Кажется, что не может быть причины выбрать работу в сельской школе, а не место учителя в городе. Но завуч средней школы села Лесное Бийского района Алтайского края Славяна Николаева так не считает и работает здесь уже 12 лет. Она рассказала о том, почему в сельской школе нет буллинга, а учителя соглашаются на зарплату в 14 тысяч рублей, и чем помогают картонные стены.

Село Лесное находится в живописном месте на берегу Катуни и входит в туристический маршрут малого «Золотого кольца Алтая». В Лесном 2008 жителей, а в школе — 200 учеников. Кроме школы есть ещё база отдыха, церковь Святителя Макария, дом культуры, амбулатория и магазины. Славяна Николаева работает в «Лесной СОШ», и ей это очень нравится.

Почему я осталась работать в сельской школе

У нас хорошая школа. На самом деле, и сельские, и городские учебные заведения очень похожи, но отличие и достоинство именно нашей школы — камерность: 200 учеников и 16 учителей, поэтому нам легче решать управленческие вопросы. Классы маленькие: в самом большом — 26 человек, а в старших вообще по 7-10 учеников, то есть получаются почти индивидуальные занятия. Главное, что меня держит в этой школе, — семейность. Она распространяется и на учеников, и на коллег. В нашем коллективе мне комфортно, а с детьми интересно.

Я не планировала здесь задерживаться: решила поработать годик после окончания института, когда поступала в аспирантуру

Но с ней не вышло, а со школой сложилось. Я живу на окраине города, поэтому ездить в село на работу мне близко. В центр города по пробкам я добиралась бы столько же времени.

Первые 2—3 года я вела только биологию. Потом ушёл учитель географии, и я стала преподавать оба предмета, образование это позволяло. У меня была хорошая загруженность, но когда через семь лет работы бывший завуч стала директором, меня позвали на освободившееся место. Сейчас у меня 15 часов в неделю плюс полная ставка завуча. Конечно, это большая нагрузка, многозадачная работа, которая постоянно требует переключения с одного на другое.

Пока я её выдерживаю, но в перспективе хотелось бы уйти обратно в преподавание. Только это будет связано с существенной потерей в заработной плате, чего мне, конечно, не хочется.

В селе все всё друг про друга знают. В этом есть и негативная сторона: учитель всегда на виду, у всех есть мнение, как правильно учить и воспитывать. Но зато, когда ты делишься в учительской, как такой-то ребёнок себя сегодня вёл, тебе подскажут-расскажут, что творится у него в семье, в каких условиях он живёт и развивается. Учитывая услышанное, начинаешь относиться к ученику гораздо человечнее. Думаю, что в городских школах этого добиться сложнее, люди гораздо меньше общаются между собой, живут более замкнуто.

Как профессиональный стандарт педагога может навредить

Большинство наших учителей родились в селе, после учёбы домой вернулись и работают. Есть трое городских, это молодые учительницы, они пришли к нам по федеральной программе «Молодой специалист на селе». По этой программе они единоразово получают 200 тысяч рублей и должны отработать минимум три года. Для молодых учителей сумма значительная, поэтому они идут в школу на зарплату в 14 тысяч. Но в основном у нас возрастной коллектив.

Это проблема не потому, о чём вы сразу подумаете. Хотя с использованием гаджетов, конечно, не всё гладко. Пять лет назад, когда я стала завучем, приучала всю школу к электронной рассылке, чтобы не разносить бумаги по кабинетам. Сейчас основной техникой умеют пользоваться все педагоги.

Сложность в другом. В образовании постоянные реформы, ужесточилась система аттестации. Профессиональный стандарт педагога включает длинный перечень требований: тут и использование в урочной деятельности ИКТ-компетентности (информационно-коммуникативные технологии), и ведение внеурочной деятельности, и знание иностранного языка. Требования хорошие, правильные, но на практике слабо подкреплённые зарплатой и системой курсов повышения квалификации педагогов.

Я как завуч смотрю за коллегами и понимаю, что всё это может привести к одному: пенсионеры скажут, что за те деньги, которые мне платят, и с той нагрузкой, которую на меня взвалили, тянуться за новыми стандартами я как-то не хочу. Спасибо, до свидания, я на пенсию.

Почему учителя вынуждены брать полторы-две ставки

Кадровая проблема возникает постоянно. Самые болевые точки — учителя иностранного языка и химии. Химику проще пойти работать лаборантом, зарплата выше и работа спокойнее. У преподавателей иностранных языков тоже есть куда устроиться, кроме средней школы. Периодически ищем учителя физкультуры, надолго они у нас не задерживаются, к сожалению. Если учитель информатики вдруг решит уйти, то отыскать нового будет непросто.

Один учитель ведёт, как правило, несколько предметов — это в сельских школах вынужденная мера и следствие политики государства. Достойная средняя зарплата, которую мы должны обеспечить учителю, возможна только в результате работы на полторы-две ставки.

