На недавней встрече с Владимиром Путиным по вопросам образования учительница из Ярославля пожаловалась, что работу педагога стали называть «услугой», а ведь учителя «наставляют будущее поколение» и учат! Наш новый блогер с коллегой не согласна. И в понятии «услуга» ничего плохого не видит.

Меня зовут Татьяна Губанова. Я работаю учителем истории и обществознания в обычной самарской школе уже пятый год. За это время успела получить степень магистра, должность заместителя директора, а самое главное — вырастить из своих шести- и семиклассников выпускников 10 и 11 классов (чем, пожалуй, горжусь больше всего). Иными словами, сама того не замечая, я погрузилась в систему школьного образования с головой и самозабвенно. Пусть школа со всеми её проблемами поглотила меня достаточно быстро, но тем не менее, еще не успела подавить во мне личность. По крайней мере, мне хотелось бы верить, что я ещё твёрдо «держу оборону».

Когда я только начала работать, мне приходилось больше слушать и меньше говорить. Наблюдая, трудно было не заметить среди прочего обоснованного и очевидного недовольства коллег неудовлетворённость тем, какой статус в России сегодня имеет школьный учитель.

Актуальность этой темы кажется очевидной до неприличия. Но я хочу задать практически философский вопрос: а что есть «статус»? «Статус» — понятие экономическое или культурное? Или одно происходит от другого? Или это вообще связано с политикой?

Как учитель обществознания и человек с гуманитарным образованием, я, конечно, имею вполне ясное представление о том, что такое социальный статус человека. Меня удивляет, что об экономической составляющей этого понятия забывают (или не хотят вспоминать) наши учителя, общество и власть.

Яркий пример этой путаницы — вопрос молодой учительницы из Ярославля Владимиру Путину

Она задала его 25 августа на совещании по вопросам образовании. Жанна Торхова сказала, что её обижает образ Снежаны Денисовны из популярного некогда телешоу «Наша Russia». И обратила внимание президента, что вид работы, который она выполняет, называют образовательной услугой (и это плохо).

Я тоже молодая учительница и для меня в этом обращении коллеги есть очень много несостыковок:

• Почему учитель говорит о проблеме социального статуса, но не напоминает, что эту проблему надо решать. А решение, очевидно, только одно, самое простое — поднимать зарплату. Только после этого можно говорить о других механизмах возрождения профессии «учителя» и прочих «апгрейдах», в которых система российского школьного образования так остро нуждается.
• Из обращения следует, что проблема низкого статуса учителя не в его уровне дохода, а в том, что образ учителя высмеяли в телепередаче. По-моему, даже особых знаний не надо, чтобы понять: в данной логике объективно нарушена причинно-следственная связь.
• Запрещая смеяться над учителями а-ля Снежана Денисовна (вероятно, именно запрет подобного контента, по мнению некоторых, может решить проблему), мы не только тем самым закрываем глаза на нарушение прав учащихся и их родителей со стороны школы и её работников, но и поддерживаем цензуру. А к чему эта цензура приводит, надеюсь, всем известно?
• Почему бы нам не задаться вопросом, а мало ли таких работников школы, которые то ли от безнадеги и отсутствия финансирования, то ли от нижайшей правовой и моральной культуры идут на поборы? Если такое есть, то зло надо находить в самом факте или в отражении данного факта (в виде комедийной передачи о российских реалиях)?

Я часто вижу и слышу от коллег, которые трудились ещё в советские годы, эту обиду: им не нравится термин «услуга». И тут, на самом деле, я тоже недоумеваю.

Даже в учебнике по обществознанию для 8 класса в разделе «Экономика» сказано, что результатами экономической деятельности могут являться товары и услуги. Почему определение, которое чаще всего встречается только в нормативной документации, вызывает необоснованно мощный шквал критики? Почему другие бюрократизмы и канцеляризмы при невероятно запутанных формулировках в нормативных актах никого не смущают? Почему «услуга» и «обслуга» в сознании учителей — это одно и то же, а другие однокоренные слова с разными приставками — нет (например, «родитель» и «урод», «замораживать» и «размораживать»)?

Я поговорила на эту тему с коллегами. Услышала разные мнения

Некоторые мне показались интересными и, в то же время, сомнительными. Например, многим учителям моего окружения действительно не нравится, когда их работу называют оказанием услуг, потому что они сразу представляют, что при этом меняется модель во взаимоотношении с детьми. Когда ты учишь и наставляешь — ты выше, дети подчиняются тебе и выполняют твои указания (желательно, беспрекословно). Когда ты оказываешь услугу — дети (и их родители) могут усомниться в её качестве, диктовать условия, предъявлять требования, не соглашаться.

Думаю, очевидно, что первая форма взаимодействия для учителя гораздо удобнее. Также для меня очевидно и то, что форма эта либо устаревшая, либо экзотическая, либо и то, и другое сразу. Самое главное — такая форма еще и репрессивна, а также малоэффективна сегодня.

Несмотря на то, что коллеги после данной статьи возможно, начнут меня мысленно (и не только) распинать, всё-таки остаюсь уверенной, что школа — для ученика, а не ученик — для школы. А проблема непрестижности учительского труда — в низком уровне заработной платы, а не в том, что работу учителя назвали услугой или как-то еще.

Я вообще сомневаюсь, что этот вопрос надо обсуждать. Если только вы не преследуете чёткую политическую цель отвлечь общественное внимание от реальной экономической проблемы.