Кажется, быть сыном актрисы — сплошной праздник. Но на самом деле на игру в кино и театре часто тратится очень много энергии. Актрисе Алисе Гребенщиковой удаётся использовать материнский опыт в работе над детскими спектаклями в театре «Практика» и при этом не приносить домой, к сыну Алёше (10 лет), лишние эмоции. Она поделилась с «Мелом» своими правилами воспитания.
1. То, какая я мама, не слишком отличается от того, какой я человек. Нет такого, что в обычной жизни я невероятно расслабленная и шальная, а когда я мать, я становлюсь строга и последовательна. В общении с друзьями, в работе, на репетициях я остаюсь человеком ироничным, который с удовольствием придумывает параллельные реальности, где предметы и игрушки друг с другом разговаривают. Я не придаю большого значения тому, что думают обо мне окружающие. Это относится и к тому, какой я человек, и к тому, какая я в общении с ребёнком. Отвлекаться на мнение окружающих у меня вообще нет ни времени, ни сил. Если мой ребёнок хулиганит в общественном месте, моя задача — понять, что произошло, почему и как решить эту проблему.
2. Если бы я не умела настраиваться на волну своего сына, никаких детских спектаклей в моей жизни бы не было. Они выросли из наших игр с Алёшей и его друзьями по детскому саду и площадке, где я проводила много времени. Актёры — это люди, склонные анализировать происходящее, поэтому я наблюдала за детьми и многое перенимала. В итоге нашла какую-то свою манеру общения с детьми, которая потом мне очень помогла на сцене в спектаклях «Практики». Я поняла, что детям важен визуальный контакт. Даже когда я не вступаю в прямой диалог с детьми, всё равно мы существуем в очень крепком диалоге, в связке, где я рассказчик, а они — слушатели. Мне важно забирать внимание детей и уводить их за собой в сказку. Если бы я не была мамой и не проделывала бы этот трюк на протяжении нескольких лет со своим сыном, в театре ничего бы не получилось. Пока мы идём вместе с детьми в эту сказку, пока они, условно, держат меня за руку или за подол платья, между нами происходит что-то очень важное.
Отправиться в сказку вместе с Алисой Гребенщиковой можно в театре «Практика». Сейчас там идут спектакли «Слон Хортон» — о добродушном и отважном слонёнке; «Ежик и Медвежонок» — о дружбе Ёжика и Медвежонка по мотивам произведений Сергея Козлова.
3. Для меня материнство и дружба — разные понятия. Иногда меня спрашивают: «Вы дружите со своим сыном?». Я понимаю, что не могу сказать, что я друг. Я мама. Дружба предполагает более-менее равные права и обязанности, но в отношениях с ребёнком так быть не может: я несу за Алёшу ответственность. Я всё равно нахожусь в позиции взрослого — просто весёлого взрослого, лёгкого на подъём и с подвижной психикой. Но всё равно взрослого человека. Когда ты не друг, а мама, ты можешь авторитарно сказать: «Алёша, пора садиться за уроки». У нас не возникает проблем, потому что сын очень послушный. Для него не было никогда такой опции — не послушаться маму. Он знает, если я сказала что-то сделать, значит, это не бессмысленно. Если он считает, что бессмысленно, объясняю довольно подробно, почему он не прав. На это у меня хватает терпения, что тоже черта взрослого человека.
4. Вещь, которая сто процентов работает в отношениях с моим сыном, — это юмор. И с маленькими зрителями во время спектаклей ирония всегда работает. Юмор может быть непрямым — не надо специально рассказывать шутки и этим подкупать детей. Но вовремя включать иронию нужно, дети её отлично считывают. Я, например, говорю с детьми очень-очень серьёзно, только когда чувствую, что это можно сделать. Но даже если я остаюсь с серьёзным лицом, во мне сквозит внутренняя ирония. Если ты говоришь с ними иронично, они понимают, что в твоих словах кроется какая-то загадка, которую нужно разгадать. Вот это непонятное нечто их страшно привлекает. Но при этом для них очень важно, чтобы за иронией скрывалось добро. Поэтому гораздо хуже они считывают сарказм — он обычно злой.
5. Для меня школа — это до сих пор ежедневный стресс. Уже четвёртый класс, а всё не легче. Для меня главный стресс — зайти в электронный дневник, потому что там не так красиво, как бы мне этого хотелось. Как научиться относиться к оценкам сына в школе так же, как я относилась к собственным? То есть легко и не придавая значения? Я не знаю, у меня нет ответа. При этом он сам радуется хорошим оценкам! А у меня, когда им во втором классе начали ставить оценки, было ощущение, что это меня оценивают, а не его. Хотя на самом деле я тут ни при чём. Это его жизнь, его оценки, его дорога. Мне часто хочется вмешаться в эту жизнь, хотя я не думаю, что это правильно. С третьего класса мы проводим эксперимент: домашнее задание — это его зона ответственности. Конечно, вначале был провал, потому что, если не стоишь над душой и не проверяешь, ничего не происходит. Постепенно плохие оценки надоели, он стал делать. Иногда вечером, когда время уже давно ложиться спать, вдруг выясняется, что он забыл какие-то уроки — тогда вместо сна садится и доделывает. Если не сделает, получит свои двойки.
