Американский профессор-лингвист Дэниел Эверетт 40 лет провёл в лесах Амазонки, изучая простейшие языки местных племён. Это помогло ему доказать, что язык — не прямое следствие эволюции, не мутация и не инстинкт, а человеческое изобретение. Ксения Лурье прочитала его книгу «Как начинался язык» и рассказывает о самых интересных выводах учёного.

Его открытия перевернули современный лингвистический мир. Дэниел Эверетт оспаривает традиционные теории происхождения речи и языка — и в том числе спорит с американским лингвистом Ноамом Хомским и его знаменитой теорией о врождённом языковом инстинкте у представителей нашего вида. Эверетт рассказывает, как люди за сотни тысяч лет пришли от простейшей коммуникации к языку.

Что такое язык

Для начала он обозначает одну из важных проблем — многие лингвисты, мастера своего дела, изучают язык по частям: есть прагматики, синтаксисты, морфологи, фонетисты, семантики. Никто из них не изучает его в целом. Синтаксиста можно сравнить с офтальмологом, который изучает только глаза, но не исследует тело в целом. Такие узконаправленные специалисты многое упускают.

По мнению Эверетта: «Язык — это взаимодействие значения (семантики), условий использования (прагматики), физических свойств набора звуков (фонетики), грамматики (синтаксиса или структуры предложения), фонологии (звукового строя), морфологии (структуры слова), принципов организации разговорного дискурса, информации и жестов. Язык — это гештальт, что означает: целое больше простой суммы частей. То есть целое нельзя понять, изучая отдельные компоненты».

Более того, язык взаимодействует с культурой, он «создаёт структуры знаний, отличающиеся культурным своеобразием» (например, список наиболее привлекательных профессий, наши представления о медицине или математике). Он же помогает интерпретировать социальные роли: отец, начальник, врач, учитель или студент.

Однако язык как-то развивался и эволюционировал. От более простого к более сложному — от естественных знаков до человеческих символов. Лучшую модель его эволюции предложил Чарльз Сандерс Пирс, создатель двух наук — семиотики (изучения знаков) и прагматизма (американской философской школы). Хотя семиотика Пирса не связана напрямую с изучением эволюции языков, его теория предсказывает последовательность развития знаков от естественных (индексов) до иконических знаков и созданных человеком символов.

Знак — это любая парная связь между формой (слово, запах, звук, сигнал) и значением (на что этот знак ссылается). Индекс представляет собой связь в виде непосредственной физической связанности с объектом. Например, след кошки является индексом: он заставляет нас ожидать увидеть саму кошку. А дым указывает на огонь. Иконический знак — это нечто физически связанное с образом того, на что ссылается: скульптура и портрет ссылаются на объект, который изображают.

То же и в языках: сначала появились индексы, затем иконические знаки и только после символы. Символы сложны тем, что имеют условную связь с тем, к чему отсылают. Каждая буква или число — это символ.

Как на Земле появился человек

Чтобы понять, как развивался язык, необходимо рассмотреть биологическое развитие видов. Все животные способны к коммуникации, но не у всех из них есть речь, которая появилась в ходе эволюции рода Homo. Для понимания его происхождения необходимо принять во внимание вопросы появления жизни на Земле.

Эверетт придерживается эволюционной теории. Земле около 4,5 миллиарда лет, до начала развития молекулярной жизни прошло примерно 500 миллионов лет с её возникновения.

До того момента, как появился первый из рода Homo, прошло 99,997% времени существования нашей планеты

«Собранные Homo sapiens научные данные, построенные на основе языка и западной культуры, говорят о том, что люди — это приматы, и сведения о происхождении их рода следует искать в истории приматов». Отряд приматов возник 56 миллионов лет назад. Согласно теории Дарвина и популяционной генетике, мы — представители высших приматов и ведем свою родословную из Африки. Именно там палеоантропологи нашли скелеты древнейших Homo, орудия труда и другие предметы.

Находки помогли учёным установить, как менялось тело человека. Одним из самых важных способов адаптации скелета к окружающему миру стало прямохождение. Человек — единственный прямоходящий примат. Чтобы такое передвижение стало возможным, изменилась форма черепа. Со временем черепная коробка увеличилась, за счёт чего увеличился и объём мозга с примерно 450 кубических метров у австралопитеков до 1250 — у сапиенсов.

