Вряд ли можно найти место, которое ругают чаще, чем школу. Туда немногие хотят идти работать, а ещё чаще учителя просто уходят, выгорают и разочаровываются. Молодой учитель Анастасия Серазетдинова рассказывает, почему она не хочет уходить из школы и чем ей важна эта работа.

В России много плохих школ. Как и больниц, пенсионных фондов, ресторанов и бензина. Сегодня только ленивый не высказался, что школа искалечила его жизнь, жизнь его ребёнка, а если можно было бы собаку в школу отдать, то её бы там тоже непременно искалечили. Мой опыт работы в школе ничтожен — всего шесть лет. Так получилось, что я училась в трёх педагогических вузах: Герценовский университет в Санкт-Петербурге, Некрасовский университет в Костроме, а окончила Московской городской педагогический университет под руководством талантливого Игоря Реморенко. Так вот во всех трёх вузах помимо развития литературного и языкового чутья мне каждый день пропевали стройными терциями: главное в учителе — наличие осознанного принятия.

Неважно кого принимать: немотивированного ребёнка, всезнающего родителя или уставшего коллегу. Принятие — это то, что учитель в себе должен воспитывать

Клеймо «молодой учитель» с меня потихоньку начинает спадать. В школу, в которой я сейчас работаю, приходят чаще молодые. И в моей педагогической практике было всякое: от полного отрицания школы (на меня ещё во время университетской практики накричал завуч, при детях, прямо на уроке) до абсолютного принятия собственной профессии и осознанного желания ежедневно быть среди детей. Абсолютно разных: отрицающих книжки (мои любимые!), ненавидящих школу, родителей, а иногда и собственную жизнь.

В школу нельзя идти тому, кто не готов к трудностям и опасностям. Да, школа может шокировать: отношением, порядками, поступками — но учитель, который вошёл в двери школы, должен чётко понимать, что спасательного жилета ему может не достаться. А ещё он должен брать на себя ответственность за каждое произнесённое слово. Потому что всё, что ты скажешь, может быть использовано если не против тебя, то против ценностей и жизненных ориентиров.

Что делать ребёнку, узнавшему о трагедии на Дубровке? Учитель пригласил людей, которые честно рассказали, как это всё было, кто помогал, а кто мешал. Они ушли дальше выполнять каждодневную работу, а ребёнок с этим остался. Или учитель, который постоянно жалуется, что ему в школе плохо, его не понимают, не слышат, государство ничего не делает для спасения его педагогической души. Детям-то что с этим делать? Выходить на митинги или заодно с учителем ненавидеть директора и Мариванну из соседнего кабинета?

Учитель — это не прорицатель, не истина, не всезнающий оракул. Учитель — это человек, способный рассказать ребёнку о нём самом

О том, что происходит с его телом, головой, душой. Что можно смело делать в жизни, а за что придётся расплачиваться. Как говорить о боли и как стараться её не причинять. К примеру, учитель и врач. И тот и другой должны помнить, что неосторожный взмах руки может сделать человека калекой. На всю жизнь.

Шесть лет я работаю в педагогическом коллективе, где каждый понимает, что двигаться нужно осторожно, что рядом находятся оголённые, как электрический провод, подростки. И всё время нужно помнить, что гордыня не дремлет. Особенно в моменты триумфов и звона литавр: «У него ведь все дети олимпиадные!», «У неё все сдают на 100 баллов!», «У него все читают толстенные романы, пишут блестящие стихи, не делая при этом ни единой ошибки!».

Я не хочу уходить из школы из-за детей. И меня ничего не должно отвлекать от работы с ними, иначе я не увижу главного. В образовании нельзя хотеть лавров, здесь просто нужно профессионально выполнять свою работу. И всё.