6. Мне кажется, школа — это, конечно, важная вещь, но не единственная в жизни ребёнка. Мне хочется, чтобы кроме школы и каких-то обязательных кружков, у него была его собственная интересная жизнь, чтобы у него был досуг и время, когда он принадлежит самому себе, чтобы закрыться в своей комнате и делать там то, что хочется. В выходные он может взять телефон, если он ничем не занят, может в него поиграть. Иногда я знаю, что ему очень хочется поиграть в сети с друзьями в пятницу, — ну пусть играет! Я не хочу, чтобы он боялся ходить в школу, мне важно, чтобы он там хорошо проводил время. Поэтому нужно выбрать школу, которой ты доверяешь. Та, которую я выбрала, меня устраивает. Там достаточно высокий уровень, и при этом высоком уровне даже если ты не отличник, у тебя всё равно неплохая база. Мне кажется, лучше тянуться, чем быть первым среди тех, кто тянется за тобой.
7. Чтобы восстановить свой ресурс, я сплю утром. После того, как отведу сына в школу, я возвращаюсь, закутываюсь в уютный тёплый плед и засыпаю. Мне необходимо время побыть в тишине одной. Потому что работа актёра очень энергозатратная. Когда я слишком сильно устаю после спектаклей, подъезжая к дому, я не сразу поднимаюсь наверх, а сижу минут 10-15 в машине, даже не заходя в соцсети. Просто сижу тупо и смотрю на улицу, восстанавливая дыхание. Это нужно для того, чтобы прийти домой и не шипеть ни на кого, не нести рабочий груз, не нести эту «сумку» к сыну. Но главный ресурс — это ответственность. У меня просто нет выбора, когда речь заходит про обязательные вещи: если я не заработаю такое количество денег в этом месяце, я не смогу заплатить за кружки. Это очень собирает и мобилизует.
8. Мы с ребёнком — сообщающиеся сосуды. Это круговорот энергии в отдельно взятой семье. Я знаю, что в любом случае у меня сил в разы больше, чем у него. Поэтому как бы я ни устала, если ему нужно полежать со мной в обнимку и набраться энергии, он будет лежать и набираться. Я не чувствую, будто из меня в этот момент «выпили кровь». У нас довольно тёплые близкие отношения. Мне, например, кажется странным впадать в условную депрессию, в тоску и уныние, когда он дома. Это кажется мне неуместным. Потом, всё равно ты что-то делаешь, у тебя есть бытовые дела, приготовить еду, налить чай, убрать посуду — в общем, совершать ряд механических действий. Если ты их будешь совершать совсем без интереса, ты, конечно, от них очень сильно устанешь. Если ты чуть-чуть потратишь сил, для того чтобы пробудить в себе интерес к каким-то делам, тебе же потом будет легче.
9. Я никогда не буду говорить: «Как круто воспитывать ребёнка одной». Но это совершенно не мешает ни маме, ни ребёнку быть счастливыми. Если ты оказался в такой ситуации, ты просто её принимаешь. И дальше, чем меньше ты рефлексируешь на эту тему, тем лучше. Мне кажется, так спокойнее и тебе, и ребёнку. У кого-то есть папа, у кого-то нет папы, у кого-то нет дедушки, у кого-то нет бабушки, у кого-то нет мамы. Алёша знает, что в жизни бывают разные ситуации. Конечно, возможно, у нас в семье есть перекос в сторону искусства, театра, балета и мало мужских походов на хоккей. Но я даю то, что я могу. Это гораздо лучше, чем не давать ничего или давать мало, и вместо этого сидеть и переживать: «Ах, боже мой». Я считаю, что не нужно задумываться, нужно принимать ситуацию и жить в ней. Всегда найдётся кто-нибудь, кто будет считать, что мать-одиночка — это кошмар и ужас. Кто-нибудь всегда будет считать детей из неполных семей слабыми и уязвимыми. Я не могу никого переубедить и не ставлю перед собой такую задачу. Люди так считают, это их право. Для меня важно донести до сына, что у всех бывает по-разному: кто-то в больших семьях недополучает внимания, а кто-то с одной мамой получает всё, что нужно.
10. Главная ценность, которую я хочу ему привить: семья — это твоя опора, твой дом, твоя крепость, твои самые близкие люди. У нас есть семейные традиции, которые должны соблюдаться. Алёша уже сейчас хочет детей и знает, что их надо любить. Он считает, что дети — самое прекрасное на свете. Он фантазирует, обсуждает, как он будет их воспитывать. Несмотря на то, что наша семья живёт в разных городах: часть в Москве, часть в Петербурге, мы проводим все праздники вместе, и это обязательное условие.