Размер тела у мужчин и женщин стал примерно одинаковым: сократился половой диморфизм, что привело к формированию моногамии. Усилилась опора на зрение, что помогало лучше охотиться (сегодня около 20% мозга отведено для обработки зрительной информации). В ходе эволюции у человека сократился кишечник, соответственно та энергия, которая уходила на процессы пищеварения, освободилась и перераспределилась в пользу мозга. Эволюционировала также зубночелюстная система: зубы постепенно уменьшались, стали меньше клыки. Зубной ряд принял форму параболы, во рту стало значительно больше места для артикуляции согласных и больше резонаторного пространства для гласных. Это привело к увеличению набора доступных для речи звуков.

На возникновение языка повлияли путешествия

Неандертальцы и сапиенсы были потомками эректусов. Именно Homo erectus — первые люди, а не мы, считает Эверетт. Изначально они и другие представители Homo были охотниками-собирателями. Поэтому им приходилось часто мигрировать — по мере истощения флоры и фауны в регионе проживания. Собиратели в среднем проходили около 15 километров в день. Предположим, они организованно мигрировали примерно четыре раза в год, а новая деревня находилась на том расстоянии, которое сборщики проходят за день. Это значит, что они перемещались на 60 километров за год. Получается, чтобы мигрировать из Африки в Евразию (например, в Пекин или в Индонезию, где были найдены окаменелые останки эректусов) им бы потребовалось 167 лет. Всего за тысячу лет (что по меркам эволюции — пустяк) эректусы спокойно могли заселить обширные области планеты.

Эверетт считает, что именно путешествие повлияло на возникновение осмысленного языка. Представители Homo erectus, по всей видимости, выступили в поход осмысленно. То есть эректусы обладали самосознанием и воображением.

Именно в ходе путешествия Homo erectus начали особо отмечать своих родных и близких и обмениваться ценностями

Стали появляться социальные роли, а знания передаваться из поколения в поколение. Homo становились умнее, культурнее. Они пересекли порог «коммуникация-язык».

«Эректусы были просто первыми прямоходящими гомининами и первыми людьми. Они были первыми интерпретаторами увиденного, поскольку стали первыми носителями культуры и рассказчиками в истории нашей планеты. Они были прародителями сапиенсов и неандертальцев». Для решения бытовых проблем эректусы опирались на культуру: чтобы добраться до части семян, они использовали не зубы, а камни. Это усиливало развитие интеллекта, благодаря чему можно было создать более совершенные инструменты.

Эверетт называет это явление «первой культурной революцией»: наши предки пошли по пути культурных преобразований, чтобы приспосабливаться к изменяющейся внешней среде.

Многие археологи указывают на наличие у эректусов технологий, который заставляют пересмотреть мнение о том, что они могли только рычать и настоящими словами не пользовались. В качестве примеров технологий и искусства у эректусов можно назвать украшения, костяные орудия, каменные артефакты, рубила (каменное долото), ножи с обушком (конструкция, позволяющая снять шкуру с крупного животного так же быстро, как и стальной нож). То есть эректусы обладали довольно развитой культурой, а значит, и языком.

Для понимания языка, людей и культур решающее значение имеет контекст

Существует базовый принцип: язык возникает в результате соединения изобретений человека, истории, физической и когнитивной эволюции. Изобретениями, которые приблизили нас к современным языкам, были первые иконические знаки, а затем символы (семиотика Пирса).

Мы можем интерпретировать язык, даже когда он структурирован грамматически просто или вовсе не структурирован. К примеру, название тайваньского фильма Eat. Drink. Man. Woman («Ешь. Пей. Мужчина. Женщина») — это ещё и отсылка к главе «Ли цзи», одному из канонов конфуцианства. Или надпись на билбордах You drink. You drive. You go to jail («Выпил. Сел за руль. Сел в тюрьму»). То есть для понимания языка, людей и культур решающее значение имеет контекст.

Вот только понятие «культура» неуловимо. Хотя именно теория культуры стала основанием для понимания эволюции языка. Культура абстрактна, её нельзя потрогать, увидеть или понюхать. Однако продукты культуры, например, искусство, еда, наука, литература, религия, одежда, архитектура, сельское хозяйство, — вещи не абстрактные, а видимые и осязаемые.

