Сначала мы хотели сделать интервью-диалог двух молодых учителей: Никиты Исаева и Кати Бирюковой — они вместе ведут подкаст о школе «От звонка до звонка». Но разговор получился слишком длинным и слишком насыщенным. Поэтому у нас выйдет два интервью — с каждым педагогом по отдельности. Учитель литературы московской школы 1500 Никита Исаев открывает мини-цикл разговором о том, что его триггерит на работе.

Про программу по литературе

И в новой, и в старой программе одно из основных произведений в 7-м классе — «Тарас Бульба» Николая Гоголя. Это совершенно непонятное для современных семиклассников произведение. Чтобы они его поняли, нужно объяснять феномен исторического романа.

Гоголь не был казаком и, кроме того, описывает эпоху, в которую он не жил. «Тарас Бульба» — это такая фантазия на тему событий XVII века. Для семиклассника осмыслить такой жанр — задача нетривиальная. Если сказать об этом один раз, информация вылетит из головы сразу, забудется на следующей же день. Может, запомнится, что Гоголь все выдумал. Или, на худой конец, что он жил в XVII веке.

Вот поэтому нужно сначала читать «Айвенго» — практически первый исторический роман. Именно на него опирается Гоголь, когда берет за основу метод Вальтера Скотта, который тоже не жил во времена короля Ричарда Львиное Сердце. Он выдумал своего рыцаря, «подселив» его в реальную историческую эпоху.

С семиклассниками сначала нужно поговорить про рыцарский роман, потом — про пародию на рыцарский роман, про «Дон Кихота», потом про уже переработку всего этого у Вальтера Скотта в «Айвенго». И только потом переходить к «Тарасу Бульбе».

Теперь «перетасовку» мы можем проводить только подпольно: следовать программе надо обязательно

Самый главный вопрос, который нужно задавать к программе и школьному образованию вообще, — «зачем?» Зачем в пятом классе обязательно читать «Васюткино озеро»? Дайте школам и учителям больше свободы! Пусть дети сами предлагают произведения, которые им хочется обсудить. Пусть это даже будут young adult произведения. Однако это то, что вызывает интерес. Современные дети очень много читают — гораздо больше, чем их родители, бабушки и дедушки.

Если взять все произведения в кодификаторе ЕГЭ по литературе и разделить их количество на все часы литературы в школе, то получится, что на «Войну и мир» останется четыре урока. Понятно, что это невозможно. В принципе невозможно прочитать все произведения из программы и обсудить их все на уроках. Поэтому то, что прописано в законе и в кодификаторе, расходится с реальной учительской практикой. В реальности мы, конечно, дольше сидим на «Войне и мире» и «Преступлении и наказании».

Есть ли системы, в которых практика совпадает с тем, что на бумаге? Есть. Я работал в международной системе IB (международного бакалавриата). В 10–11-м классе дети по предмету делятся на high level (высокий уровень) и standard level (стандартный уровень). В high level нужно прочесть со школьниками 13 произведений за два года, в standard level — 9. Задумайтесь: школьникам с высоким уровнем за два года нужно прочитать 13 произведений. Не 113, а просто 13. При этом IB предусматривает пять уроков литературы в неделю, а в обычных российских 11-х классах их три.

Про новые и старые учебники

Мне нравится выстраивать программу не по хронологии, как делают у нас, а по жанрам. Эту идею мне привила моя учительница литературы школы № 1525, доцент Института образования НИУ ВШЭ Евгения Абелюк. Она вместе с коллегами написала учебник по литературе из серии «Сферы». Это пособие как раз устроено в жанровой логике.

Например, мы изучаем новеллы Марка Твена, Гофмана или советского писателя Ильи Зверева. Все эти люди жили в разное время и в разных местах, однако, группируя их произведения, мы даем школьникам более полное представление о жанре. Каждый учебный год в пособии Коровина (которое сейчас используют везде) начинается фольклором и заканчивается XX веком. Зачем, почему? И о современном фольклоре в учебнике, кстати, нет ни слова.

В любом случае у учителей должен быть выбор. Вообще, я уверен, что в Удмуртии хотят читать удмуртскую литературу, а во Владивостоке —своих местных авторов. Старшеклассники Владивостока вообще могут изучать тексты группы «Мумий Тролль». Если всем дать выбор, свободу, кто-то выберет Коровина, кто-то выберет Архангельского, кто-то выберет Абелюк и Волкова. Прекрасно! А кто-то, может, свой учебник напишет.

Вот еще одна симпатичная мне идея из международного бакалавриата. В 10-м классе здорово читать сначала «Антигону» Софокла, потом «Преступление и наказание» Достоевского, а затем — «Постороннего» Камю. Эти три произведения из разных стран и эпох, даже разных жанров, здорово увязываются в одну линию и подталкивают учеников к интерпретации. После «Антигоны» они знают, что такое закон, можно ли закон переступить, и размышляют, что важнее — семья или государство, идея или мораль. Эти же темы легко обнаруживаются в «Преступлении и наказании», а после и в «Постороннем».

Мы, российские учителя, любим ждать от детей ответов, которые уже сидят у нас самих в головах. А должны, как мне кажется, показывать ребятам, что у них есть собственный путь. Если учитель хорошо «прогреет» класс, подготовит к анализу, он услышит от детей много таких мыслей, которые ему самому в голову не приходили. И это будут очень точные, интересные наблюдения. Для меня этот процесс анализа текста, радость от него — главное в работе учителя словесности.

