Бывают такие учителя, которых дети боятся. А бывают те, которых боятся подвести. Бывает, что можно возненавидеть математику (русский, географию, историю) на всю жизнь, но случается и так, что несёшься в школу со всех ног, даже если тебе туда уже не надо. Александра Акельева делится воспоминанием о своём любимом учителе.

Я давно мечтаю написать о человеке, который во многом определил то, как я думаю и смотрю на мир, повлиял на мою жизнь. Уже год хочу. За это время у меня многое изменилось: например, я больше не учусь в школе и пытаюсь разумно распоряжаться своей внезапной свободой. Но сказать о главном очень хочется.

Павел Викторович, мой учитель математики. Настолько крутой, что и пятиклассники, и выпускники мечтают, чтобы его уроки длились намного дольше академических 45 минут. Его уроки — это про математику и не только. Быть рядом с ним не просто интересно, а мегапознавательно.

Его прикладная философия жизни мне всегда была настолько близка и понятна, что каждую его мысль я впитывала, как губка — на всякий случай, но точно знала: обязательно пригодится. Уроки пролетали незаметно, и всегда хотелось ученического послевкусия — медленно убрать математику в портфель или закрыть тетрадку, а в это время подслушать, как одноклассники интересуются в шутку, есть ли жизнь на Марсе ©. Павел Викторович любую шутку умеет обратить в какую-то важную для жизни вещь, а ты почему-то запоминаешь это сразу. Не теорему Виета, а именно жизненную философию, которая тонко и деликатно расширяет твои горизонты житейских познаний.

Он не просто учитель. С ним ничего не страшно потому, что он настоящий. Человек, который умеет видеть мир чуть-чуть иначе. Павел Викторович-ич-ич!

Он единственный, кому мы не могли, да и не хотели придумывать прозвища

А он, видимо, чувствовал нашу безграничную и безусловную детскую любовь и всегда нас успокаивал: ну, не понимаете вы математику, всё время путаетесь, ошибаетесь, но это пройдёт. Школа закончится, про математику вы забудете раз и навсегда, но главное — то, что останется в душе, что интересного туда запало.

Он всегда старался подправить нашу главную ось мышления: мол, время сейчас такое, надо просто попытаться математику понять, а может, даже и полюбить. Мы безусловно любили, любили просто находиться с ним рядом.

Это было время, когда можно не просто из тангенсов вычислять котангенсы, а говорить о чём угодно, задавать любые вопросы, размышлять о жизни. В череде математических формул мы вели такие беседы на живые и важные темы, что позавидовать мог любой взрослый, который к нему на урок не попал.

Он был математиком-предметником, но всегда любил акцентировать: «Мои уроки — это часы саморазвития». Цифры в жизни важны, кто бы спорил, но как устроен мир, отношения в нём, как мы сами вписаны в эти житейские процессы -это намного важнее дробей и десятичных. Математика и для него — весомый повод найти свою истину в жизни. И мы, подростки, это очень хорошо прочувствовали. Мы часто спрашивали его, а зачем вам это надо? Он спокойно и мудро отвечал: «Я знаю, передо мной не просто безликие ученики. Каждый из них — маленький человек. И каждый в предстоящие 15 лет будет формировать то общество, в котором я буду жить. Я хочу активно на это повлиять, поделиться своим опытом, своими знаниями. Это будет мой вклад в формирование того самого общества».

Я никогда не видела его в дурном настроении. Если он и грустил, то почему-то с оптимизмом и энергией. Его чувство юмора и харизма, мне казалось, могли сделать не только наш ученический день, но и чуть ли не перевернуть весь мир. Мы очень переживали моменты его не разгаданной нами грусти. Да, мы — маленькие эгоисты. Нам всегда хотелось праздника души на уроке математики. Но мы и благодарные. Нам всегда хотелось, чтобы ему было хорошо.

Его исключительная черта — не поддаваться на наши провокации. Изящно, тонко, иронично. Любую подначку он мог тут же обратить в полезное для нас знание. Это было похоже на игру в футбол: юные спортсмены учатся делать пас и тут же мячом получают от тренера по лбу.

