Виктория Корниенко и ее муж воспитывают двоих приемных детей и как никто знают: ребята из детских домов не нуждаются в бесконечных подарках и праздниках. Гораздо важнее научить их стирать, ходить в магазин и заваривать чай. Подробнее об этом и многом другом — в книге Виктории «Усыновите. ли», которая вышла в издательстве «Эксмо». Публикуем отрывок из нее.

Удивительно, что люди, узнававшие о том, что мы усыновили двоих детей-инвалидов, в первую очередь почему-то искали, в чем наша выгода. В чем подвох.

Наверное, своих детей нет? Есть? Хм. Там что, государство за это много платит и дает квартиры? Ах, у вас не опекунство? Квартиру не дадут и не платят? А как же инвалидные выплаты? Платят же? В месяц около пятидесяти тысяч на обоих детей? Воооот. Мы ж знали, что выгода есть. Как муж много зарабатывает? Ах, у вас и няня, и водитель? И помощницы по хозяйству? Ну, понятно. Наняли каждому по няньке и самоутверждаетесь, какие вы крутые. Ах, всего одна няня на всех детей?

Странные вы какие-то. С таким мышлением я сталкивалась на протяжении всех этих лет

Помню, еще до усыновления детей я приехала в пермский детский дом, когда еще в детские дома можно было приезжать без справок. Приехала волонтером-добровольцем с вопросом — чем помочь? Может быть, купить памперсы? Игрушки? Книги? Конфеты? Поиграть с детьми? И помню, что тогда очень мудрая заведующая пригласила меня побеседовать в свой кабинет. Нет, чая не было. Зато был очень проникновенный и наболевший рассказ о том, как трудно научить детдомовских детей нормальной обычной жизни.

— У них, — рассказывала она, — достаточно игрушек, и книг, и еды, конечно. Хватает памперсов. И нет отбоя от волонтеров, которые приезжают и устраивают детям мини-праздники с подарками и конфетами. Только все это нисколько не помогает воспитанникам. Скорее, наоборот, портит их. Дети считают, что все взрослые им априори должны. Должны их развлечь, подарить подарки. Хозслужба детдома должна постирать одежду. Повара — приготовить еду и повкуснее, накрыть на стол, потом все убрать и перемыть посуду. Уборщицы должны мыть полы, протирать пыль, пылесосить.

Детей официально нельзя привлечь ни к какому труду — за это может быть административная и даже уголовная ответственность. Никто не рискует. В итоге дети выходят из детских домов и элементарно не знают, как сделать себе чай. Не умеют и не имеют привычки и навыков ни готовить, ни стирать, ни убирать за собой. А чувство, что они бедные-несчастные и им непременно все должны, культивируемое теми же волонтерами и всем окружающим миром, мешает им встроиться в реальную действительность.

Дети, жившие восемнадцать лет на всем готовом, вдруг оказываются один на один с жизнью

В лучшем случае с полученным жильем. И все. Нужно учиться, а еще работать, убирать квартиру, стирать, гладить, платить коммунальные платежи, да тот же чай заваривать. А не наливать уже комфортной крепости, температуры и подслащенности из принесенного тебе чайника в принесенный чистый стакан.

Детей лучше приучать к труду и самообслуживанию. Приучать к контактам с окружающим миром — к тем же поликлиникам и центрам занятости.

А волонтеры приезжают в костюмах клоунов, поют, веселят и дарят подарки и конфеты. Часто, слишком часто, чтобы сохранить ощущение праздника. Превращая эти мероприятия в абсолютную обыденность для детей. Они думают, что так и будет. Но после совершеннолетия взрослые в костюмах ростовых кукол больше не поют им песни и не дарят подарки.

— Жизнь совсем другая. И как к этой настоящей жизни подготовить наших детей, — говорила она, — мы не знаем. Конечно, мы рассказываем. Но одно дело рассказать. И совсем другое дело, когда восемнадцатилетний ребенок не знает, как стирать белье. Как сходить в магазин. Не умеет пользоваться общественным транспортом. Вообще ничем не умеет пользоваться за пределами детского дома. Потому что нам нельзя отпускать их в магазин. Нельзя учить их стирать. Нельзя учить их готовить — вдруг обожгутся или порежутся. Нельзя привлекать к труду — поверьте, сразу найдутся доброжелатели, которые обвинят в эксплуатации детского труда. Да хотя бы кто-то из обиженных воспитанников. И вот это реальная большая проблема.

А, вы привезли книжки и игрушки? Оставляйте, передадим все, конечно же. Но хотите начистоту? Не нужно это все. У нас хорошее обеспечение и, правда, есть все необходимое материальное. Государство обеспечивает. Вот только детям нужно совсем другое.

Детям нужна обычная жизнь в семье. В реальной семье

Тут, в стенах детского дома, очень трудно дать полноценное, настоящее воспитание ребятам. У нас словно другая реальность здесь. Вот в чем проблема. Поэтому, если вы на самом деле хотите помочь этим детям, не покрасоваться в своих глазах, а сделать что-то полезное для них, — усыновите. А все остальное, вы уж меня простите за откровенность, профанация и самоудовлетворение.