Есть устоявшиеся сочетания предметов: историк ведёт обществознание, физик — математику, я — биологию и географию. В плохие периоды, когда, к примеру, у нас нет учителя ИЗО, мировую художественную культуру ведёт тоже историк, предметы отчасти близки. Случаев, чтобы физрук вёл ИЗО или литератор биологию, у нас пока не было. Но наша школа ещё не так далеко, а находись мы в глухих деревнях в сотне километров от города, куда учитель и за 200 тысяч вряд ли поедет, соглашались бы и на такие варианты, наверное.

Не знаю, плакать или смеяться, но был случай, когда учитель говорил, что Монголии как государства сейчас не существует. Раньше было, а теперь нет

Вот эта история и есть палка о двух концах для маленькой сельской школы. С одной стороны — гибкий индивидуальный подход к ребёнку и к семье. А с другой, когда 30 лет подряд ты в одной школе, в окружении одного и того же социума преподаёшь одно и то же, то невольно возникает зашоренность, которую сам можешь и не заметить.

Меня спасает то, что я здесь только работаю, а живу в другом месте, и ещё я стараюсь много путешествовать. Но в городской школе, где много учителей, у ученика явно больше шансов узнать, что Монголия всё-таки есть.

Как составить себе идеальное расписание

Завуч может многое. Он может направлять и изменять образовательный процесс в школе. Проблема только в том, что один в поле не воин. Но если у тебя есть группа единомышленников, ты можешь горы свернуть. К сожалению, учителя сильно завалены текучкой и для них любая оптимизация, которая сегодня требует усилий, а завтра принесёт облегчение, — это просто лишняя нагрузка.

Я делаю то, на что хватает моего личного ресурса: в меру возможностей организую методическую работу, мотивирую коллег на обобщение и развитие собственного опыта, создаю условия для внедрения новых педтехнологий, повышения качества подготовки к экзаменам. Выполняю всю текущую работу — от составления расписания и его корректировки, если кто-то заболел или ушёл на курсы, до аттестации педагогов и итоговой аттестации школьников.

Поэтому я себе составила идеальное расписание. Два дня в неделю я работаю учителем. Сначала я веду семь уроков, а после обеда готовлюсь с детьми к экзаменам. А в понедельник-среду-пятницу работаю завучем. Для детей в эти дни меня нет.

Почему дети жаждут халявы

У сельских детей тоже очень замкнутый социум, и у большинства нет чётких ориентиров и желаний. В среднем по больнице так: мама-папа живут же на 12 тысяч, значит, и я проживу. И ещё очень велико желание халявы.

— Что ты будешь делать после школы?

— А я в армии отслужу и в охране буду сидеть, вон мой дядя сидит, ничего не делает деньги получает. Буду в компьютерные игры играть!

Землю от усердия рыть и куда-то стремиться большинство не хотят. Я им всем говорю — уезжайте, пробуйте, дерзайте! Поступайте куда-нибудь, вы всегда успеете вернуться в родной дом. Рассказываю из своего опыта путешествий, как живут люди в других городах, странах. Но интернет рисует такую глянцевую картинку, она возникает по одному клику — и ребята хотят как там, красиво, празднично и без усилий.

У меня были редкие исключения среди детей, которые скреблись наверх, и мы с ними много добивались. Одна девочка из совсем простой, не очень благополучной семьи много работала, мы с ней участвовали в конкурсах по экологии, по биологии. Я наблюдала, как у ребёнка постепенно расширялся кругозор. Девочка в итоге побывала и в «Артеке», и в «Океане», увидела страну. Она сейчас учится на биолога. Хотя я ей и говорю: «А кем ты будешь работать? Ты когда-нибудь видела, что требуются биологи?». Но ребёнок учится, ей нравится — наверное, это результаты и моей работы. Мне от такого осознания хорошо, надеюсь, она найдёт себя потом в профессии.

Как родители настраивают детей на высшее образование

У нас село, которое не пашет и не сеет. В своё время здесь был совхоз-миллионер, где разводили пушных зверей, и когда в селе были деньги, то они в школу вкладывались тоже. У нас до сих пор панели снизу обшиты кожзаменителем, а сверху гобеленом. Столовая оформлена как кафе: столы лакированные, зеркала. Сейчас всё обветшало, но отремонтировать средств нет. Зверосовхоз обанкротился, как ни удивительно это в регионе, где зимой столько народу в шубах.

В общем, у нас на селе дети не знают, как капуста растёт, не все конечно, но многие. Спрашиваю:

— А вы маме её сажать помогаете?

— Нет, мама всё сама делает.

Многие родители хотят оградить детей от сельскохозяйственного труда, от труда домашнего. Не совсем понятно, зачем, это не очень здоровая ситуация, но она есть. Родители настраивают детей на высшее образование.

