Сергей Смирнов, главный редактор «Медиазоны», а в прошлом редактор «Газеты.ру», «Русской планеты», больше десяти лет проработал учителем истории и обществознания. О работе в школе, идеальной системе оценивания знаний, отчётах и о том, зачем вообще учить историю, он рассказал «Мелу».

На историческом факультете МГПУ я оказался поздно. Школу я окончил в 1992-м, тогда главная цель у всех была — не попасть в армию. Экзамены во всех институтах начинались в середине июля, и только в МГУ они были с первого числа. Единственный факультет, куда я мог бы пройти, — геологический. Там нужно было сдавать две математики и русский. В итоге я поступил без подготовки, но толком не учился и попал в серьёзную аварию.

Спустя два года, уже после лечения, надо было снова поступать: престиж из 90-х, всем тогда казалось, что должен быть диплом. Я поступил на истфак МГПУ, но меня интересовала именно история, а не педагогика. Учился я хорошо, окончил с красным дипломом. Наш декан интересовался политикой, и все образование у нас было скорее общественно-политическое. Сразу после пятого курса меня позвали преподавать «Историю политических партий и движений». Это был именной курс нашего декана: Древняя Греция, возникновение либерализма, развитие капитализма, появления социалистических партий, национализм, сепаратизм и так далее. А через два года этот курс сократили, и я ушел из МГПУ. Тогда же я ушёл из аспирантуры, потому что понял, что звание кандидата ничего не стоит. Кандидатскую я должен был писать про отношения России и Латинской Америки в 90-е. Но вместо научной работы можно было бы просто написать большими буквами «ничего» — не было никаких отношений.

Параллельно с институтом я преподавал в школе: часов-то мало, денег не хватало. Это была школа № 1253 на Парке Культуры — хорошая школа, с традициями. Я всегда работал по совместительству: взял пятнадцать часов, и не нужно ходить на всякие педсоветы и делать кучу бумажной работы. Всего я работал в четырех государственных школах, подрабатывал репетитором.

Об истории и задаче учителя

Меня всегда интересовали причинно-следственные связи, объяснение событий через историю. Мне кажется, история — идеальный предмет для изучения и выявления каких-то закономерностей. История должна учить думать. И это не цифры, а умение размышлять, почему это произошло, как так получилось, что было поводом и что было после. В преподавании я всегда старался делать так, чтобы дети делали выводы. Это самое интересное — научить детей думать.

Главная цель учителя истории — дать полную палитру мира, не навязать свои взгляды и критиковать всё, что тебе пытаются навязать. Я считаю, что школьники должны знать разные мнения и про 41-й год, и про 39-й, и про всё остальное. Вот про Большой террор, например, рассказываешь, что в сталинское время это объясняли таким образом, в хрущевское — таким, сейчас часть историков считает так, а другая часть вот так. Ученик должен заинтересоваться, понять, что история неоднородна. Не надо в школе вбивать какую-то позицию или афишировать свои политические взгляды. Главная задача учителя — развитие критического мышления.

Учитель не должен пытаться изменить жизнь. Иначе станешь либо сумасшедшим, либо превратишься в проповедника

Когда история воспринимается только как цифры, даты и события — это большая проблема. Ненавижу всё это, сам многие даты не помню, иногда заглядывал в учебник. Вот, например, Гражданская война в США. Я что-то оттуда не помню, ну и что? Главная цель — не запомнить, где пять битв прошли, а рассказать, почему она началась, к чему привела и есть ли какие-то её черты в современном обществе. Дети должны понять, что история это не что-то отвлечённое, а то, что происходит у нас в жизни. К примеру, рассказал о той же Гражданской войне, а потом можно показать видео с какого-нибудь концерта, где размахивают флагом конфедератов. И говоришь детям: «Вот видите этот символ? Это флаг южан, он до сих пор используется».

Об оценках и системе проверки знаний

Я очень любил ставить двойки. Если человек не готов к уроку, он получает двойку в журнал. У меня никогда не было внутренних терзаний на этот счёт. За это я потом, конечно, получал, но поэтому и хорошо работать по совместительству. Ты портишь статистику, но ничего нельзя сделать. Там ведь такие же «палки», как у ментов. Наша страна построена на посещаемости и выполнении планов. На среднем балле это сказывается отвратительно, но всем кажется, что по-другому нельзя.

