Зачем знакомить детей с народными сюжетами и классическими сказками? Не устарели ли эти истории? Чему они могут научить детей и почему до сих пор остаются в сердце взрослых? Об этом и многом другом в эфире «Радиошколы» рассказала переводчица детской литературы Ольга Мяэотс.

«Сначала читаем сказки сами — потом знакомим с ними детей»

Что такое сказка? Это сложный вопрос — с любым однозначным определением мы сядем в лужу. Сейчас в литературе одни жанры постоянно проникают в другие, всё переплетено. По-моему, сказка — это жанр, предполагающий чудо и волшебство, история, в которой происходит что-то невероятное.

Сказки продолжают играть важную роль в воспитании детей. Несмотря на то что многие из этих текстов написаны довольно давно, их чтение помогает ребенку научиться ориентироваться в обществе, в культуре. Мы, взрослые, если расскажем друг другу, что прочитали за год, скорее всего, не сойдемся во вкусах и предпочтениях. Но фундамент, код у нас общий — это именно сказки. Говоря, что «я от бабушки ушел», мы ведь не буквально выражаемся, но все вокруг это понимают, потому что все знают, кто такой Колобок. То есть если мы хотим собрать для взрослой жизни некий культурный чемоданчик с безопасными и теплыми впечатлениями, сказки — обязательная часть этого багажа.

Я знаю, что некоторые родители опасаются того, что сказка может сработать как-то не так — травмировать, например, если она окажется слишком страшной для ребенка. Эти опасения появляются из-за исторически сложившегося представления о том, что первые тексты, с которыми мы знакомимся, оказывают магическое, определяющее влияние на детскую психику. Мне же, наоборот, кажется, что с ребенком нужно читать любые тексты. Главное, чтобы они нам, родителям, нравились. Это рабочий фильтр: если нам в детстве не нравились определенные сказки, казались скучными или бесполезными, то наших детей они тем более не заинтересуют.

Так или иначе, к сказкам нужно возвращаться, перечитывать их и подмечать что-то новое

Это полезно и действенно: в нашей литературе есть тому хороший пример — творчество Евгения Шварца. Многие свои сказки он рассказал во взрослом возрасте, очевидно вернувшись к их сюжетам спустя долгое время с момента первого с ними знакомства и обнаружив в них новые смыслы.

Именно взрослые и их восприятие сказок формируют детские впечатления. Так что я — сторонница того, чтобы сказки детям подбирали родители. Сначала читаем сами — потом знакомим с ними детей. Причем это может быть не классический сюжет, а сказка, я не знаю, о футболе или о химических элементах, например. Безусловно, ребенок может некоторых вещей не понять. Но сам момент диалога ребенка с вами, с культурой — он важнее слов и предложений, из которых диалог этот состоит.

«Удачные попытки осовременить сказку встречаются очень редко»

Говоря о переводах сказок, составленных и записанных в других культурах, важно помнить о том, что, если текст обрабатывается для научных нужд, для исследователей, перевод должен быть максимально близок к архаичной структуре оригинала. Если же перевод предназначен для детей, текст можно и нужно упрощать, чтобы он соответствовал детскому уровню восприятия реальности. Только у переводчика, который работает на взрослую аудиторию, появляется место для новых интерпретаций сюжета, усложнений и приращений.

Удачные попытки осовременить классическую сказку, пересказать ее языком нового времени встречаются очень редко. Но тем не менее попыток делается много — например, существует множество современных интерпретаций «Красной Шапочки». Объясняется это просто: чем лучше текст, тем больше желающих его осовременить.

Работая над переводами для детей, от переосмыслений сказок лучше, на мой взгляд, воздержаться. У нас был опыт перевода на русский язык одной сказочной антологии, составленной во Франции. Проблема состояла в том, что изначально текст предназначался для взрослых. Не для исследователей, а для читателей, которым просто интересен этот жанр. Соответственно, там было много интерпретаций и приемов, заточенных под взрослое восприятие. У нас же этот сборник решили перевести как есть, но издать как детскую книгу. Логично, что в текст пришлось вносить множество правок — редакторы смотрели переводы и видели, что в детской книге не должно быть текстов с такими жестокими концовками.