Пришла ко мне девочка сдавать ЕГЭ по биологии. Проверяю её уровень, и мы с ней убеждаемся, что знаний для ЕГЭ не хватает. Почему же выбрала биологию? Оказывается, девочка хочет в актрисы, а мама сказала: «Что угодно, любое высшее, только не театр!». Тогда она решила учиться на психолога, а туда нужна биология. Уточняю: «Так ты психологом хочешь быть? Консультировать, на приёме сидеть?». Вроде не хочет этого. Тогда зачем туда поступать, объясните?

То же и с 10 классом. Мы честно говорим родителям, что вашему ребёнку лучше бы в училище. Получит специальность и будет счастливо жить и работать. Но родители не согласны отправлять ребёнка в город ездить и учиться на рабочую специальность. Пусть, говорят, ещё два года посидит. И сидит, что ж поделать.

Почему в сельской школе нельзя скрыть конфликты

Если я как завуч пришла к другому учителю на урок, то он будет отличным! Но что происходит за закрытыми дверями класса — как отследишь? Помню свой шок, когда я узнала (тогда я ещё не была завучем), что одна учительница начальных классов требовала от детей: если ученик у доски хорошо отвечает, класс должен поднимать всем большой палец вверх, типа «Во!» а если плохо, то опускать вниз и гудеть «У-у-у!».

Я представляла, как стою на месте этого ученика перед классом и 20 одноклассников со своих мест мне «У-у-у!» и палец вниз. Да я после этого и к доске выходить не стала бы!

В нашей школе, конечно, в кабинетах нет видеокамер, но уловить, где дымом запахло, где пожар разгорается, и отчасти контролировать ситуацию проще, чем в городе: коллектив маленький, скрыть конфликты трудно.

То же и с буллингом. Я, допустим, сижу за закрытой дверью, но стены у нас картонные, пока дети на перемене стоят и разговаривают, я всё слышу, хочу того или нет. Если под моей дверью кто-то шёпотом говорит: «Деньги есть?», — я тут же выйду и спрошу: «Тебе сколько дать-то? И на какие цели?».

У нас есть, конечно, дети, которые могут деньги вымогать, других обижать, но они постоянно на глазах, вся школа знает, чего от них ждать.

Как бороться с телефонами на уроках

Кто-то из коллег на форуме поднял вопрос, как вы боретесь с телефонами? Я себя поймала на мысли, что с телефонами давно не сражаюсь. Моя точка зрения: проблема с телефонами и вообще с дисциплиной возникает, когда детям на уроке делать нечего. Стало скучно — полез в телефон.

К тому же я такой учитель, у которого дети дышат на уроке через раз. Меня из поколения в поколение «передают», как строгую учительницу. Я в 5 классе очень сильно закручиваю дисциплинарные гайки, а потом по чуть-чуть отпускаю, и дети вообще не безобразничают у меня. Я стараюсь планировать урок так, чтобы ребята всегда были чем-то заняты: или мы читаем учебник, или пишем, или обсуждаем. У них постоянно есть работа.

Когда молодые коллеги начинают читать детям лекции, я смотрю на планы их уроков и спрашиваю: вот деятельность учителя, её вижу, а что дети делают? Если учитель объясняет материал, а дети должны молча слушать, так не пойдёт. Они должны что-то делать: конспектировать, превращать текст в таблицу и таблицу в текст, и так далее. Это всё, конечно, зависит от заинтересованности учителя предметом. Если дети видят, что я готовилась к уроку, я перед ними честна и могу требовать строго.

А про телефоны — их, конечно, можно включать в учебный процесс. Я иногда говорю: это слово смотрите в словаре, при этом я разрешаю поискать в интернете, но предупреждаю, что в словаре может получиться быстрее. Школьный WI-FI, если его раскинуть на всех, будет работать очень медленно. В своих телефонах ребята тоже не всегда находят сеть, к тому же, у кого-то смартфон, а у кого-то ещё кнопочная Nokia. Да и оплачен ли этот смартфон — вопрос. В общем, гаджеты мало что меняют в школьном процессе.

Мне вообще не близка точка зрения, что сто лет назад дети были такие, а сейчас — другие. Мне кажется, дети всегда одинаковые

А вот мои способы преподавания меняются. В первые годы мне казалось: очень важно выучить, что есть рыбы, земноводные и пресмыкающиеся, что есть клетка растительная и животная, и так далее. Но когда мне дети задают вопросы, для чего им это знать, я отвечаю, что мы учимся, чтобы развивать мозги, образовывать новые нейронные связи. Я убеждаю их, что нейронные связи пригодятся каждому — станет ли ребнок сантехником или будет новым Билом Гейтсом. Вот такие общие вещи — формулировать вопросы, составлять план, анализировать текст — для меня стали важнее узких знаний по предмету.