Чему учили детей в Древней Греции
Чему учили детей в Древней Греции
Современная школа — продукт тысячелетий экспериментов. Нынешняя система образования обязана Древней Греции хотя бы названиями образовательных учреждений: школа, гимназия, академия, лицей — все они вышли оттуда. О том, как и чему обучали детей в Афинах и в Спарте, рассказывает Артём Асташенков.
Древняя Греция — своеобразный фундамент европейской цивилизации. Это двоякое положение: с одной стороны, Эллада впитала достижения соседствующих с ней по времени культур Африки и Малой Азии. С другой, ее ученые заложили основы для всего научного знания, развивавшегося в Европе в последующие века — даже не столько благодаря отдельным открытиям, сколько в силу способности к систематизации и документации существующего знания. Геродот создал первое цельное историческое исследование; ученые эллинистического периода отобрали и сохранили важнейшие достижения их цивилизации. Так что разговор об истории образования вполне уместно начать с Древней Греции, хоть с точки зрения хронологии и кажется, будто это уже середина пути.
О преемственности культуры и передаче знания мы еще поговорим — в том числе, когда доберемся до конфликта Афин и Спарты — но сначала необходимо разобраться с несколькими базовыми моментами.
Язык знания
О Древней Греции стоит поговорить еще и потому, что греческий — язык европейского образования. Нет, конечно, на самом деле язык европейского образования — это латынь. Или французский, или немецкий, или английский — в зависимости от того, где и когда в Европе вы ставите этот вопрос. Но спустя две с половиной тысячи лет мы продолжаем говорить об образовании в терминах, которые дала нам древнегреческая цивилизация. Правда, есть одна тонкость.
Понятийный аппарат педагогики полон слов греческого происхождения, но время изменило их содержание до неузнаваемости. Достаточно взглянуть только на несколько слов, лежащих на поверхности.
Вот, например, школа (σχολή): исходное значение — место досуга. Позднее слово стало обозначать группу людей, слушающих лекцию. Гимназия, а точнее, «гимнасий» (γυμνάσιον) изначально был местом физического воспитания. В романских и германских языках эта двусмысленность обычно еще заметна, а вот в славянских утвердилось позднее учебное содержание термина.
Лицей (Λύκειον) и академия (Ἀκαδήμεια) — вообще названия конкретных мест, которые со временем стали именами нарицательными. «Ликеем» (в честь Аполлона Ликейского) назывался гимнасий, где базировалась перипатетическая школа Аристотеля. «Академией» называлась посвященная Афине оливковая роща и, как следствие, находящийся там же гимнасий, где собирались Платон с последователями.
Спартанская школа
Когда историки говорят о школах, да и вообще о культуре Древней Греции, они обязательно разделяют два центра влияния — Афины и Спарту. Проблема в том, что вопреки военным победам последней, знаем мы больше как раз об Афинах. Тут сказалось отношение обоих полисов к культуре и знанию. Спартанцы практически не оставили документальных свидетельств о своей жизни в доэллинистический период.
С этим еще можно было бы мириться, если бы до нас дошли какие-то цельные описания современников из других полисов, но реально большая часть наших знаний о Спарте основана на текстах Плутарха, жившего уже в нашей эре. Он описывал события, от которых его отделяло от нескольких веков до тысячелетия; его источники в основном утрачены, и многие историки полагают, что значительная часть традиций, описанных Плутархом — не более, чем пересказы ностальгических баек.
Например, есть археологические свидетельства, противоречащие истории про спартанцев, сбрасывавших слабых младенцев с обрыва. Иными словами, все, что мы знаем о быте Спарты (включая образование), может содержать необоснованные домыслы, а главное, не показывает динамики: эти описания зафиксированы в эдаком идеализированном «золотом веке» и ничего не говорят об исторических изменениях.
Задачей системы образования (насколько ее в принципе можно называть системой) в любом полисе в классический период было воспитание достойного гражданина, способного адекватно включиться в повседневную жизнь города. Справедливо это и для Спарты, но если в афинской сфере влияния повседневностью было, в первую очередь, коллективное принятие решений, то в Спарте — война.
В отличие от Афин, спартанская программа — агогэ — была четко выстроена с семи лет и до 18-ти. Детей забирали у родителей и помещали в казарму, где они воспитывались в максимально жестких условиях до 12 лет. Их скудно кормили и одевали, чтобы они учились выживать самостоятельно. Грамоту преподавали в минимальном объеме, основной упор делался на физическое воспитание. В роли учителя всегда выступал опытный солдат.
Возможно, Плутарх и слукавил насчет младенцев и пропасти, но первый этап спартанского воспитания переживали не все. Те, кто дожил до двенадцатилетия следующие шесть лет проводили в еще более изнурительных тренировках: занимались спортом, дрались между собой, маршировали в фалангах и, как ни странно, учились танцевать: это помогало двигаться в строю. После еще двух лет тренировок с настоящим оружием спартанцы, наконец, принимались в армию.