Члены общества имеют общую культуру, когда разделяют некий набор ценностей. Представители одной культуры, в свою очередь, разделяют знания и социальные роли

Каждый из нас, взрослея, узнает своё место в обществе, разбирается в том, что менее или более важно для членов этого общества, а также получает общие знания. Все люди, современные и доисторические, учатся так.

Сейчас пользуется популярностью теория происхождения языка, которая сильно отличается от того, что рассказывает Эверетт в своей книге. Согласно этой теории, язык — нематериальный объект вроде математической формулы. Соответственно, это не более чем особый вид грамматики. Сторонники этой теории утверждают, что языки появились в результате мутации 50000-65000 лет назад. Эта гипотеза особых подтверждений не имеет.

Она сначала появилась в работах Ноама Хомского в конце 1950-х годов. Эверетт считает его теорию эксцентричной и бездоказательной. Главная ее проблема сводится к отсутствию понимания истоков и роли смысла в языках. Эверетт не считает, что язык — это грамматика. Наоборот, грамматика — средство языка, который является сочетанием значения, формы, жестов и тона и формируется физиологией, историей и культурой.

Как бы ни стремились некоторые лингвисты поставить знак равенства между грамматикой и языком, грамматика сама по себе не важнее, чем другие компоненты. Есть несколько причин, чтобы отвергнуть идею о центральной роли грамматики. Самые важные из них — две. Прежде всего, такие языки, как пираха и риау (Индонезия), — это живые языки, в которых отсутствует иерархическая грамматика. Кроме того, есть множество свидетельств тому, что символы (а значит и язык) появились задолго до грамматики. Именно символы и изобрёл Homo erectus.

Эверетт ещё раз подчёркивает, что существуют убедительные доказательства в пользу того, что Homo erectus обладал языком: социальная организация, использование и совершенствование орудий, исследование суши и моря, символы — в форме украшений и орудий. Только языком можно объяснить культурную революцию Homo erectus.

Почему мозг Homo sapiens больше не развивается

В книге Эверетт рассматривает не только эволюцию языка, но и эволюцию мозга и, соответственно, мышления. Мозг гоминин развивался более семи миллионов лет — от Sahelanthropus tchadensis до Homo sapiens, который появился около 200 000 лет назад. С тех пор как сапиенсы покинули Африку, дальнейших признаков эволюции мозга у Homo нет. Причина этого проста — нашему виду достаточно хорошо живется. Наши показатели выживаемости выше, чем у других видов, поэтому мозгу нет смысла вновь эволюционировать.

Палеоантрополог Ральф Холлоуэй предложил несколько стадий эволюции мозга гоминин:

• Нулевая стадия — основополагающая, начинается с момента отделения шимпанзе и гоминин примерно 6-8 миллионов лет назад. У мозга появляются три характеристики, отедляющие сахелантропа, ардипитека и оррорина от предшественников: серповидная борозда находится ближе к переднему отделу мозга (улучшается мышление); более развита задняя ассоциативная кора, ускоряющая мышление; сам мозг был небольшим — 350-450 кубических сантиметров.
• Начальная стадия началась около 3,5 миллиона лет назад с появлением африканского и афарского австралопитека. У них серповидная борозда немного сдвинулась, зрительная кора уменьшилась, а лобная кора, наоборот, увеличилась. Когнитивные способности набирали обороты.
• Следующий прыжок в эволюции мозга происходит около 1,9 миллиона лет назад, с появлением Homo erectus. К этому времени мозг значительно увеличивается, появляется полушарная асимметрия, что мы видим у современного человека (например, левое полушарие воспринимает речь и слуховую информацию с правого уха, а правое — с левого). На этом этапе в мозге появляется выступающая область вокруг зоны Брока (эту часть мозга связывают с языком).
• На финальной стади, около 500 000 лет, назад мозг достиг максимального размера и выраженной специализации между полушариями.

Эверетт делает важные выводы: «Следовательно, Homo erectus обладал мозговой асимметрией, характерной для современных людей, в частности, у него была хорошо развита область Брока. Это подразумевает наличие или, по крайней мере, вероятное наличие языка. Что, конечно, неудивительно, поскольку помимо данных о мозге эректуса у нас есть свидетельства их культурных достижений, указывающие на существование языка».

