Как часто вы ловите себя на мысли, что снова пошли на уступки? Не сделали, как было нужно, не смогли достойно защитить свои права? Постоянная читательница «Мела» делится своими историями, почему трудно отстаивать свою гражданскую позицию даже на уровне школы, и приходит к грустному выводу: мы скорее готовы долго обсуждать тяготы жизни, чем бороться и пытаться что-то изменить.

Несколько лет назад в разговоре с другом-французом я случайно сказала: мол, сын сейчас дома, и это я сама под свою ответственность сказала ему не ходить в школу. Он спросил почему. И я ответила: потому что дети уже не учатся, а проходят практику, которая заключается в покраске стен школы. А я не считаю это необходимым. Напротив, запах краски вреден для здоровья, особенно детского.

Нужно было слышать какой тирадой разразился мой друг-француз. Сначала это было возмущение в адрес практики такого рода. В рамках какого предмета проводится подобная практика и что это за навык такой, который могут получить дети? Прописано ли обучение покраске стен в утвержденной министерством образования программе, и если вдруг прописано, то почему обучение происходит не на «учебных поверхностях»? И что там у нас про детский труд в законодательстве? Регламентированы и согласованы ли эти работы с организацией, занимающейся обслуживанием здания школы, указано ли в сертификатах соответствия, что этой еще невысохшей краской могут дышать несовершеннолетние дети и так далее.

Я гордо вздохнула и мысленно выдала себе медаль: вот какая молодец, даже не думая обо всех этих справедливо замеченных нюансах, оградила сына от работ, которые, по всей видимости, не только вредны, но еще, мягко говоря, не совсем законны. Но вот ко второй части тирады я, признаться, была совсем не готова.

Друг спросил меня, какие действия предприняла лично я и остальные родители, чтобы предотвратить это чудовищное действо — покраску стен школы силами учеников старших классов. Ответить мне было нечего, а друг продолжал: «У нас бы родители устроили вокруг школы сидячую забастовку! Да! Именно сидячую забастовку и не меньше! Вокруг этой школы собрались корреспонденты местных газет и телеканалов. А вы? Почему вы молчите? Почему ты подумала только о своем сыне, а не о других детях и не об обществе, в котором такое возможно? У тебя же была возможность раздобыть телефоны родителей других учеников? Почему ты это не сделала? Почему не инициировала визит к директору? Где твоя гражданская ответственность?»

На мою вялую защиту, которая сводилась к тому, что у меня много работы и никто бы не пошел всё равно, друг отреагировал беспощадно

Он сказал, что я виновата в случившемся больше остальных родителей (именно «случившемся», ведь он расценил это как немыслимый прецедент). Потому что я-то «для себя» задумалась о том, что покраска стен в школе — это неправильно, а тот, кто не запретил своим детям идти в этот день в школу, возможно, не подумал, пропустил, не понял и так далее. И что моя задача как гражданина своей страны — сообщить другим заинтересованным лицам свою позицию и постараться убедить их в том, в чем я так уверена и почему я считаю, что такой «практики» быть не должно.

Продолжение диалога было еще жестче, ибо друг посчитал этот пример яркой иллюстрацией присущего нам, россиянам, тихого соглашательства, от которого и проистекают известные всем беды. Я оправдывалась, говорила, что другие родители, как и я, приняв мои аргументы, с вероятностью 95% процентов предпочли бы оставить ребенка под свою ответственность дома. И что у нас никто не захочет устраивать демонстративную акцию протеста, вызывать гнев руководства школы, который потом может отразиться на отношении в школе к детям и много чего еще… Но в душе я понимала, что мой друг абсолютно прав. И нам за свои права надо бороться не втихомолку. Мы же тихонько повозмущаемся, пообсуждаем все между собой и благополучно забудем.

Прошло время. И вот я, задыхаясь от смеха, с гордостью рассказывала все тому же другу-французу о том, какую дерзкую объяснительную я помогла написать сыну. Ситуация заключалась в следующем.

Сын ушел с последних двух уроков. Потому что прихватило живот. А кабинки школьных туалетов без дверей. А он так не может. Воспитан иначе. Поэтому и поспешил домой. Объяснительная была фееричной. В ней даже был расчет стоимости оборудования кабинок школьных туалетов дверцами. Признаюсь честно: о том, что кабинки школьных туалетов были без дверей, я не знала все последние десять лет. Редко ходила в школу и не могла такое предположить. Узнав, возмутилась безмерно. Написала дерзкую объяснительную и готова была к встрече с директором. И вот вечером того же дня состоялся очередной разговор о гражданской ответственности с другом-французом.

Когда я произнесла фразу об отсутствии дверей в кабинках туалетов московской школы, он не поверил!

Он раз десять переспросил меня, не шучу ли, ничего ли я не перепутала. Я опущу то, с чем он сравнивал отсутствие дверей в кабинках, и не стану приводить все его вопросы о том, что будет с самосознанием у детей, у которых не было возможности справить нужду в интимных условиях. Детей, которые обучаются в школе, напичканной компьютерами, камерами, системой электронных пропусков с оповещением родителей по смс. Все это я опущу. Потому что сейчас речь не о том. Как только я убедила друга, что кабинки без дверей — это правда, мне тут же был задан вопрос: «Ты уже записалась на разговор с руководством школы? Ты обзвонила родителей и рассказала им о своем „открытии“? Они тоже не знали?»

Услышав, что не обзвонила и не записалась на прием, друг безнадежно вздохнул и отрезал: «Ну и не жалуйся! Не жалуйся ни на что. Потому что ты сама ничего на самом деле изменять не хочешь». А мои отговорки, что он понятия не имеет в какой стране мы живем, почему боимся открыто выражать свое мнение, он, казалось, не слышал. Просто повторял: сами виноваты. И, наверное, был прав.

Справедливости ради надо сказать, что после летних каникул дверцы в кабинках туалетов нашей школы появились. Это было первое, о чем сообщили мне мои дети 1 сентября. Появились без забастовки. Почему до них руки дошли только сейчас — не знаю, а спрашивать нового директора смысла нет. Он тоже не знает, почему раньше не было.

Но для того, чтобы что-то появлялось или исчезало вовремя, забастовки, наверное, нужны. Они, как считают французы, известные на весь мир любители забастовок, работают. И поэтому французы бастуют! Бастует железная дорога, аэропорт, почта, фермеры, врачи, учителя. Вчера моя дочь, которая теперь учится во Франции, сообщила мне, что во вторник занятий в колледже не будет. «С чего бы это, за три дня до каникул», — подумала я. Ах, ну да! Наверное, забастовка учителей. Ведь недавно я читала в газете, что учителя средней школы протестуют против дополнительных двух часов работы в неделю за те же деньги.

И правильно делают.