На прошлой неделе наш блогер, мама подростка, высказала мнение, что относиться к подросткам как к взрослым можно только в том случае, если они и ведут себя как взрослые. А вот наш новый блогер Элена Гваришвили уверена, что, пока к подросткам относятся как к неразумным и инфантильным детям, их поведение таким и будет оставаться.

Правило о том, что старших надо слушаться, у нас непреложно. Почему, во всем ли и каких именно старших — это уже неважно, сказали — значит, надо. Распространяется оно на детей не только дома, но и в школе. Стремясь воспитывать дисциплину и соблюдать иерархию, педагоги не всегда замечают, как убивают в ребенке индивидуальность, умение, а главное, потребность формировать и высказывать свое мнение. Почему это так важно?

Я вспоминаю свои школьные годы. Нас поучали и напутствовали фразами: «Ты еще маленький, ты ничего не понимаешь». С каким-то ощущением инфантильности и самозванства мы и росли — как можно составить о чем-то свое мнение, если в самый ответственный период твоей жизни тебе несколько раз на дню сообщали, что это самое мнение значения не имеет. Мало ты в 16 лет преодолеваешь комплексов и препятствий, вот тебе еще парочка.

Каково было мое удивление, когда в университете преподаватели заговорили с нами по-другому. Декан заходил в аудиторию со словами «Добрый день, коллеги!» Умудренные опытом доценты интересовались нашими суждениями, а ассистент кафедры пожимала плечами, мол, вы взрослые люди, решите сами, на какие факультативы ходить. Дивный новый мир вызвал восторг, стеснение и недоверие. Высказываться было страшновато, а в голове звучал вечный голос школьной учительницы: «Куда уж тебе, ты же еще ребенок».

Когда я начала преподавать, первое, от чего я избавилась, — от покровительственного тона. Тогда я еще даже не сформулировала для себя зачем, но уже знала, что это мне поможет.

Маленькие взрослые

200 лет назад подростков вовсе не выделяли в отдельную группу, в 14 лет можно было смело начинать взрослую жизнь. А вот как раз пару сотен лет назад, когда общество начало взрослеть чуть медленнее, а умирать чуть позже, стало очевидно, что 12-18 лет — это какой-то отдельный фантастический период метаний. И приходится он как раз на среднюю и старшую школу. Финансово зависимых людей, которые делают первые несмелые шаги на пути к взрослению, и учителя, и родители, воспринимают по-прежнему как детей. Детей, которые плохонько понимают жизнь, ничего не знают о налогах и не умеют нести ответственность.

Сами они пробуют первый макияж, произносят первое матерное слово, познают первый поцелуй и обсуждают первые политические новости, ощущая естественные изменения, физиологические и социальные.

Конечно, они чувствуют себя взрослыми. Они хотят сепарироваться

Хотят самостоятельно к чему-то стремиться и нести ту самую ответственность тоже в большинстве своем готовы. Кто бы позволил. Разворачивается классический базаровский конфликт, который преследует подростка и дома, и в школе: его поучают, ограждают, давят авторитетом, регулярно напоминая, что он не может принимать верных решений, ведь жизнь он толком не пожил.

И не поживет, если продолжать в том же духе. Некоторые взрослые коллеги заламывают руки: какие противные детишки, только курят, не слушаются, дрессуре не поддаются, инфантильные. А как тут не быть инфантильным, когда тебя регулярно одергивают: «Ты еще маленький!»

Учитель — не друг

В том, что к подросткам нужен некий особый подход, соглашаются почти все преподаватели. Но стоит заговорить о том, что с ними можно (и нужно) общаться на равных, это вызывает волнения в массах и изрядное сопротивление. Не противоречит ли это самой природе учителя? Как общаться на равных с тем, кто еще ничего не видел и совершает ошибку за ошибкой? Учитель — это что, друг какой-то? А как общаться, если не слушают и не слушаются?