Агогэ было обязанностью для граждан Спарты и редкой привилегией для остальных. Система предусматривала образование и для девочек, правда и тут оно было ориентировано на войну: физическое воспитание, борьба, обращение с метательным оружием и культурный минимум, который можно было получить от странствующих музыкантов или старших женщин. Спартанская женщина, в первую очередь, должна была быть матерью в условиях войны.
Афинская школа
Греческое образование за пределами Спарты можно разделить на два периода. Условной границей выступит расцвет софистики в середине V века до н. э. Старую школу — то есть, относящуюся к архаическому и началу классического периода проще всего показать на примере Афин.
Афинская школа, в сравнении со спартанской была более сбалансирована, но и хуже структурирована. Идеалы древнегреческой педагогики обозначались словом «пайдейя». Эта ветвь философии учила взращиванию достойного гражданина полиса: развитого умственно, морально и физически, стремящегося к совершенству во всем.
Образование в Афинах было привилегией свободных мужчин. Маленькие афиняне начинали учиться с семи лет. В зависимости от благосостояния семей, обучение проходило индивидуально на дому или в группах. В программу обычно входили счет, чтение и письмо при помощи покрытых воском дощечек и стилосов. Как только дети начинали справляться с полноценными текстами, учителя давали им заучивать стихи.
Для большинства на этом школа и заканчивалась — если, конечно, вообще когда-то начиналась.
Базовое образование, не говоря уже о более высоких ступенях, мог позволить своим детям не каждый
Для бедного населения, особенно после реформ Солона, поощрялось «неформальное» образование: любая грамота и навык, которые могли дать сами родители, рабы или учителя, готовые работать бесплатно.
Для тех, у чьих родителей хватало денег, старая афинская школа предлагала второй уровень — уже неоднократно упомянутый гимнасий. В те времена это была спортивная школа, готовившая афинян к воинской службе. Существовало и подобие военного училища для 18-летних с последующей службой в армии. Позднее, со второй половины V века до н. э. гимнасии станут одними из площадок, на которых произойдет трансформация педагогики и научного знания и зародятся семь свободных искусств.
Artes liberales
Сегодня человек, отучившийся шесть лет в европейском университете по направлению философии, гуманитарных или социальных наук носит титул «магистр искусств» (Master of Arts, Artium Magister). На вопрос «при чем тут искусство» есть короткий и длинный ответы. Быстрый ответ такой: слово «arte» (во всех его вариациях в западноевропейских языках) стало означать искусство в современном понимании только в Новое время, а до тех пор под ним подразумевался определенный круг наук. Долгий ответ как раз связан с тем, что это за круг наук и откуда он взялся. Одновременно это еще и история об образовании в поздней Древней Греции.
Liberal arts часто ошибочно переводят на русский как «гуманитарные науки». В современном понимании (которое отражено в описании магистерской степени в предыдущем абзаце) это не слишком значительное искажение. Но в историческом смысле под artes liberales подразумевается нечто иное.
В V веке нашей эры философ Марциан Капелла написал трактат «О бракосочетании Филологии и Меркурия». Этот текст в аллегорической форме закрепил представление о круге научных знаний, формирующем образованного человека и необходимом для занятия философией. В списке Капеллы было семь дисциплин, разбитых на тривий (три базовых, в современном понимании — гуманитарных) и квадривий (четыре второстепенных, технических): грамматика, диалектика или логика, риторика, арифметика, геометрия, музыка и астрономия.
Понятно, что науки о языке и мышлении служили необходимым базисом для освоения наук о числе. Система, зафиксированная Капеллой, просуществовала в неизменном виде большую часть Средневековья, хотя его содержание оставалось открытым для интерпретаций, особенно когда потребовалось встроить эти принципы в систему церковного образования. Отец средневекового энциклопедизма (и неофициальный святой покровитель интернета) Исидор Севильский, например, посвятил свободным искусствам три из двадцати томов своих «Начал». Только к XII веку в тесный круг artes liberales начали проникать новые науки.
Семь свободных искусств изучали на «младших» факультетах средневековых университетов, их освоение было базовым требованием для дальнейшего обучения богословию, юриспруденции или медицине. Вероятно, современные степени MA и PhD являются отражением этой традиции.
Остается один вопрос: причем тут Древняя Греция? Круг семи свободных искусств окончательно оформился только в V веке н. э., но его разработка заняла почти 900 лет — с конца классического периода, через весь эллинистический и до последних дней Римской империи, и процесс этот напрямую связан с новым греческим и последующим римским образованием.