Не могу сказать, кто здесь прав: переводчики, стремившиеся сохранить текст оригинала, или редакторы, позаботившиеся о детской психике. Давайте так: по-своему правы и те и другие.

А неправы те, кто сказки стремится осовременить за счет упрощения их языка. В 90-е годы у нас было много таких попыток — попыток, скажем честно, сделать «сказки для тупых» (хотя ясно, что тупыми были именно переводчики и составители, а не их воображаемая аудитория). Я считаю, язык сказки нельзя топорно упрощать: сложные слова, обороты, зачины, синтаксис трогать не нужно.

«Читая сказки, мы создаем для ребенка хрустальный мир добра»

Знакомство ребенка со сказками можно начать с самых простых произведений. Но нужно быть готовым к тому, что ребенок до 3 лет будет, если ему какой-то сюжет понравится, просить читать именно его снова и снова. Тут нужно терпение.

Я помню, как сочинила для дочери простенькую сказку о синичке, которая ей до того понравилась, что она постоянно просила ее рассказывать. Даже когда она ездила в гости к бабушке, продолжала просить рассказать про синичку — хорошо, что я передала родителям рукописный вариант этой истории. Бабушка с дедушкой потом рассказывали, что, стоило им «съехать на расширение сюжета», ребенок их останавливал и просил не отступать от текста. Вот такие особенности детского восприятия.

Дальше можно переходить на более сложные для ребенка сказки — те, что повторяют народные сюжеты. Авторские сказки — тоже хороший выбор, особенно если они сопровождаются иллюстрациями (у Владимира Сутеева, например, есть замечательные сказки в картинках). Советую обратить внимание, конечно же, на Андерсена, а также на сказки в стихах.

Андерсен очень важен, потому что он, как никто другой, умеет передавать ощущение чуда

Еще важно читать не только добрые, но и страшные сказки. Слушать советчиков, которые критикуют сказки за то, что они слишком травмирующие, — это дело не первоочередное. Безусловно, читая сказки, мы создаем для ребенка хрустальный мир добра. Но для того, чтобы подготовить его к большой жизни, нужно говорить с ним и о более сложных вещах. Несправедливость, обман, жестокость — хорошо бы, чтобы сказка и с ними познакомила ребенка. Сказочные злодеи за родителей кладут в культурный и эмоциональный чемоданчик ребенка те вещи, которые нам с ним иногда сложно, иногда страшно, иногда некогда обсуждать. Такая тренировка для ребенка просто необходима. Возможный ее вариант — почитать вместе, например, «Там, где живут чудовища» Мориса Сендака.

«Муми-тролли уходят с нами во взрослую жизнь»

Говоря о хороших сказках, нельзя не сказать о муми-троллях: это очень важное произведение. Это следующий, после сказок Андерсена, уровень погружения в вымышленный мир. После того как мы поверили в чудо, появляется потребность осмыслить это чудо, понять, зачем оно лично нам нужно.

В чем вообще их феномен? В первую очередь — образ. К нам в издательство однажды пришла устраиваться на работу женщина, и мы попросили ее рассказать, какие детские книжки она читала. В ответе дальше Сергея Михалкова и Агнии Барто она не пошла. Тогда мы спросили:

— А вот муми-тролли?

— Это такие толстенькие бегемотики?

Очень показательная оценка, она максимально точно отражает всю очаровательность героев Янссон. Муми-тролли — не Барби, которые у нас своими формами комплекс неполноценности вызывают. Они — полная противоположность. Характер у них к тому же хороший.

Муми-тролли действительно уходят с нами во взрослую жизнь. Мне, например, очень нравятся последние книги из этого цикла. Книжка «Папа и море» прекрасна — это же парафраз «Старика и моря» Хемингуэя, да к тому же переосмысление Вирджинии Вулф, ее произведения «На маяк» (у меня об этом есть статья).

Это книги об очень взрослых вопросах — о кризисе среднего возраста в том числе

Ну и главное, чем история муми-троллей привлекает, — качество приключения, которое предлагает Янссон. Это просто прекрасная комедия положений и характеров, да к тому же книга, в которой есть второе, третье, седьмое дно. Пытаясь до них дотянуться сознанием, наше поколение то и дело возвращалось к этому тексту — и никогда не скучало.

