пришли к этому результату, мне придётся написать ещё один текст. Да даже и не один.

У автора «Саммерхилла» множество критиков. Особенную радость я ощущаю, читая комментарии современных родителей об этой книге. Ведь в ней (о, ужас!) есть главы о мастурбации и подростковом сексе. Одним из критиков Нила, по слухам, был Клайв Стейплз Льюс. Есть мнение, что школа, описанная им в «Серебряном кресле», это аллюзия на Саммерхилл. Её называют школой «делай-что-хочешь». Это словосочетание используется в негативном значении, так, будто позитиного у него и вовсе нет.

Но именно книга Нила впервые открыла мне альтернативу. Я рекомендую её к прочтению не только тем, кто интересуется образованием или воспитывает детей, но и тем, кто имеет в подчинении хотя бы одного человека. Спросите себя, относитесь ли вы к нему так, как относятся к детям в Саммерхилле?