Почему дети копируют нас в недостатках, а не в достоинствах, разговаривают с интонацией свекрови и не могут освоить коньки? На чём основан механизм подражания и в какой позе правильно подавать пример? Инна Прибора поговорила с психологом и педагогом Ириной Беляевой и нашла ответы на эти вопросы.

Не словом, но делом

Общее место в любых около воспитательных дискуссиях — детей надо воспитывать своим примером, они все-все повторяют, и потом, стоит лишь отвернуться, тоже лягут с пивом смотреть передачу «Шок, сенсация: актриса из рекламы зубных протезов изменяет мужу».

Поэтому, когда дети дома, многие стараются подсобраться: делают вид, что интересуются наукой, держат поблизости от дивана книгу, могут ни с того ни с сего приседать и делать махи ногами или даже перестать ковырять в носу. А чтобы пример был нагляднее, его сопровождают какой-нибудь нотацией: «Смотри, сынок! Я с детства хорошо учился, занимался спортом и ел кашу, кстати, кто забрал пиво из холодильника?». Психологи в этот момент грозят пальцем:

Дети считывают наше невербальное сообщение лучше, чем озвученное, и не столь важно, что вы говорите, важно, что вы в этот момент думаете

Каким-то магическим образом подсознательные установки и ожидания близких взрослых ребенок впитывает и старается оправдать.

Скажем, сейчас считается хорошим тоном помогать ребенку чувствовать себя на высоте и верить в него. «Давай, милый, сейчас ты сможешь сделать сальто на самокате, я в тебя верю!» — и одновременно набираете номер травматолога-ортопеда. Такой способ веры в ребенка, несмотря на его широкое применение, неэффективен.

Не приходя в сознание

Психологический феномен «эффект Пигмалиона» основан на том, что мы передаем свои подсознательные ожидания окружающим, а они их пытаются по мере сил осуществить. Американский психолог Роберт Розенталь смог доказать, что ожидания педагога от ученика существенно влияют не только не те замечания, которые он выводит в дневнике, но и на реальные успехи школьника в тестах.

Исследователи попросили школьников в 18-ти классах выполнить тест на IQ, и будто бы по результатам теста некоторых детей представили учителям как одаренных, с высоким потенциалом. На самом деле эти передовики ученья написали тест вполне средне, но ожидания взрослых сказались на них решающим образом. Впоследствии «одаренные» не только получали более высокие оценки, но и проявляли по заверениям педколлектива повышенную любознательность. Однако самым замечательным оказались результаты повторного теста, проведенного спустя восемь месяцев. Тест показал, что 80% якобы выдающихся учеников набрали как минимум на 10 баллов больше, чем раньше.

В общем, парень, который приходит в первый учебный день в школу с канцелярскими кнопками для любимой учительницы, вряд ли закончит последнюю четверть в отличниках. Пока мы именуем парня «хулиган и лентяй», это работает как самореализующееся пророчество. Гораздо лучше называть всех детей «одаренными».

«Петров, одарённый ты наш, завтра отца к директору!»

Первое запечатление

К ожиданиям и нашему поведению особенно чувствительны именно дети. Они с рождения настраивают себя на окружающий мир, и важным проводником здесь становится значимый взрослый.

Когда мы говорим о том, как возникает подражание, никак нельзя пройти (особенно в сапогах) мимо импринтинга, который был описан австрийским этологом Конрадом Лоренцем.

Импринтинг — специфическая форма обучения животных, с помощью которой юным представителям фауны удаётся удерживать нужные связи

Маленькие утята запоминают первый крупный объект, попавший в их поле зрения, такой, как, например, сапог К.Лоренца, и начинают всюду следовать за этим сапогом, принимая его за свою маму.

У детей тоже работает такой механизм — это механизм привязанности. Он заставляет совсем маленького ребенка не только следовать за родителями в другую комнату и пытаться открыть замок, но также стараться стать похожим на тех, кто там заперся.

