Знали ли вы, что слово «жёлтый» мы сегодня могли бы писать через «О», если бы несколько десятков лет назад в стране провели орфографическую реформу? И как правильно: «убирать» или «убираться»? Публикуем отрывок из второй книги «Сто текстов о языке», написанной экспертами и друзьями «Тотального диктанта». Ваши представления о нормах речи не останутся прежними.

«Жолтый» и «огурци»: пять слов, которые могли бы писаться по-другому

Владимир Пахомов, кандидат филологических наук, научный сотрудник Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН, главный редактор портала «Грамота. ру», председатель Филологического совета «Тотального диктанта»

Задумывались ли вы о том, что орфографические ошибки могут быть весточками из параллельной вселенной, где действуют другие нормы и правила? Той вселенной, в которой правила правописания стали такими, какими их не раз предлагали сделать лингвисты, чтобы русская орфография стала еще более стройной, системной и логичной.

Это не лишено смысла, ведь только за последние сто лет русское письмо много раз могло пойти по совершенно другому пути, и по-русски правильно было бы писать мыш, атракцион, деревяный… Последний раз такое могло случиться в 1964 году, когда готовилась, но так и не была осуществлена масштабная реформа русской орфографии.

Вот пять невероятных, с точки зрения современного носителя языка, написаний, которые могли быть приняты в 1964 году или даже ранее.

1. «Жолтый». Если бы было принято правило «после шипящих под ударением всегда пишем о», то оно заменило бы 14 действующих правил правописания, устранило бы все исключения и дало бы полную унификацию. Существующее же правило, при котором написание под ударением мы проверяем безударной позицией (пишем жёлтый, потому что можем проверить словом желтеть), противоречит всем остальным в русской орфографии, ведь обычно безударные гласные мы проверяем ударными.

2. «Мыш». Предложение не писать ь после шипящих на конце слов логически вытекало из отмены ъ на конце слов (ведь до 1918 года писали врачъ, ножъ, хорошъ). Оно было выдвинуто Орфографической комиссией, готовившей реформу 1917–1918 годов (хотя звучало еще в середине XIX века), и с тех пор многократно повторялось. Мягкий знак на конце слов после шипящих пишется только по традиции, он ничего не смягчает. Зато, когда мы пишем ночь, у нас возникает иллюзия, что мягкий знак указывает на мягкость ч, и отсюда следуют такие ошибки, как ночька, ночьной и т. д.

3. «Огурци». Логика построения русской графики требует принятия написания ци и решительного отклонения написания цы. После других согласных, непарных по твердости-мягкости, пишется и, а не ы. Мы пишем жизнь, а не жызнь, шина, а не шына, мыши, а не мышы, почему тогда мы должны писать огурцы, а не огурци? Тем более что в некоторых словах цы уже заменилось на ци: когда-то писали панцырь, а с 1956 года правильно только панцирь, и такое написание уже стало для нас совершенно нормальным.

4. «Плавец». Предложение отменить чередование в корнях -гар-/-гор-, -зар-/-зор-, -плав-/-плов- и т. д. подвело бы трудный для усвоения раздел орфографии под общее правило русского письма: безударный гласный проверяем ударным. Мы сохраняем единство корня в случаях типа гора — горы, вода — водный, так же мы могли бы сохранять единое написание корня и в зоря — зори, плавец — плавать и др.

5. «Тенис». Написание удвоенных и одиночных согласных в иноязычных словах не подчиняется никаким правилам: нужно просто смотреть в словарь и запоминать, как пишется слово. При этом в большинстве иноязычных слов мы произносим краткий согласный, а пишем в одних словах одну согласную, а в других — две. «Мы так же не произносим долгих согласных в словах конфетти, шиллинг, террор, пассажир, пишущихся с двойными согласными, как и в словах батарея, галерея, коридор, десерт, пишущихся в настоящее время с одной согласной, а ранее писавшихся с двумя согласными», — напоминал в 1962 году А. Б. Шапиро. Лингвисты предлагали оставить двойные согласные только там, где действительно произносится долгий звук (ванна, гамма, сумма).

Итак, реформировать русское письмо (и в 1964 году, и ранее) предлагалось не для того, чтобы «узаконить безграмотность», а для того, чтобы устранить все отклонения от главных, основных принципов русской графики и орфографии. Упрощение правил для языковедов никогда не было самоцелью: целесообразными ученые считают только те изменения, которые позволили бы расширить действие основного принципа русской орфографии и устранить написания, не соответствующие этому принципу. Упрощение письма для лингвистов лишь следствие такой систематизации.

Но ни один из проектов орфографической реформы, предлагавшихся после 1918 года, принят не был, и все написания, о которых здесь шла речь, так и остаются весточками из параллельной вселенной — той, где языковедам удалось довести до конца работу по усовершенствованию русской орфографии.

Заметки о норме

Светлана Друговейко-Должанская, старший научный сотрудник РГПУ им. А. И. Герцена, член Филологического совета «Тотального диктанта»

Как правильно убираться

Многие люди твердо убеждены, что говорить я убираюсь (в квартире) — верх языкового неприличия. Почему-то особенно яростно настаивает на неграмотности этой формы Татьяна Устинова — едва ли не в каждом из ее детективов это убираюсь произносит наиболее противная героиня:

Посетители справочных служб лингвистических сайтов регулярно отмечают: «Ведь -ся — возвратная частица. И если убираться, то убрать себя».