В мозге не существует специальной области, которая отвечает за язык

Как наш мозг обеспечивает существование языка? Часто можно услышать утверждения, что в мозге для этого есть специальные зоны, например, область Вернике или центр Брока. Эверетт утверждает, что таких зон нет. Но, с другой стороны, существуют важные подкорковые регионы, известные как базальные ганглии. «Базальные ганглии — это группа тканей мозга, действующих как единое целое и ассоциируемых с различными общими функциями, такими как произвольный двигательный контроль, процедурное обучение (однообразные и привычные действия), движение глаз и эмоциональные функции. Эта область сильно связана с корой, таламусом, а также другими областями мозга, задействованными в речи и языке». Филип Либерман называет отдельные части мозга, участвующие в продуцировании языка, функциональной языковой системой.

Предположение о центре Брока, специальной языковой зоне в мозге, было выдвинуто в XIX веке в работах французского исследователя и врача Пьера Поля Брока. Он работал с пациентом, которого прозвали Тан, потому что тот мог произносить только это слово. Однако большинство исследователей сходится во мнении, что у центра Брока даже нет чётко определённых границ. Эверетт утверждает, что область, которая называется центр Брока, — это часть функциональной языковой системы. Она связывает различные участки мозга, необходимые для продуцирования языка. На самом деле центр Брока может быть разрушен, но при этом языковые функции не пострадают.

Точно так же дело обстоит с областью Вернике, расположенной в заднем отделе верхней височной извилины доминантного полушария мозга. Раньше было принято считать, что эта область специализируется на понимании письменной и устной речи. Эверетт считает, что область Вернике также является фикцией. Начнем с того, что её границы не определены, поэтому сложно сказать, что она вообще есть. Во-вторых, последние исследования показывают, что она связана с другими участками мозга, которые выполняют функции более общего порядка, чем языковые. В-третьих, она может использоваться каждым индивидуально, в зависимости от развития.

Пожалуй, самое важное доказательство того, что специальных областей для языка в мозге не существует — это воздействие культуры на специализацию областей мозга.

Психологи выяснили, что у детей, испытывающих сложности с чтением, в течение шести месяцев коррекционного обучения чтению увеличивается масса белого вещества мозга

То есть связи между частями мозга могут усиливаться или ослабевать в зависимости от культурного опыта, а когнитивные функции (и соответственно умение владеть языком) не бывают врождёнными.

«Эволюция подготовила нас к более свободному мышлению, наделив мозгом, способным к культурному обучению, а не просто опирающимся на когнитивные инстинкты», — утверждает Эверетт. Нашему мозгу нужно следить за разговором, использовать подходящие слова, помнить правильное произношение и воспроизводить его, считывать произношение, услышанное от других, помнить о субъекте и теме разговора в ходе долгих обсуждений. Нет памяти — нет языка. Нет памяти — нет культуры. Но языку нужны особые виды памяти.

Сенсорная память удерживает в мозге информацию от наших пяти чувств. Она важна для обучения языку на основе опыта — нужно уметь запоминать слова на слух и зрительно (как они пишутся), чтобы суметь их повторить и встроить в долговременную память. Другой вид памяти — кратковременная или рабочая. Удалось выяснить, что для неё предпочтительнее работа со звуковыми воспоминаниями. Это указывает на то, что она развилась специально для запоминания и расшифровки высказываний, то есть речь повлияла на эволюцию человека.

Следующий вид — долговременная память. Она позволяет вспоминать огромные объёмы данных о неограниченных периодах времени в пределах всей жизни человека. Долговременная память подразделяется на декларативную и процедурную. Процедурная память — это имплицитная память о процессах, касающихся двигательных навыков. Например, можно научить другого играть определённый гитарный рифф, даже забыв ноты. Пальцы сами «вспомнят» последовательность. Процедурная память необходима для произношения и движений в жестовых языках. Декларативная память, в свою очередь, подразделяется на семантическую (смысловую) и эпизодическую (событийную). Семантическая память необходима для работы с языковыми значениями, не зависящими от контекста. Например, «холостяк — это неженатый мужчина». А эпизодическая память — это долговременные воспоминания, связанные с конкретным контекстом. Её мы используем, чтобы вспомнить что-то вроде: «Именно в этом баре я впервые попробовал текилу».