В его угрозах всегда считывалась добрая ирония: «Так! Я сейчас буду кидаться маркерами!». Для нас это звучало как стоп, хорош тупить, включайся! Или мозги включай

При этом мы все чувствовали его любовь и заботу. Доверие наше к нему было безграничным.

За каждым из нас он видел личность — таланты, недостатки характера, желание учиться или лениться. Павел Викторович всё умел объяснить, всё понять и принять. «Ты есть» — для него это важная аксиома, которую доказывать не надо.

Его надёжность и уверенность завораживала. Помните, когда на Челябинск свалился метеорит? Все перепугались. Никто же тогда не знал, что на самом деле произошло. Одна фраза учителя: «Да это же просто лампочка в соседнем доме перегорела». Все поутихли, успокоились, тут же вернулись к своим рутинным делам-урокам. Каждый из нас, пятиклассников, тогда понял: без паники, мы в надёжных руках, а ведь детям это намного важнее, чем умножить два на два.

Его преподавательский конёк — математические игры и творческие задания. Например, урок математики на асфальте. Или первое после летних каникул задание — написать на листе А4 о своих мечтах и планах. К математике отношение «ноль», но для каждого из нас — здоровый ажиотаж. Мы его не видели три месяца, и каждому захотелось на бумаге излить сокровенное. Вместе с ним у нас сложились самые настоящие традиции.

На переменках у нас были шахматы, теннис или интеллектуальные бои, по пятницам — волейбол, а по выходным — катание на коньках

Да даже помолчать рядом с ним — это уже был урок.

Но самая долгожданная из всех традиций в году — это его день рождения. Мне кажется, мы его ждали больше собственных. Мы придумывали такие подарки, которые обязательно бы сделали его счастливее. И у нас получалось. Машинке на радиоуправлении он радовался, как маленький. Советский фотоаппарат Фэд-5 привёл его в дикий восторг: когда-то давно у него был такой, и вот мы ему раз — и маленькое воспоминание из прошлого. Знаете, такие моменты нас сближали!

Ему 50. Кому-то может показаться, что это солидный возраст. Но Павел Викторович, такое у меня ощущение, не стареет, а наоборот. В нём душа, которая никогда не киснет, а всегда живёт и заставляет жить всех вокруг.

На этом в моём очерке можно было бы поставить точку. Но вдогонку я обязательно должна сказать ещё вот что — есть воспоминание, которое я буду хранить всегда и очень нежно. В девятом классе я завалила выпускной экзамен по математике. Мне было страшно. Я завалила математику и во второй раз. Мне было уже не просто страшно, а дико стыдно.

К концу лета я пришла к Павлу Викторовичу — индивидуальные занятия мне были нужны, как воздух. Я шла и боялась, а он мне при встрече с улыбкой и радостно: «О, Саш, привет, рад тебя видеть! Проходи, садись, сейчас начнём». И мы начали. За две недели — результат, который вселил в меня спокойствие и надежду. Я почему-то решила попросить у него прощения, мне казалось, я его подвела — экзамены завалила. Я откровенно разрыдалась. Павел Викторович спокойно сказал мне: «Не произошло ничего такого, за что тебе стоит просить моего прощения. Да и вообще не произошло ничего страшного».

Моя личная катастрофа внутри, мой математический провал показался мне настолько незначительным, что переоценка не заставила себя долго ждать. Я мгновенно поняла, что есть вещи страшнее не сданной математики. А раз они не свершились, то и ныть — нет причины. Я поняла, что рядом с ним сдаваться — это себя не уважать, а вот горы свернуть — очень даже можно. Я поняла, что могу пересдать математику или найти себе новую проблему и решить её. Для жизни это важно.

Я скучаю. Очень. Думаю, он никогда не прочитает мой очерк. Но мне всё равно сейчас очень хочется сказать искренне: Спасибо, Павел Викторович! Спасибо за иной взгляд на эту многогранную жизнь. В свои 17 я только начинаю делать первые шаги и учиться не бояться жить.