Тогда я задумалась над ее словами. Игрушки больше не возила. Морально настраивалась на усыновление, и, слава богу, получилось усыновить. Вырвать двух детей из этого вымышленного казенного мира. Научить настоящей жизни. Научить шутить и смеяться. Обнимать и целовать. Готовить еду. Помогать старшим и младшим. Плавать. Кататься на роликах. Сажать и пекарить картошку. Ловить рыбу. Разводить костер. Копить деньги и делать покупки. Зарабатывать на карманные расходы. Пить из горлышка пластиковой бутылки воду. Пользоваться смартфоном. Фотографировать. Пришивать пуговицы. Варить кофе и печь печенье. Это и многое, многое, многое другое, что дети перенимают у своих родителей, даже не задумываясь, и чего лишены все воспитанники, которым запрещено покидать все восемнадцать лет ограду детского дома без официальных разрешений и сопровождающих.

Зачем мы усыновили детей? Какая выгода? В чем подвох? Подвох в том, что в сознании многих людей детские дома — это нормально. Ну да, деток жалко. Охаем, ахаем и вздыхаем. Особо совестливые откупаются игрушками и праздниками. Не меняя при этом сути происходящего абсурда — дети без мамы, без папы, без близких. Дети в казенном доме, словно в тюрьме легкого режима. Дети, которым нельзя столько всего, что, когда после восемнадцати вдруг становится резко можно, мало у кого не сносит крышу от свалившейся вдруг свободы, полного отсутствия контроля и вседозволенности.

Зачем мы усыновили детей? Потому что могли усыновить. Потому что хотели дать хотя бы двоим детям шанс на обычное счастливое детство. Со сбитыми коленками и мороженым, купленным на карманные деньги. Детством со знанием того, что ты дорог и тебя любят. Детством с ягодами, растущими на даче, и йогуртами, которые выдаются не по норме один в день. Детством, в котором можно быть ребенком, а не воспитанником с личным делом номер 6382925.

Я очень-очень сильно люблю своих приемных детей. Кто-то удивлен?

Вот вы, извините, заводите себе собаку. Нянчитесь с ней. Прививки, стрижка, дрессировка. Подстилка, ошейник, игрушки. Гуляете с ней минимум дважды в день. И потом, через лет 10–15, она умирает. Безутешное горе. Вы любите свою собаку? Ах, конечно. Знаю людей, которые сделали себе татуировки с именем собаки после ее смерти.

А теперь представьте, как бы это цинично ни звучало, что вместо собаки вы «завели» ребенка. Усыновили. И что? Спросите себя потом лет через десять: любите вы его? Да вы жизнь свою уже не будете представлять без этого ребенка, впрочем, как и он без вас. И вас обоих будут коробить слова «усыновленный» и «приемный». Потому что насколько же человек лучше собаки!

Но нет. Собачку же завести проще. Можно и запереть в комнате, если надоест. И отдать в добрые руки или деду на дачу, в конце концов. Потому что в первую очередь свое эго. Как удобнее мне. А в детдом можно игрушечки отправить, и вот я хороший какой! С песиком на ручках, только что от собачьего парикмахера или дрессировщика.

Объяснять человеку причины, по которым мы усыновили ребенка, абсолютно глупо. Это как объяснять причины, по которым ты спас тонущего или выбежавшего за мячиком на дорогу мальчугана. Знаете, не должен ребенок быть брошенным в казенном доме. Можешь — забери. Приобретешь сына или дочь. Ну а не понимаешь — заводи и стриги собачек. Каждому свое.

А как же генетика? А это вам к Адольфу, да, тому самому. Который был за чистоту расы идеальных арийцев. Или вы думаете, что наркомания передается по наследству? Или алкоголизм? Или воровство? Много вы знаете семей потомственных алкоголиков или воров? Семей интеллигентов, у которых почему-то дети наркоманы, я знаю, к сожалению, намного больше. Вопрос сложный. Скорее вопрос о предрассудках, так как ученые не нашли никакого гена, предрасполагающего людей к воровству или алкоголизму. Как раз это больше к воспитанию, образу и условиям жизни.

Известно и доказано, что нет никакого гена, отвечающего за плохое поведение или пороки

Воспитывайте, уважаемые. Но зачем? Кому это нужно в нашем эгоистичном мире культивирования беззаботности и легких удовольствий? Есть же детские дома, в них специально обученные люди, и я — молодец с игрушечками и шариками пару раз в год.

Вспомнилось почему-то Кирюшино «А где конфетка?». Нет конфетки. Есть жизнь. А в этой жизни — любовь и желание не только получать, но и делиться. И чем можешь — делать этот мир лучше. Мир, в котором до сих пор есть никому не нужные дети, за забором с колючей проволокой, каждый день мечтающие о семье и родителях, мечтающие о том, что они кого-то полюбят и их полюбят в ответ. Ах, не понимаете? Тогда лучше отдайте кому-нибудь эту книгу, а вам пора проверить ленту в Instagram.