Ранние Homo sapiens не могли говорить так, как мы

В своей книге «Королевство речи» Том Вулф утверждает, что речь — это самое важное изобретение в истории. Она не только позволяет нам разговаривать друг с другом, но и мгновенно классифицирует любого по признакам экономического класса, возрастной группы и уровня образования. Эверетт подчёркивает, что хотя коммуникация — явление древнее, речь в масштабах эволюции — предмет относительно новый. То есть даже ранние Homo sapiens не могли разговаривать так, как это делаем мы сегодня.

Основные различия между речевым аппаратом эректуса и сапиенса:

• Отсутствие гиоидной кости;
• Дочеловеческие рудименты, например, воздушные мешки (имеют отношение к вокализации) в центре гортани.

Голосовой аппарат у эректусов и сапиенсов отличается настолько, что Крелин делает следующий вывод: «Полагаю, что голосовой тракт [эректуса] практически обезьяний». Следовательно, эректус никак не мог обладать тем же качеством речи, что и современный человек. Однако это вовсе не значит, что у эректусов не было языка. Эверетт утверждает, что у эректусов была достаточно развитая память, чтобы удерживать в ней большое количество символов, не менее нескольких тысяч (собаки, кстати, могут помнить до нескольких сотен). Со временем люди дошли от плохо различимой речи эректуса до современной ясной речи.

Шимпанзе не умеют разговаривать. Но так происходит не из-за особенностей их голосового тракта

Они могут производить достаточно чёткие звуки, чтобы поддерживать речь. Однако шимпанзе не говорят потому, что так устроен их мозг — они недостаточно умны, чтобы пользоваться грамматикой наподобие человеческой, а также не могут контролировать свой голосовой тракт.

Три вида грамматики по версии Эверетта

Дискурс и разговор — высшая точка развития языка. Одни и те же слова в британском, австралийском, индийском или американском английском будут связаны со сходными, но всё же различающимися фоновыми знаниями, интонационными схемами, жестами и мимикой. Каждая культура обладает определённым своеобразием. Поэтому для носителей языки понятны, а не-носителям их сложно изучать. Эволюционная прогрессия следующая: индексы → иконические знаки → (эмические) символы + (эмическая) грамматика, (эмические) жесты и (эмическая) интонация. Следующее после символов важное для языка изобретение — это грамматика.

Считается, что одно из величайших достижений Ноама Хомского — это классификация различных видов грамматик, основанная на их математических характеристиках. Классификация эта известна под названием «иерархии Хомского». Однако эта работа отрицает, что язык — это система для коммуникации. Эверетт же рассматривает грамматику в качестве элемента языка, который эволюционирует вместе с ней как орудие коммуникации. Он утверждает, что в различных языках и культурах мира существуют разные виды грамматик. Их всего три: линейная, иерархическая и рекурсивная иерархическая.

Линейная грамматика — выстраивание слов слева направо в определяемом культурой порядке. Например: существительное + глагол-предикат + прямое дополнение. Или: дополнение + глагол-предикат + подлежащее. В каждом из языков свой порядок. Линейная грамматика с символами, интонацией и жестами — всё, что нужно для языка G1.

Следующий тип — языки G2, в которых есть иерархические структуры, но отсутствует рекурсия. Например, это пираха и риау. Профессор Фред Карлссон и вовсе утверждает, что в большинстве европейских языков есть иерархия, но нет рекурсии. Пример иерархии (один элемент внутри другого) и отсутствия рекурсии (один элемент внутри другого, внутри ещё одного… и так до бесконечности): «Джон сказал, что Билл сказал, что Боб хороший».

Последний тип языка, согласно идеям Пирса, — это G3, у которого должны быть и иерархия, и рекурсия. Некоторые лингвисты, в частности Ноам Хомский, утверждают, что все языки — G3. По мнению Хомского, без рекурсии не может быть языка, что Эверетт опровергает в своей книге, приводя примеры из некоторых с грамматикой G1, которая оказывается достаточной для их существования. Все человеческие языки (независимо от используемой грамматики) — полноценные.

Без культуры нет коммуникации

Обладатель Нобелевской премии по экономике Герберт Саймон ввёл в теорию принятия решений понятие «разумная достаточность». Под этим он подразумевал, что решения, принимаемые в бизнесе, человеческой деятельности и вообще решения, которые принимает разум, часто бывают не лучшими, а просто приемлемыми. Эверетт утверждает, что тот же принцип применим и к эволюции.