В одной моей школе была сложная, но очень правильная система оценок знаний. Там были тесты по итогам изучения большой темы, которые писал сам учитель. Помимо теста нужно было ещё написать пояснительную записку (рубрикатор), в которой бы объяснялось, как будут оцениваться ответы. Такое протоЕГЭ. Прошло пять уроков — готовишь тест и рубрикатор. Если у тебя разные классы, то тест и рубрикатор к разным классам. Это было дико трудоёмко. Но система, как и ЕГЭ на мой взгляд, правильная. Нравится тебе ученик или не нравится, хорошо он рассказывает или плохо, это всё неважно, потому что у тебя есть ответы и по ним ты оцениваешь. Я уверен, что тесты можно составлять так, чтобы понять, способен ученик рассуждать или нет. Даже если ты какой-то период не очень хорошо знаешь, но умеешь рассуждать логически, можно ответить правильно. Главное, не делать тест с вопросами вроде «Когда родился Иван Каляев? В 1871, 1873, 1875, 1877». Это зубрёжка и лотерея. Мне вообще не важно, когда он родился.

О классном руководстве, отчётности и геттоизации школ

У государства по поводу изучения истории всегда одна задача — воспитать лояльных себе граждан. На самом деле никому нет дела, как и что ты преподаешь. Помню, я поехал на конкурс с детьми. Там показывали презентации. Все сидят и делают вид, что смотрят. В какой-то момент я поднимаю глаза, и там написано что-то про советских солдат-освободителей, а на фотографии — приветствуют немцев в 1941-м, которые заходят в Белоруссию и Украину. И всем по фигу. Главное после этого — написать отчёт. И с каждым годом становилось всё больше мероприятий, по которым нужно писать отчёт. Провел ты их или не провел — это не так важно. Важно, какой отчёт ты написал. И обязательно надо сделать презентацию и прикрепить презентации десяти детей.

В последней школе у меня было классное руководство в 7 классе. Ничего особенного в классном руководстве нет, кроме огромного количества отчётов. Приходилось долго скачивать в интернете и потом вставлять нужные слова — не сам же я буду их писать, я что, идиот.

Иногда ученики приходили поговорить о жизни. Но я не чувствовал себя их наставником. Однажды пришли ко мне поболтать про «Ярославку» (фанатская футбольная группировка — Прим. ред.). А я всё знаю об этом, вот они удивились. Потом ученики обсуждали что-то, и один другому: «Что ты себя как антифа ведёшь?». И меня спрашивают: «Сергей Сергеевич, а вы знаете, кто такие антифа?». А я слушал, прикинувшись, что ни в чём не разбираюсь.

Или выхожу как-то из школы и вижу, что у моей машины около 15 человек из самого сложного класса стоит. Думаю, подстава какая-то. Подхожу и теряю дар речи: несколько человек снимают на мобильный телефон, как один из детей грызёт резину моей машины. Прогрызть её, конечно, невозможно, но он грыз. Оказалось, я ему очередную двойку поставил, и он расстроился.

Ко мне в школу два раза приходили из-за НБП (запрещённая Национал-большевистская партия — Прим. ред.). После захвата приёмной администрации президента: больше 40 человек арестовали, завели дело о перевороте, а я был назначен исполняющим обязанности главы московского отделения. Пятый урок, стук в дверь — завуч и ФСБшник. Мне сказали, что «родитель» хочет посмотреть, как я урок веду. У меня по плану была экономика по обществознанию, но тему я решил изменить. Написал на доске «Конституция Российской Федерации» и 45 минут рассказывал про права и свободы, про статьи 31 и 51. После урока ФСБшник-родитель сказал мне быть аккуратнее, на этом и разошлись. Ясно, что ему нужно было просто написать отчёт.

Вот, что я бы точно поменял, это отчётность. Это калечит не только образование, а всю страну

К образованию относятся как к силовым ведомствам в плане отчётности. Но какую ещё систему контроля использовать, я не знаю.

Я уверен, в будущем будет происходить геттоизация школ. В Москве будет 50 хороших, 200 более-менее, остальные плохие. А в регионах ещё хуже: пара хороших на город, и всё. И это плохой процесс, потому что образование следует за обществом.

Для своего ребёнка я хочу хорошее образование. Найти школу, где не было бы жёсткой дисциплины и зубрёжки, где была бы хорошая обстановка, потому что это действительно важно. И я бы хотел, чтобы мой ребёнок учился в России, потому что сам отсюда уезжать не собираюсь.