Про итоговое сочинение

Итоговое сочинение — это лишний стресс, это затаптывание интересных, сложных тем. Порассуждать предлагают на глубокие темы: что такое родина, любовь, дружба, ревность и так далее. Но все это превращается в формальный экзамен для галочки, скатывается к шаблону.

Вместо того чтобы серьезно подумать, ученики отписываются, отбрыкиваются, лишь бы скорее «скинуть» этот экзамен и двигаться дальше. Поэтому школьники выбирают списать, содрать откуда-нибудь заготовленные, шаблонные мысли. Не прочитать «Капитанскую дочку» вдумчиво, а только в кратком содержании — для того, чтобы написать текст на тему «Честь и достоинство».

Очень вредно, что серьезные, важные темы проходят впроброс. Вот говорят: «Здесь могла бы быть ваша реклама». Так же и с итоговым сочинением: «Здесь могло бы быть ваше серьезное рассуждение», а вместо этого все превращается опять в экзамен для галочки. Кому он нужен?

Шаблон мешает глубоко рассуждать. В нашей школе, когда ребята поступают в 8-й класс, они пишут эссе на свободную тему. Но, наученные шаблону, они сразу спрашивают: «А сколько абзацев?» Я отвечаю, что можно вообще хоть один.

«Ой, правда? А объем какой?» — «Да не важно. Главное — порассуждать. Можно даже стихами»

Итоговое сочинение не дает такой возможности, ты не можешь написать стихотворение на тему чести и достоинства. А иногда хочется изложить мысль в стихах. Или картину написать на эту тему, комикс опять же. В программе вообще нет ничего графического. Хотя детям, возможно, было бы интересно прочитать комиксы вроде «Персеполиса» иранской писательницы и художницы Маржан Сатрапи. Или, например, комикс «Маус», который получил Пулитцеровскую премию.

Про проблемы ЕГЭ

Я думаю, учителя литературы прекрасно понимают, что ЕГЭ отменять не нужно. Это такая популистская, хайповая тема, которую любят разгонять политики и журналисты, когда хотят всколыхнуть общественность. Да, ЕГЭ нужно изменить, но отменять — нет.

Как его поправить? Нужно убрать безумное количество произведений. Сейчас ЕГЭ по литературе измеряет не глубину анализа, а количество прочитанных текстов. Темы неглубокие, а произведений много. Нужно сделать упор на анализ текста. Экзамен должен стать чем-то средним между совсем сложной олимпиадой по литературе и нынешним ЕГЭ.

Другая проблема — к ЕГЭ по литературе невозможно подготовиться без репетитора. Это тоже все прекрасно понимают. На уроках просто невозможно прочитать все то количество произведений, невозможно даже вспомнить сюжеты. Репетитор просто пересказывает тебе сюжеты и проверяет сочинения. ЕГЭ не уравнивает шансы на поступление у абитуриентов из Москвы и регионов — как минимум потому, что деньги на репетиторов есть не у всех, а подготовиться без них сложно.

Про энтузиазм и то, что его убивает

Я веду в нашей школе киноклуб и считаю, что чтение произведений можно здорово дополнять просмотром фильмов.

Например, есть замечательный фильм «Преступление и наказание» финского режиссера Аки Каурисмяки. Он совершенно не про Раскольникова и даже не про Санкт-Петербург: действие перенесено в 80-е годы в Хельсинки, но идеи Достоевского в нем очень интересно переосмыслены.

Когда мы читаем «Гамлета» в 9-м классе, я ставлю мультфильм «Король Лев». Я абсолютно уверен, что сценаристы «Короля Льва» намеренно опирались на текст Шекспира. Потому что, кроме общей фабулы — дядя убил отца-короля, а сын стал принцем в изгнании, — есть и другие схожие детали. Например, в обоих сюжетах звучит мысль о цикличности жизни. Но когда наша коллега из администрации побывала на уроке, где я сравнивал «Короля Льва» и «Гамлета», она пришла в ужас.

Когда начинающий учитель приходит в школу, в нем есть идейность — ее часто обрубают

Я помню, что в первой школе, где я начинал работать, у меня были какие-то идеи. Ко мне пришли на урок, сказали, что все это ужасно, отвратительно и что мне ни в коем случае нельзя быть учителем. За два месяца я якобы загубил многолетнюю работу людей, которые преподавали в этом классе до меня. Мне кажется, другой на моем месте ушел бы из школы и никогда бы туда не вернулся.

Про нагрузку учителей

У преподавателей очень много работы. Притом что учителя в Москве получают по сравнению с коллегами в регионах большую зарплату, для этого они все равно вынуждены работать практически в два раза больше, чем предполагает ставка.

Ставка — это 18 часов в неделю. Я работаю по 32. В нашей школе у меня было 26 уроков, плюс веду кружки: художественный перевод, киноклуб, древнерусскую литературу, поэтику. Я дополнительно работал в еще одном учреждении — получалось в районе 35 часов в неделю. Это безумие. Ни один учитель не может при таком количестве сохранять качество на должном уровне. Неизбежно что-то провисает.

И это в Москве. В регионах нагрузки такие же немыслимые, а зарплаты в 2–3 раза меньше.

Фото: личный архив Никиты Исаева / Летняя школа