Применительно к языку это означает, что грамматики и звуковые системы не обязательно должны быть оптимальными. Язык решает стоящие перед ним задачи на приемлемом уровне, а не на идеальном. Герберт Саймон повторил мысль Вольтера: «Лучшее — вечный враг хорошего». Это качество языка является сильным аргументом в пользу того, что он — древнее изобретение, которое постоянно дорабатывалось в ходе нашей истории.

Британский философ Пол Грайс разработал принцип коммуникативной кооперации — это такой способ действий, которому мы следуем, если хотим, чтобы человек, с которым мы разговариваем, мог нас понимать. Всего в этом принципе четыре максимы: максима качества, максима количества, максима релевантности и максима экспрессии (способа выражения).

Максима качества основана на допущении, что все говорят правду. Конечно, многие врут (даже самим себе). Данная максима имеет в виду, что слушающие исходят из того, что им не лгут в процессе нормального общения. Солгать на любом языке — значит нарушить максиму качества. В действительности в языках есть маркеры, указывающие на степень правдивости или уверенности. Например, в английском (да и русском) это наклонения. Есть изъявительное наклонение: «Джон пошёл в город» (мир такой, как его описывает говорящий). Сослагательное наклонение: «Если бы Джон пошёл в город» (мир мог бы быть таким, как его описывает говорящий). Условное наклонение: «Я бы хотел, чтобы вы ушли» (говорящий хочет или не хочет, чтобы мир был таким). И повелительное наклонение: «Джон! Сделай это» (говорящий хочет, чтобы слушающий сделал бы мир таким, каким он в настоящий момент не является).

Максима количества касается количества информации: высказывание не должно содержать больше информации, чем необходимо, но и нужно передать всю информацию для взаимодействия. Если собеседник намеренно даёт слишком много или мало, он нарушает максиму отношений (или релевантности). Например, если в рекомендательном письме человек указывает минимум информации: «У Джона превосходный почерк». Всем ясно, что автор нарушает максиму количеств и Джон некомпетентен. Или вариант нарушения максимы релевантности между супругами. Муж: «Ты ещё долго?». Жена: «Налей себе чего-нибудь». Максимы нарушены, каждому собеседнику в уме предстоит предположить, что имеет в виду другой и что от него требуется. Интерпретация данного разговора культурно-специфична, потому что максимы основываются на культуре.

Максима манеры (выражения) предполагает, что каждый собеседник намерен выражаться чётко. У «чёткости выражения» в этом случае есть четыре подкомпонента. Прежде всего, нужно избегать непонятных выражений. Мы полагаем, что говорящий старается избегать неопределённости, выражаться по возможности кратко, соблюдать максиму качества и порядок изложения. И это не правила речевого этикета. Грайс утверждает, что его максимам следуют все, когда разговаривают.

Также мы можем интерпретировать других доброжелательно или недоброжелательно. То есть если мы полагаем, что говорящий подразумевает что-то хорошее, то интерпретируем его доброжелательно. Мы относимся благосклонно к говорящему и смыслу ситуации. Более того — личный культурный опыт также может влиять на интерпретацию групп и индивидов. Если человек полагает, что все, кто пользуется пособиями, ленивые и безответственные, а кто-то говорит «Мне надо прилечь», его слова будут интерпретироваться скорее как лень, чем усталость или болезнь, даже если слушающий вообще ничего не знает о говорящем.

Все это крайне важно для эволюции языка. Даже если эректус мог сказать только что-нибудь вроде «Eat. Drink. Man. Woman?», другому эректусу нужно было знать, о какой женщине или группе женщин идёт речь, когда говорящий планирует поесть, а может быть, он вообще имел в виду, что слушающий мешает его планам. Язык — это недоопределённое значение. Без культуры, будь то культура сапиенсов или эректусов, нет коммуникации. Язык затрагивает всего человека и всю культуру. Эверетт подчёркивает, что на самом деле всё даже серьёзнее: «Можно утверждать, что никто не в состоянии полностью понять сказанное другим. Мы понимаем друг друга на приемлемом уровне». Разговор — высшая точка эволюции нашего вида.