Поступить в вуз — дело нелёгкое. Сначала нужно сдать ЕГЭ и не сойти с ума. В этом вчерашним школьникам обычно помогают родители. Куда сложнее приходится выпускникам школ-интернатов, у которых никого нет. Вероника Климентьева всё-таки поступила на заветный факультет журналистики и считает, что такая возможность должна быть у всех детей-сирот.

Ровно год назад вышел приказ о моем зачислении в институт. Я упрямо пыталась поступить во второй раз. Очень сильно боялась и сомневалась в себе. На момент поступления точно не знала, какую специальность выбрать, и подала документы на два разных направления, одним из которых была заветная журналистика, к которой я готовилась уже второй год. «А попробую, может и получится. На социально-культурную деятельность я по-любому пройду, а вот на журналистике будет сложно», — решила я. В итоге я без проблем поступила, опередив конкурентку лишь на один балл, который и стал решающим.

Поступив на первый курс, я поняла, что самая большая задача, которая сейчас стоит перед мной, — перейти на второй. Кончено же, я в институте за знаниями, а не для получения диплома и практики, но преодолеть курс было для меня принципиально важно — мне казалось, что я отстаиваю честь многих людей.

Я закончила девятый класс в интернате. После выпускного кто-то пошёл дальше в 10-й, а кто-то — в колледж. Таких было большинство. По итогу в 2016 году в вуз пытались поступить лишь два человека из нашего класса — мой друг Петя и я. Он поступил, а я нет.

Можно представить, какое у меня было разочарование и отчаяние, ведь самооценка у меня колеблется между высокой и самой высокой. Зачисление Пети в Бауманку вызвало фурор. Ещё бы, мальчик-сирота поступил в престижный вуз. Но и у него было всё не так гладко — после первого семестра его отчислили. Узнав об этом, я как-то загорелась целью доказать, что дети из сиротских учреждений что-то да могут.

В 2017 году я шла поступать с желанием доказать всему миру, который настроен к нам скептически, что сироты могут учиться. Могут становиться кем-то и находиться плечом к плечу с обычными людьми. Меня охватывает гордость за то, что хотя бы один человек из нашего класса поступил в вуз.

Кончено, можно много говорить о том, почему дети из сиротских учреждений даже не пытаются получить высшее образование. Итог всё равно один. Стоит изменить систему подхода к образованию таких ребят. Систему воспитания.

Я уже писала о том, что воспитатели просто не верят в подопечных. Полагаю, что тут вопрос в профессионализме. Стоит обновить кадры, чтобы пришли те, кто горит интересом к работе со сложными детьми. Стоит делать не просто курсы повышения квалификации, но и те курсы, которые действительно работают. После которых человек возвращается к работе с новыми силами и мыслями.

Сейчас в учреждениях царит бюрократия и отсутствие интереса к личности ребёнка, а ведь именно личность двигает прогресс

«Сегодня 92% детей-сирот воспитываются в семьях и только 8% — это 1 тысяча 636 детишек — находятся в организациях для детей-сирот, оставшихся без попечения родителей», — отметил руководитель Департамента труда и социальной защиты населения Москвы Владимир Петросян в начале 2017 года.

Только подумайте: более полутра тысяч детей, которые не узнают прелести быть образованными, только потому что им не скажут, что так можно. Полторы тысячи человек, единицы из которых станут людьми. И всё потому, что государство не стремится делать так, чтобы люди думали и развивались.

Я перешла на второй курс, учиться очень интересно. И я очень рада тому, что поступила именно на журналиста. Ведь какая ещё профессия может менять общество? Я собираюсь начать с себя.