Изменились ли отношения учителей и родителей в современной школе? Нужно ли родителям относиться к школе как к поставщику услуг? Мы поговорили об этом с педагогом Димой Зицером — спикером 12-го «SelfMama Forum: голос отца».

Согласны ли вы с тем, что современные родители стали относиться к школе как к поставщику услуг, требовать от нее клиентоориентированности?

Если бы это было так, я был бы счастлив. Но я не разделяю вашего оптимизма. Просто потребительское отношение к школе — это не ожидание клиентоориентированности, это нечто другое.

Школа — я говорю это всегда и везде — является услугой. Мне хорошо известна некоторая нервозность, с которой часто воспринимается это утверждение. Нервозность во многом обусловлена тем, что если школа — услуга, то работники образования — слуги. Слова однокоренные, но на самом деле ничего общего между ними нет. Услуги бывают самые разные.

Вот, например, в конце 1980-х годах всем казалось, что общепит — это столовая, причем довольно мерзкая и абсолютно одинаковая в Москве, Петербурге, Брянске и Воронеже. А потом вдруг оказалось, что это не так. Что спрос и предложение творят чудеса. Выяснилось, что могут быть и рестораны, и бары, и кафе, и в том числе столовые. То есть если у клиента есть минимальный заказ — хотя бы поесть в чистом месте непережаренного мяса, — обязательно появятся люди, которые будут готовы предоставить ему такую возможность. И если в образовании мы пойдем путем заказа и услуги, у нас появятся самые разные школы.

В идеальном варианте семья (не родители, а семья, потому что, если мы говорим просто «родители», мы исключаем отсюда ребенка) обращается в какую-то организацию, неважно, государственную или нет, за тем, чтобы получить некую образовательную услугу. Они формируют заказ на эту услугу. И как только это происходит, система образования начинает немедленно улучшаться. Простите меня за идеализм, но это так. Потому что, если у меня сформулирован заказ и он не удовлетворен, я пойду искать место, где я смогу его удовлетворить.

Давайте на секунду представим, что школа — не услуга. Тогда в государственном образовании у нас получается такая ситуация: государство, с одной стороны, заказывает некое действо, а с другой — выступает исполнителем этого действа. Но это, вообще говоря, называется коррупцией. Очевидно, что это абсурд. Поэтому заказчиком образования, на мой взгляд, всегда является семья. И это абсолютно не предполагает отношения «чего изволите» со стороны образовательных организаций.

Меняются ли отношения родителей и учителей в последние годы? По сравнению, например, с советской школой?

Я оптимист, и мне кажется, что улучшения есть. Улучшения в сторону осознания. Я, пожалуй, не готов сказать, что родители из точки Х пришли в точку Y. В советской школе система координат была следующая: есть школа, есть государство, есть семья. Отношения прописаны раз и навсегда. Школа являлась мини-представительством государства, и поэтому у семьи была очень низкая возможность маневра. Или практически никакой. Школа сказала, что надо ходить вот в такой форме и отдавать салют, — ну что делать? А сейчас ситуация принципиально другая. Сегодня возможность запроса и реализации этого запроса — она огромна.

Есть мнение, что школа в России осталась прежней, а отношение родителей к учителям изменились. Так ли это по-вашему?

Я был бы острожен с такими формулировками. Вот я родитель, у меня есть определенные требования, я сформулировал заказ, понимаю, какое образование я хочу для своего ребенка. Предположим, я хочу, чтобы моего ребенка не унижали, чтобы он понимал, что и зачем он делает, допустим, я не против определенной строгости, рамок. Но я бы хотел, чтобы мой ребенок шел в школу с удовольствием, это довольно простой заказ. Предположим, в школе мне этого не дают. Что я делаю как родитель? Встаю и перехожу в другую школу, разве нет?

Да. Или прихожу к учителям и спрашиваю: «Почему вы не можете обеспечить моему ребенку достойных условий для учебы? Почему я должен его переводить?»

Предположим, гипотетически есть такие учителя, которые не знают, что делать, и изменить ничего не могут. Ну, один раз я поговорил, два поговорил — но я же не могу переделать учителя, не могу устроить ему мини —педагогический вуз. И тогда я все равно иду в другую школу.

И вот давайте представим, что из школы Х в городе N ушло 80% семей. Потому что заказ не выполнен. Что происходит с этой школой? Либо она закрывается, либо департамент образования — директор, учителя — начинают меняться и думают: давайте начнем что-то делать для того, чтобы дети от нас не уходили.

А если попробовать взглянуть на эту ситуацию со стороны учителей?

Давайте попробуем. Вот, предположим, я учитель. Учитель, понимающий в своей профессии, потому что в противном случае вообще непонятно, о чем мы говорим. Я оказался в государственной, «средней», «обычной» школе. Предположим, я очень хочу работать хорошо, не хочу кричать на детей, не хочу никого унижать, хочу интересно преподавать свой предмет, я человек очень творческий и могу сделать так, чтобы дети с удовольствием пришли на мой урок. Предположим, мне мешает дирекция, вы это имеете в виду?

В том числе. А также огромное количество бумаг, которые надо заполнять, время, которого не хватает.

Скажите, вот если вы идете на какую-то работу и на этой работе 70% времени вы занимаетесь какой-то ерундой и всего 30% уделяете тому, что вы любите, но и этим вы не до конца удовлетворены. Что вы будете делать?

Менять работу.

Золотые слова. Это вы я сказали, а не я. Вся эта история про то, что учитель — крепостной крестьянин, это полная чепуха. Сегодня в России учителя необходимы. За учителей дерутся. Я понимаю, что меня можно поймать и сказать: «Дима, представь себе маленький город, там всего одна школа», — бывают и такие ситуации, да. Но в большинстве случаев я могу встать и уйти.

Могу уйти в другую школу. Могу уйти в репетиторство, что сегодня очень востребовано. Могу основать с коллегами учебную группу. В конце концов, могу открыть свою частную школу — которую по российскому закону» Об образовании» открыть очень несложно.

Так что весь этот вой про то, что учителям нечего делать, — это правда только отчасти. И вся эта дикая трудность сильно преувеличена

Надо меняться. Надо менять. Мне скажут: «Дима, но не все могут поменять. Не у всех на это хватает сил». Хорошо, но постепенно надо начинать над этим работать.