18 октября в школу в Перми пришёл шестиклассник с оружием. На этот раз обошлось без жертв: директор школы смогла уговорить подростка бросить ружьё. Наш блогер, детский психолог Елена Прудиус, пытается разобраться: почему школьники всё чаще стали реагировать на конфликты агрессией? И, главное, можно ли с этим что-то сделать?

Татьяна Зырянова — журналист, который много пишет на тему образования, мать шести детей, выпускница пермского классического университета, в котором 20 сентября произошла трагедия: студент первого курса устроил массовый расстрел и убил шесть человек. Почему слова про работу с детьми остаются словами, и что сделать, чтобы про трагедию в ПГНИУ не просто «поговорили и забыли» — об этом статья Зыряновой.

Татьяна пишет: «В запросе Properm. ru начальнику департамента образования администрации Перми среди прочих был такой вопрос: „Проведут ли встречи детей и родителей с психологами, с руководителями образовательных учреждений, с представителями департамента образования? Будут ли как-то объяснять детям, что случилось?“» Прислали ответ: «В обязательном порядке в школах для учащихся и педагогических коллективов будут проведены мероприятия по теме „Правила безопасности при угрозе террористического акта“».

Серьезно? Я послушала прямой эфир министра образования Прикамья Раисы Кассиной после трагедии. Комментарии меня удивили: «Ничего нового!», «Пустая трата времени!», «Зачем вообще этот эфир?», «Вы не можете защитить наших детей», «Вы не отвечаете ни на один вопрос!» Мне даже обидно стало за министра. Она говорила по делу, но знаете что? Меньше всего родители нуждаются в том, чтобы их детям провели мероприятие «Правила безопасности при угрозе террористического акта». Они спрашивают, что им делать, и что будет делать система образования? И ждут человеческого разговора.

Компьютер ни при чем

У всех есть ощущение, что нужно что-то делать. Прямо сейчас, иначе трагедия будет похоронена под ворохом новых повесток, которые лишь отвлекут нас, но не снимут проблему колумбайна и колумбайнеров. Поэтому уверенно шествует имитация бурной деятельности — политики и чиновники обвиняют и запрещают подозрительный интернет-контент, а психологи — призывают повысить возраст права на ношение оружия. И те, и другие кивают на семью, как на основной источник зла, и дружно взывают к сознательности и социальной ответственности родителей.

Екатерина Котрикадзе задала свои вопросы известным людям — педагогу Диме Зицеру и подростковому психологу Никите Карпову в эфире «Дождя» (внесен Минюстом РФ в реестр СМИ-иноагентов). Вот такие последовали ответы:

• Дима Зицер: «Мы очень-очень хорошо знаем, как устроен 21 век. И в тот момент, когда мне что-то запрещают посмотреть в своем телефоне, я посмотрю в чужом. А ценность этого повысится по всем экономическим законам рынка. Потому что то, что я могу достать с большими усилиями, стоит дороже. Что делать человеку 17-18 лет, если он угнетен, если его унижают, если его обижают, оскорбляют, если его травят? Если у него есть механизмы — цивилизованные культурные механизмы, которыми не стыдно пользоваться, тогда эти механизмы будут востребованы. Если мы транслируем детям, что в ответ на насилие нужно еще большее насилие, то есть доказать, что ты сильнее, дать сдачи, собраться с силами и отомстить, тогда мы движемся печальной дорожкой».
• Никита Карпов, подростковый психолог: «Те, кто старше, всегда будут считать тех, кто младше, слегка неадекватными. Запретить интернет, конечно же, невозможно. Это иллюзия, что дети ведут себя так, как видят на экране. Дети ведут себя так, как с ними ведут себя другие, как взрослые, которые отказывают им в праве на собственное мнение, как ведут себя их сверстники, обижая и унижая. Другое дело, что всегда есть какой-то процент людей, детей с проблемами психики, и для них стимулом может выступить все, что угодно, будь то компьютерная игра или сцена в автобусе или новости на федеральном телеканале. Отдельно к компьютерным играм у меня, как у психолога, претензий нет».