Взрослые зачастую отказываются принимать тот факт, что мы тоже часто неправы. И ни опыт, ни уж тем более наш возраст не дают нам никакой индульгенции демонстрировать превосходство. Это приводит подростка к протесту, а в худшем случае — к комплексам. Вспомните себя в 15 лет. Сильно вам хотелось слушаться того, кто не забывал вам регулярно об этом напоминать? Сомневаюсь.

Учитель — это, конечно, никакой не друг. Но и не цербер. В идеальном мире учитель приносит в жизнь подростка не только знания, но и уверенность в том, что он чего-то стоит. Передо мной сидит полный класс людей, считающих себя хоть капельку, но взрослыми. Помимо пресловутого ЕГЭ, у них в жизни есть задачи поважнее: научиться формулировать и выражать свое мнение, например.

Результат ЕГЭ через год забудется как страшный сон, а ощущение того, что ты полноценный член общества, останется

В классе из 20 человек половина при знакомстве, робко пряча глаза, как правило, говорят мне одно и то же: «Я стеснительный и интроверт». И если раньше я этому значения не придавала, то потом поняла, что от тех же детей слышу одно и то же из года в год: «Марьиванна сказала, что я тупой», «Лидия Николаевна пригрозила, что я буду дворником», «Виктор Петрович заявил, что я должен молча слушаться». Казалось бы, сколько книг по педагогике прочитано, а все одно, все одно…

Уже через пару лет подросткам придется столкнуться с миром взрослых суждений, сформировать мнение по вопросам, о которых им не дают думать в школе, понять что-то про сексуальное воспитание, о котором не говорят, и просто научиться морально приспосабливаться ко взрослому миру. Мы забываем, что это умение, и оно не приходит просто так с наступлением совершеннолетия, его надо помогать выращивать. Все-таки перед нами уже не малыш, 10-классник, который смотрит на вас с задней парты, ближе ко взрослому, чем к ребенку. И через несколько лет от него все резко начнут требовать зрелости и решительности. То есть того, что подавляли в школе.

Учиться друг у друга

Я убеждена, что я тоже могу чему-то научиться у ребенка. Это логично: другое поколение, другая культура, новый язык, новая мода — новое все. Мне хочется это знать, даже если я никогда в жизни не произнесу слово «краш». Я бы хотела понимать, что они любят, чем живут, а что их бесит. Тон урока, примеры и даже домашние задания я часто регулирую, именно исходя из того, что за класс передо мной сидит. Моргенштерна они слушают или Scorpions. Достоевского читают или фанфики.

Может быть, поэтому я захожу в класс, оставляя снобизм за порогом. На моих уроках детям можно шутить, показывать мемы, рассуждать о том, о чем они не имеют пока никакого понятия, дискутировать и спорить со мной.

А учиться когда? Интересная выходит закономерность: чем больше я разрешаю ребятам расправить свой ум и говорить о том, что у них крутится в голове, тем меньше им хочется отвлекаться на болтовню друг с другом, инстаграм и позевывания. Им больше хочется работать на уроке, они активнее выполняют домашние задания и быстрее запоминают материал. Возможно, потому что не встречают от меня сопротивления практически ни в каких своих начинаниях. Принятие и отсутствие осуждения вызывают доверие, такой подросток готов сотрудничать, читай: учиться лучше.

Уважение к ребенку в последнее время декларируется профессионалами все чаще. Родителей и учителей учат: прекратите кричать, прекратите оскорблять, прекратите давить авторитетом и быть снисходительными. К сожалению, даже при понимании этой системы, на практике многие об этом забывают, стоит подростку выкинуть какой-нибудь фокус в классе. Соглашусь, нервы, конечно, не железные. Но опыт показывает: уважение и интерес к ребенку порождает уважение и интерес с его стороны. К учителю, к предмету, да и к жизни в целом.

Фото: Shutterstock / Baru Cameragirl