Новая школа. Классический период
На раннем этапе становления свободных искусств, который, в целом, тождественен новому древнегреческому образованию, возникли грамматика и логика, но главная полемика велась вокруг риторики — ее смысла и задачи. Умение изящно доносить мысль и убеждать было чрезвычайно важно для культуры эллинов практически с самого ее зарождения — достаточно вспомнить о Гомере и Гесиоде, творивших еще в VIII–VII веках до н. э. Старое образование знало риторику стихийно, естественно — оно опиралось на века достойных примеров. Новая школа пыталась риторику препарировать, вывести закономерности и правила.
Новое греческое образование связано, прежде всего, с софистами. Середина V века до н. э., только что закончилась война с персами; Афины переживают короткий период спокойствия и благополучия; возникает прослойка состоятельных граждан с избытком свободного времени и тягой к образованию. Они учатся чему придется, бессистемно. Образовавшуюся преподавательскую нишу заполняет класс педагогов, уверенных в относительности истины.
Релятивизм, выраженный в Протагоровском тезисе «человек есть мера всех вещей», выворачивает риторику наизнанку. Она перестает быть инструментом развития общества и тянет за собой образование в целом. Греческая школа становится храмом индивидуализма, риторика набором инструкций по отстаиванию любой позиции, вне зависимости от ее истинности или ложности.
Теперь не знание служит обществу. Знание становится конечной целью, которой подчиняется общественная жизнь
По крайней мере, примерно так это видел Аристотель. Возможно, он сгущал краски. Поскольку в представлении софистов знание может быть лишь эмпирическим и относительным конкретного наблюдателя, то и ценность имеет лишь то, что принесет пользу этому конкретному индивиду. Когда софист учит «всему», он учит всему, что понадобится ученику. А тому в первую очередь понадобится преуспеть в общественной жизни. Так риторика становится краеугольным камнем нового образования.
Софисты стоят у самых истоков свободных искусств: они создали первые учебники риторики; в их попытках отстаивать обе точки зрения по любому вопросу можно усмотреть зарождение диалектики. При них в Древней Греции возрастает престиж образования, а в гимнасиях науки начинают вытеснять спорт.
Софистов принято демонизировать, но именно в реакции на их субъективизм окончательно оформилась диалектика — как самостоятельная аналитическая дисциплина, метод познания, а не синоним спора в рамках риторики. К этому приложили руку и Сократ, и Платон, и Аристотель. Платон, к тому же, вернул в риторику вопрос морали.
При этом в его Академии ключевыми дисциплинами были науки квадривия: арифметика, геометрия, астрономия и музыка. Диалектика в платоновском понимании позднее вернулась в софистику: еще один известный греческий педагог, Исократ, учил, что риторика в долгосрочной перспективе не только решает проблемы конкретного индивида, но служит таким же орудием самоанализа для общества в целом, как диалектика — для отдельного разума.
Аристотель практически единолично создал логику — его система начала терять влияние только в эпоху возрождения и окончательно была вытеснена из научного поля в область исторических артефактов лишь в XIX веке. В той же работе он заложил основы грамматики. В своей школе он преподавал и риторику, и диалектику, впервые успешно их разделяя.
Новая школа. Эллинистический период
Классический период был эпохой открытий и хаоса в педагогике. Каждый учитель учил тому, что считал нужным. Эллинистический период стал эпохой популяризации и стандартизации. Главными его новшествами в плане разработки дисциплин стала, во-первых, альтернативная логика от стоиков — на первых порах более популярная, чем вариант Аристотеля. К тому же, стоики видели риторику, грамматику и диалектику составными частями логики, таким образом впервые сводя воедино тривий свободных искусств.
Второе важное достижение периода — разработка грамматики в александрийской школе, продиктованная необходимостью сохранить понимание текстов на устаревающей версии греческого языка. Влияние александрийской грамматики прослеживалось в языкознании и в Средние века.
В эллинистический период возникла концепция круга знаний — стандарта энциклопедического образования
Важным приложением этой концепции стало формирование литературного канона. Например, из всех пьес Эсхила до нас дошло только семь — потому что греческие педагоги отбирали лучших авторов, а затем их лучшие произведения для своих занятий. Достойными «школьной программы» были признаны Гомер, Эсхил, Менандр, Эврипид и Демосфен.
Популяризация образования на закате Древней Греции шла как внутри, так и вовне. Все больше педагогов занимались только обучением уже сформированным дисциплинам. Распространение греческого знания стало побочным эффектом завоеваний Александра Македонского. Завоевание Греции Римом, как ни странно, тоже дало учителям-эллинам новую аудиторию. Римляне отправляли своих детей учиться в греческие провинции. Популярностью пользовался Родос, где находилась школа энциклопедиста-стоика Посидония — его влияние на составителей римских учебных пособий было особенно велико.
Педагоги Древней Греции предопределили развитие образования в Западной Европе более чем на тысячелетие вперед. Концепция семи вольных искусств, формально созданная на закате Римской империи, в общих чертах сформировалась еще в эллинистическом периоде. Ну а то, что не дошло до нас напрямую, через римлян, позднее нашли арабские исследователи.