В мире есть тысячи книг о том, как правильно играть с ребёнком и какие игрушки выбирать. Ещё существует миллиард вариантов самих этих игрушек, которые учат детей быстрее соображать, активнее нажимать, задорнее смеяться. Доцент кафедры психологической антропологии Института детства МПГУ Екатерина Трифонова — смотрит на вопрос игры с ребёнком с другого ракурса и объясняет, что игра с фантиками и камушками может быть куда полезнее, чем говорящий алфавит или интерактивный щенок.

Разговоры с родителями о том, как важно играть с ребенком-дошкольником, чтобы он потом стал успешным учеником, напоминают мне давний диалог с моей трехлетней дочкой, тогда только пошедшей в детский садик. Там они разучили песенку: «Я пойду в зелен сад, там соловушки свистят». Оценивая уровень развития трехлетки, я решила, что вряд ли ребенок знает, что такое «зелен сад» и начала активно объяснять. «Зелен — это значит зеленый, там много деревьев, и все они в зеленых листьях, это большой красивый тенистый сад…», — долго и с подробностями расписывала я дочке эту картину. Она слушала, кивала, а в конце на вопрос понятно ли теперь, что такое «зелен сад», радостно кивнула. «Поняла! „Зелен“ — значит, зеленый!», — заявила она. И, подумав, добавила: «А у нас кирпичный…».

Нам часто кажется, что мы говорим об одном. Оказывается — совсем о разном. Для ребенка, для педагога-«дошкольника», для взрослого, понимающего особенности детского развития, игра, — это когда «давай, ты — киска, а я — собачка! Давай, мы побежим брызгаться в луже? А потом как будто прилетела колдунья и превратила нашу лужу в страшное болото…». Ну и так далее с кучей глупостей, нелепостей и ерунды…

А для рассуждающего о важности игры и согласно кивающего родителя «игра» — это кубики с буквами, говорящий алфавит, палочки Кюизенера, комплект развивающих игр «Умный ребенок» и русско-английский компьютер со смешариками. Ну и в качестве небольшого послабления ко всему этому богатству можно добавить интерактивного младенца или щенка. «Конечно! Мы с ним все время так играем!» — радостно подтверждает родитель.

Вот в этом и состоит основная проблема. Самый сложный перевод — с русского на русский

Когда педагоги говорят родителям об игре как ведущей деятельности, то они имеют в виду одно. А родители (да и некоторые педагоги, к сожалению) понимают по-другому. Почему? Нет, они не глупые, не непонятливые, они очень любят своего ребенка (или своих воспитанников) и хотят для него самого-самого лучшего. Просто они… взрослые.

Как объяснить взрослому важность бесполезного? Более 300 лет назад Джон Локк, гениальный педагог, тонко чувствующий ребенка, давший массу рекомендаций по воспитанию, остающихся актуальными и по сей день, заявил: а вот игру нужно сделать полезной! И показал, как это сделать. С тех пор по сей день педагоги и родители усиленно извлекают из игры «пользу».

И неважно, что уже тогда Локку пытался возразить Жан-Жак Руссо. Неважно, что на рубеже XIX и XX веков был опубликован ряд работ, пытавшихся отстоять совершенно противоположную точку зрения. Неважно, что тогда же комитет по изучению детских игр при Санкт-Петербургском комитете грамотности признал такой подход «извращением игры в самом существе ее».

Это не мешает считать игру «важным средством обучения». Это очень понятно взрослому. Главное, есть столько подходящих игрушек: и на сенсорику, и на мелкую моторику, и на обучение грамоте, и на счет… На что только нет!

Конечно, многие из подобных игрушек и игр крайне важны для ребенка и отрицать их значение глупо. Но проблема состоит в том, что без главного компонента они не обеспечат полноценного развития.

«Для реализации образовательной программы, построенной на игре, дети должны уметь играть. Для того чтобы выполнить свою ведущую роль и действительно стать средством развития ценных личностных качеств, сама игра должна иметь определенный уровень развития, соответствующий возрасту… Однако, как показывают исследования, реальный уровень развития игры у современных дошкольников довольно низкий», — говорит профессор Елена Смирнова.