Канадский психотерапевт Гордон Ньюфелд выделяет несколько уровней привязанности, где привязанность посредством «похожести» возникает обычно уже на втором году жизни.

Гляжусь в тебя, как в зеркало

Одно из наиболее значимых нейробиологических открытий последних лет — обнаружение зеркальных нейронов, особых клеток коры больших полушарий мозга, которые возбуждаются не только, когда действует сам обладатель мозга, но и находящиеся рядом люди. Скажем, когда вы смотрите, как кто-то помешивает чай ложечкой, в вашем мозгу активируются те же самые нейроны, которые возбудились бы, если б вам не забыли налить чай и дать ложечку.

Эти зеркальные нейроны позволяют нам примерить на себя позы, жесты и даже чувства других людей. Каждый ребенок обучается тому набору реакций, который демонстрируют ему близкие. И если родная тетя Катя сыпет матерными частушками, когда моет посуду, два процесса окажутся связанными в голове ребенка, во всяком случае, такой вид поведения будет выглядеть для него вполне естественным.

Каждый из нас имеет обычай хмуриться, улыбаться, сердиться или выражать восторг так, как делали это его близкие

Изучая окружающих в юном возрасте, мы создаем шаблоны, которые в дальнейшем будем вытаскивать из «копилки» и примерять на собеседника — если не подходит, не знакомо, не наше — идет отторжение и включаются психологические защиты.

Детям очень важно быть частью группы, пока что с самоидентификацией личности и культурной интеграцией дела обстоят неважно. Даже в целях психологической безопасности ребенку необходимо быть своим, похожим, слившимся и, вообще, «из нашего двора», поэтому кто тут «наши», а кто не с «раена» — страшно важный вопрос.

Но вот по какому принципу ребенок выбирает своих — тоже некоторым боком зависит от его семьи и первоначального окружения. Одни люди вызывают у нас сопереживание, другие нет, одни кажутся близким, другие — будто инопланетяне. Фокус опять в том, что наши зеркальные нейроны (которые, кстати говоря, лежат в основе не только обучения и имитации, но и отвечают за эмпатию) лучше «отзеркаливают» именно то, что привычно, близко и понятно. Поэтому труднее сопереживать чужому, тому, кто не твоего цвета кожи, не твоей национальности и даже не за твою команду болеет.

Образование

Лет до десяти ребенок видит себя таким, каким его видят и описывают окружающие. Взрослый пока еще авторитет, и отходить от него как-то небезопасно. К пубертату подросток будет бить зеркала и стремиться максимально удалиться от родителей и старых учителей-авторитетов, чтобы проверить, а какой он я — настоящий. Однако заложенные в раннем детстве схемы останутся и как-то себя проявят.

С этой точки зрения все наше образование — не самоцель, а только средство окружить ребенка умными, заинтересованными людьми, которые знают, что они делают и зачем. Наука — это такой язык, которым воспитатель говорит с ребенком о мире. Не так важен набор сведений, которыми мы успеем поделиться с ребенком, сколько — получится ли у нас заразить детей радостью открытия, любознательностью, любовью к жизни и восторгом перед ее тайнами. Ничего не может быть ценнее, чем вдохновленное окружение. И не важно, что они делают с горящими глазами: кладут кирпичи, играют на скрипке или прыгают на батуте. Физическую формулу можно забыть, годы жизни композитора — тем более, а вот эмоциональные реакции, любимые фразочки наставника или то, как он качает головой, — останется где-то внутри.

Да и на сознательном уровне на человека с горящими глазами просто хочется быть похожим, ему хочется нравиться, хочется как-то приблизиться к нему.

Некоторая проблема нашего общества состоит в том, что детей часто окружают самые утомленные и грустные люди, им мало платят, им нужно заполнять миллион бумажек, и неприятный прогноз погоды отражается у них на переносице. Может, поэтому звездами в школьных социальных сетях становятся довольные и улыбчивые маникюрши, а не профессора философии.