Все верно, только, как и прежде, бытие продолжает определять сознание каждого гражданина, а школа, как институт государства, не может не отражать основных тенденций этого государства. Какое общество, такая и школа. Средний уровень агрессии, пронизывающий наш социум, пропитывает атмосферу школьных коридоров, классов, каждого ребенка. И каждого учителя. Попытка жить иначе похожа на дыхание в противогазе.

О причинах

Вот какие мотивы присутствуют в подростковых и молодежных пабликах (текст приведен без поправок):

«Интернаты, детдома, инвалиды, алкаши

апараты и ломбарды, подвалы

мне автомат бы, я бы пострелял тут от души

не виноваты мы, виноваты мы.

Что же нам делать, обвинять страну

заливаясь водкой, опускаться ко дну

это не к чему, нет, это не к чему

ты должен разорвать этот порочный круг»

Это один из популярных текстов рэпа. В комментариях: «Нам это ни к чему. Нам надо разорвать этот порочный круг». Да, надо, и они пытаются это делать иррациональными способами, присущими незрелой психике. Вплоть до самоуничтожения.

Наверное, надо решать проблему насилия комплексно, с разных точек порочного круга. Кстати, эта тема «как хорошие люди становятся плохими» детально изучена в ходе знаменитого Стэнфордского эксперимента 1971 года и описана в книге американского социолога Филипа Зимбардо «Эффект Люцифера». Странно, что отечественные психологи совершенно не упоминают в своих спичах это фундаментальное исследование. А ведь Стэнфордский эксперимент у нас сейчас происходит в масштабах всей страны. И хорошие парни становятся плохими и незаметно и регулярно.

Вот выдержка из книги Ф. Зимбардо: «Система уголовного правосудия до сих пор основывается на иллюзии того, что поведение личности остается стабильным в разных ситуациях, на ошибочных представлениях, будто поведение — результат предрасположенности, а ситуация не имеет значения. Правосудие не способно следовать логике „ситуационного“ взаимодействия и предпочитает удобные, но совершенно неверные представления о доброй воле, точно так же как когда-то люди верили в колдовство или одержимость дьяволом».

Это излюбленная тактика защитников системы: найти «плохих мальчиков», от рождения предрасположенных к плохим поступкам. Точно так же директора школ и учителя обвиняют в неуспеваемости «трудных» учеников вместо того, чтобы найти время и подумать о скучных уроках или неэффективных методах обучения, которые могли стать истинной причиной неуспеваемости.

Психологи хотели понять, как и почему люди и группы, которые обычно действуют гуманно, в определенных обстоятельствах могут вести себя иначе. В отчете приводится несколько факторов, помогающих объяснить, почему гуманные люди могут вести себя жестоко: деиндивидуация, дегуманизация, образ врага, групповое мышление, отключение внутреннего контроля, социальная фасилитация и другие факторы окружения.

Борьба с насилием — вовлечённые родители

Механизмы совладания с эпидемией насилия есть, если не сверху, так снизу — за счет увеличения числа неравнодушных родителей, которые сейчас думают, что вот как-нибудь их подросток сам перерастет и перебесится, и все устаканится. Устаканиться — может. Пока надежда не уйдет последней и не станет все равно.

Еще голландские учителя могут преподать нам урок: как они на своих уроках занимаются профилактикой насилия, начиная со своей собственной дружественной позиции. Родители тоже начинают потихоньку объединяться в интересах своих детей, вот, например, общественное объединение «Родители Москвы» и их региональные родительские советы.

Родителям же надо понять одну простую и жестокую реалию: не все подростки переживут жестокий кризис развития. Но могут, если родители готовы на личный подвиг собственной трансформации, прорыва прежних стереотипов картины мира, который на наших глазах стремительно меняется. Без этого просто не может быть никакого взаимопонимания. Никакого развития, никакой эволюции. Никакого будущего.

Фото: Shutterstock / Alex Linch