На самом деле форма убираться (в значении «наводить порядок») образована без какого бы то ни было нарушения норм современного русского литературного языка. Да и представление о том, что формант -ся выражает исключительно направленность действия субъекта на самого себя, отнюдь не соответствует действительности. Убираться — глагол с так называемым косвенно-возвратным значением, обозначающий действие, совершаемое лицом в своих интересах (например, запасаться, плакаться, стучаться, грозиться и т. п.). В русском языке не так уж мало пар, в которых невозвратный и возвратный глаголы полностью синонимичны: лампочка светит и лампочка светится, решил сделать и решился сделать, убрала (прибрала) квартиру и убралась (прибралась) в квартире и т. п. Единственное уточнение: в большинстве словарей отмечено, что глагол убираться в значении «навести порядок, произвести уборку» относится к разговорному стилю речи, то есть корректен только в непринужденном общении, а вот в официальной речи его употребление нежелательно.

«Сыпется» или «сыплется»?

«„Фестивали в дни каникул посыплются как из рога изобилия“, — уверенно высказалась журналистка „Радио России“, будучи в неведении, что надо говорить не „посыплются“, а „посыпятся“», — не менее уверенно, чем критикуемая ею журналистка, высказалась Муза Арсеньева, автор книги «Язык мой — друг мой»

Худший из видов невежества — невежество агрессивное: не просто «я буду говорить так, как привык», а «правильно говорить именно так, как я привык». Госпожа Арсеньева отнюдь не одинока — на интернет-форумах при обсуждении вариантов сыплет (ся) — сыпет (ся) нередко можно встретить безапелляционные утверждения типа «по-русски — сыпется, а сыплется — это суржик».

Да и у Высоцкого, кстати, помните: Разошелся, так и сыпет: / «Треугольник будет выпит…»

Не вдаваясь в историю вопроса о том, откуда появилось «л» в подобных глагольных формах (заметим только, что появляется оно весьма регулярно: любить — люблю, топить — топлю и т. п.), посмотрим, что по поводу пар сыплет — сыпет, треплет — трепет, щиплет — щипет сообщают словари трудностей русского языка. Строго нормативными, то есть литературными, считаются варианты со вставкой л: сыплешь, треплешь, щиплешь и т. п.

А вот «безэловые» формы наиболее консервативные филологи полагают просторечно-ненормативными (так в «Большом толковом словаре правильной русской речи» Л. И. Скворцова), меньшие пуристы — свойственными лишь разговорной речи (Д. Э. Розенталь в «Словаре трудностей русского языка»), а самые добродушные — разве что допустимыми, однако не предпочтительными (Н. А. Еськова в «Кратком словаре трудностей русского языка»).

Так что из уст матершинника и крамольника пусть по-прежнему сыпятся сомнительные выражения — наша с вами уверенность в том, как следует правильно спрягать такие глаголы, от этого не рассыплется в прах.

Что и как разрешается похерить

Сегодня глагол похерить воспринимается как слово малоприличное — своего рода эвфемизм, используемый для замены еще более грубого обозначения действия «решительно отвергнуть, сделать недействительным» или «запрятать, убрать, потерять». Так, в «Большом словаре русской разговорной речи» В. В. Химика похерить снабжено пометой «разговорно-сниженное».

Однако этимология этого глагола напоминает вовсе даже не о телесном «низе», а о божественном «верхе». Корень -хер- представляет собой название буквы церковнославянского алфавита, восходящее к греческому херувим. А поскольку начертание буквы напоминает крест, то и само слово хер уже в XIII–XIV веках стало употребляться в значении «условный знак в виде креста». Отсюда и возникает глагол херить (а также выхерить, захерить, перехерить, похерить) со значением «уничтожать или отмечать что-нибудь изображением креста или хера; перечеркивать, зачеркивать». Широкое хождение эти формы получили в профессионально-деловом, канцелярском языке XVII–XVIII столетий. А отсюда уже развилось новое значение — «уничтожать, ликвидировать». Как отмечает В. В. Виноградов в книге «История слов», этот оттенок значения особенно резко выступил в русском литературном языке с 1830–1840 годов, когда слово похерить было допущено и в стили художественно-повествовательной литературы. И на протяжении примерно сотни лет (надо полагать, пока еще живы были в памяти народной воспоминания о подлинном имени церковнославянской буквы) употреблялось совершенно свободно, ничем не дискредитируя говорящего:

Любопытно, что в современном канцелярите (жаргоне «офисного планктона») появился новый термин, имеющий сходные с херить значение и этимологию: крыжить — «подробно проверять регистры бухгалтерского или налогового учета, отчетность, вообще большое количество документов». При такой работе на полях уже проверенного документа ставят галочку, птичку или крыж — косой крест, какой принят в католичестве, почему и назван польским по происхождению словом. Глагол крыжить был отмечен уже в «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля в значении «отмечать крестиком (то есть крыжем) или зачеркивать крест-накрест, херить».