Это книга, которая росла вместе с автором, росла вместе с читателями. Мы вместе играли, наши связи с ней сначала крепли, потом истончались. А в какой-то момент цикл о муми-троллях кончился и сказал нам: «А дальше — живите сами».

На самом деле творчество Янссон — один из множества примеров того, как серьезная, взрослая литература уходит в сказочные формы. Такую же метаморфозу мы видим в произведениях Евгения Шварца и Григория Горина. Первый пласт — детский, а дальше — множество взрослых вопросов, которые мы постепенно и с возрастом обнаруживаем, варьируем и интерпретируем.

«И в нас, и в наших детях фантазию подавляют учителя, родственники, работодатели»

Можем ли мы быть сказочниками для своих детей? Разумеется. Правда, это дело непростое. У меня есть наблюдение, которое, наверное, демонстрирует главную трудность сочинения сказок, даже самых простых. Перед этим эфиром я две ночи подряд читала сказки. В первую — произведения Эльзы Бесков, во вторую — один из новых сказочных сборников. Сегодня, выходя из дома, я попробовала про себя вспомнить сюжеты.

О чем писала Бесков, я без труда вспомнила, а вот в чем было дело и чем всё закончилось в сказках из нового сборника, мне восстановить в памяти не удалось. Возможно, это из-за возраста. Но всё же мне кажется, что главная причина в том, кто был главными героями этих сказок. У Бесков они яркие, их характеры очень компактно и красочно переданы. Это тонкое искусство — сделать так, чтобы даже второстепенный персонаж запомнился. Вот баба Бабариха у Пушкина или Орехьевна у Коваля. У них только имя и есть — а сколько фактуры!

В новой книге, той, что я читала после Бесков, было всё — и прекрасные сюжетные повороты, и ирония, и хороший слог. Всё — кроме героев. Нет героев — нет судьбы. А ведь именно за них мы цепляемся, запоминая сюжет.

Создать героя — очень трудная задача. У нас есть мастер-классы для тех, кто хочет научиться сочинять книжку-картинку. На одном из них заданием было придумать историю в 6 картинок о том, как некий персонаж нашел котика. И вот ко мне, чтобы обсудить свои наработки, подошла девушка:

— Ну, я придумала героя, но вам, наверное, не понравится.

— А кто у вас герой?

— Охранник из «Пятерочки».

Это была лучшая идея! Про такого персонажа — бери да сочиняй. Не все могут так попасть в суть задачи. Сказка ведь и побуждает, и оправдывает фантазию. Всё-таки в нашей жизни очень важна по-настоящему смелая фантазия, которая спасает нас от серой реальности.

Помню, была в Англии, посетила несколько шахтерских городов. В конце прошлого века этим краям пришлось несладко: при Тэтчер массово закрывали угольные шахты, отчего люди, которые в них работали, оставались не просто без средств к существованию, а буквально без каких-либо жизненных перспектив.

И знаете, вместо того, чтобы продвигать среди этих людей идею переучиваться на каких-нибудь парикмахеров, в них воспитывали креативность. Логика такая: если человек креативен, если он обладает живой фантазией — он из любой ситуации как-нибудь да выберется. И логика, мне кажется, в той или иной степени рабочая.

Но это скорее исключение. Сейчас и в нас, и в наших детях фантазию постоянно подавляют учителя, родственники, работодатели. В этом году вот даже зайчиков и ушки у нас хотели отнять!

Из-за этого в мире мало людей с живой, смелой фантазией — людей, способных сочинять сказки. Тем временем люди, которые фантазируют, которые могут преобразить действительность и что-то интересно рассказать — как барон Мюнхаузен, как древние сказители, которых поморы брали с собой в плавания, — это очень важные люди. Так что нужно вернуть зайчиков и ушки — дети так играют и придумывают себя. Если мы поймем их потребность, то и они нас поймут — мы ведь тоже в глубине души зайчики, лисички, черепахи…

Умение фантазировать и сочинять нужно развивать в себе и воспитывать в детях. Это умение — шлем, даже доспехи, которые способны нас сберечь от внешнего мира.