Потому что «главным» и выступает как раз та самая глупая, бесполезная и бесцельная игра: «Ты — Гена, а я — Чебурашка». И по причине очевидной глупости ее полностью игнорируют.

Особенности этой игры как ведущей деятельности для дошкольника очень непонятны взрослому. Основная ее характеристика состоит в том, что мотив игры лежит внутри ее самой. Второе важное свойство — это игра с волшебным «понарошку» и «как будто». И игрушки-то для такой игры нужны особые.

Вообще, услышав про игрушки, родители затаивают дыхание и готовят блокноты: «Сейчас мы купим все, что надо, и у нас будет расчудесная игра!». Но тут же разочаровываются, услышав, что игрушка должна быть максимально простой — чем проще, тем лучше. А еще лучше в некоторых играх обойтись совсем без игрушек, а использовать весь тот мусор, который можно вытащить из детских карманов: камушки, фантики, обломки, железки. И тут глаза родителей становятся просто огромными: «Да вы что! Этого не может быть!».

Но на самом деле — может. Потому что только в такой игре (когда предметы обозначаются камушками и фантиками) формируется знаковая функция сознания, без которой чуть позже «иксы» и «игреки» станут кошмаром вашего ребенка. Только в такой игре, где все понарошку, рождается способность действовать в уме, мысленно преобразовывать ситуацию сообразно новым условиям.

Без этой способности простые текстовые задачки будут вызывать у ребенка неимоверные сложности

Только в такой игре, где ребенок принимает на себя роль, формируется произвольность поведения, без которой бесчисленные требования школы лягут невыносимым бременем на плечи юного первоклассника. Только в такой игре, которую хочется продолжать и продолжать (значит — нужны все новые и новые сюжеты), — именно в ней рождается познавательный мотив, без которого обучение в школе будет не просто трудным, а совершенно бессмысленным для юного ученика.

Для родителя это бывает не очень понятно. Современный и активный родитель, готовый к самосовершенствованию, скажет: «Хорошо, я все понял. Нужно понарошку? Сейчас пригласим аниматоров, поставим в комнате как будто ракету, сделаем домик из скатерти. Что еще нужно?» А вот этого-то как раз и не надо.

Реалистичность игровой обстановки и костюмы смотрятся эффектно, но мешают становлению воображаемой ситуации

Интерактивная игрушка отнимает инициативу у ребенка, делая его «рабом лампы» (то есть игрушки). Точно так же как и активный аниматор, который, фонтанируя идеями и эмоциями, не дает ребенку ни возможности для самостоятельного поиска решения проблемы, ни паузы для осмысления, повторения, роста…

Запомните: ребенку нужна настоящая игра. Что это значит, ведь в игре роли условны, действия условны, результата вообще никакого нет. Может ли быть что-то настоящее? Может. Настоящее — это чувства ребенка, его переживания, его эмоциональная жизнь внутри этих «понарошечных» обстоятельств. И чем более они насыщенные и захватывающие, тем более «настоящей» будет для него такая игра.

Чувство ребенка подчас намного глубже очевидной логики взрослого. Кроме того, мы часто ищем даже не главное, а более простое. И поэтому ругаем школьника за двойку или пытаемся растолковать ему задачу вместо того, чтобы разбудить в нем пытливость, интерес, увлеченность. Мы даем дошкольнику электронную игрушку вместо того, чтобы погрузиться вместе с ним в захватывающую и непредсказуемую сюжетную импровизацию.

Вы спросите — что должен делать взрослый в такой игре?

Лучше всех на этот вопрос ответила доктор психологических наук Елена Кравцова. «Хулиганить» — вот что должен делать взрослый. Это значит: ломать привычные шаблоны, давать возможность иначе посмотреть на знакомую ситуацию, провоцировать на поиск решения, обогащать игровой арсенал ребенка, «заражать» его веселой и увлекательной игрой, а главное — не забывать о том, что она должна быть смешной и приносить радость. Как говорил Жан-Жак Руссо, «вам не удастся никогда создать мудрецов, если вы не создадите сначала шалунов».